Зенон поначалу невероятно порадовал римлянина своей приверженностью ортодоксии, к тому же он распорядился по его настоянию о ссылке Тимофея Элура, чему, правда, помешала смерть последнего 31 июля 477 г., как раз накануне отправления в ссылку. Поговаривали, что он отравился. Его архидиакон-монофизит и преемник Петр III Монг продержался на патриаршем троне всего 36 дней. Затем монашеской оппозицией трон был вновь отвоеван для католика Тимофея Салофакиала, причем в городе происходили кровавые столкновения. Петр Монг был приговорен к изгнанию, но его не смогли найти, так как он ушел в подполье. Теперь у Александрии было два патриарха: одного видели, но не уважали, а второго уважали, но не видели.
Тем временем Зенон, с помощью ортодоксов и Акакия вновь обретший власть в Константинополе, по вполне понятным причинам симпатизировал городу своего пребывания гораздо больше, чем Риму, не говоря уже о его раболепствующем епископе, и вскоре издал совершенно ясный декрет: «Церковь Константинополя есть матерь нашего собственного благочестия и матерь всех правоверных христиан, и этот святейший престол нашего города на все времена должен по праву владеть всеми привилегиями и почестями в отношении рукоположения епископов, а также приоритетом перед всеми остальными, как это и было всегда до Нашего восшествия на трон». Одновременно Зенон пытался выступить посредником между обеими сторонами церковного конфликта, издав в 482 г., в форме письма к христианам Александрии, Египта, Ливии и Пятиградья, декрет об унии, формально ставший эдиктом о вере34.
Henotikon - попытка религиозного компромисса, отвергнутого Римом, усугубляет раскол в империи и в христианстве
Генотикон (Нenotikon) - слово, заимствованное из вульгарного жаргона для обозначения некоего «объединения», которое впоследствии никогда не употреблялось рафинированным папством - был сам по себе мастерским изобретением патриарха Акакия и его друга Петра Монга, классическим примером мышления имперской церкви, попыткой компромисса между католиками и монофизитами, которая на практике привела к еще большему расколу. Генотикон ставил задачу, в интересах целостности империи, предпосылкой которой считалось единство веры, примирить монофизитов и дифизитов, но, прежде всего, религиозно-политически умиротворить Египет и Сирию, укрепить государство в целом, что было крайне актуально в связи с тем, что на императора давили как остготы, так и мятежные военачальники, типа Иллоса.
Формально Генотикон не был еретическим. В основу его были положены символы веры Никейского (325 г.) и Константинопольского (381 г.) Соборов. Сохранялось единство Иисуса, его равносущность «Отцу», а также ключевой термин «Богородица». Кириллова христология «Двенадцати анафематизмов», анафема как «еретику» Евтихию, так и «еретику» Несторию - в 489 г. Зенон распорядился до основания разрушить Эдесскую школу несториан. В то же время Генотикон обошел молчанием некоторые острые углы. В нем избегались упоминания о догматически сложных вопросах и некоторых формулировках Халкидона, решения которого в нем игнорировались, особенно щекотливые, более того - опасные, понятия «личность» и «природа». Итак, вынося за скобки собственно спорный момент об одной или двух природах (о Христе в нем говорилось лишь, что он «Один, но не два»), император Зенон, вполне благочестивый христианин, рассчитывал расположить монофизитов к имперской церкви, объединить спорящих клириков на основе компромисса и таким образом создать для империи единый культ и обеспечить религиозный мир в ней. «Кто бы ни думал иначе, тогда, теперь или когда бы то ни было, будь то в Халкидоне или на каком-либо ином Соборе, да будет предан анафеме!» Так же радикально, и даже еще решительней, за сто лет до этого другой император, Феодосий I, 28 февраля 380 г. утверждал ортодоксальную веру (кн. 1, стр. 361)35.
Но попытка мирного компромисса оказалась столь же малоуспешной, как и практика кровавого принуждения. Генотикон не удовлетворял ни правоверных, ни монофизитов. Антиохиец Евагрий Схоластик (кстати, единственный историк церкви, занимавший высшие государственные посты) пишет, что каждый епископ поступал как Бог на душу положит. Соперничающие христиане «потеряли всякую связь друг с другом. Из-за этого на Востоке, на Западе и в Африке возникало множество расколов… Дело дошло до еще большего абсурда, ибо даже между восточными епископами была утрачена всякая связь». Даже на Востоке, где Генотикон подписали моно-физитские патриархи Александрии и Антиохии: Петр Монг, самый известный последователь Тимофея Элура, и Петр Суконщик, а также Мартирий Иерусалимский и другие прелаты, существовало не менее четырех основных, остро соперничающих фракций христиан: первая - за Халкидон без Генотикона; вторая - за Халкидон и Генотикон; третья - против Халкидона и за Генотикон и четвертая - против и Хал-кидона, и Генотикона. Сверх того, происходили все новые расколы: севериане или феодосиане, юлианисты или гайани-сты (по-иному: фантазиасты), распавшиеся на ксиститов и аксиститов, ниобиты, тетратеиты, тритеиты и так далее. Все они больше, меньше или абсолютно расходились друг с другом в понимании природы Христа и в вопросе его воскресения в человеческой плоти. Генотикон приняли даже не все монофизиты, как например, экстремистское крыло акефалов, или безглавых36.
Тем не менее эдикт Зенона (Edictum Zenonis), как он вначале назывался, смог бы, как полагают, постепенно погасить ожесточенную религиозную борьбу на Востоке, если бы она не подогревалась извне епископом Рима. Генотикон, будучи чисто императорским толкованием веры, проигнорировал мнение папы. К тому же его главный соперник константинопольский патриарх Акакий, с самого начала стремившийся найти «золотую середину», некий компромисс между халкидонитами и монофизитами, способствовал посредническим усилиям властей и даже сам выступал посредником. Папство, в свою очередь, решительно отвергало любые компромиссные решения догматических вопросов и, как обычно, кичилось своей принципиальностью. Рим столь упорно держался за решения Халкидона еще и потому, что именно на этом Соборе римская церковь впервые участвовала в принятии решений с правом решающего голоса. «Ранее все решения принимались без ее участия, но исключительно епископами и теологами восточной церкви» (Данненбауэр/ Dannenbau-ег)37.
Поэтому папа Симплиций, в отличие от своего предшественника Илария, вновь действовал в традиции Льва I, хотя и не так ловко. Для него было главным не допустить никакого компромисса, особенно если он идет в разрез с папскими претензиями на вселенский епископат.
Он неустанно призывал Восток к борьбе с «еретиками». При этом папа неверно оценивал и императора, и Акакия, выдающегося, намного превосходящего его деятеля; они же, император и патриарх, едва ли воспринимали папу всерьез, а зачастую просто игнорировали. Вновь и вновь папа давил на Акакия, чтобы тот добился от государя ссылки «еретиков» на край света, что исключило бы их из человеческого сообщества, изолировало бы их, как заразных больных, которые не подлежат излечению, что означало почти предание их анафеме, а также розыска ушедшего в подполье Петра Монга, «еретика и предводителя еретиков», и его ссылки как можно дальше. Необходимо предотвратить любую вспышку лжеучения. Примирение исключено. Патриарх должен денно и нощно просить монарха о применении силы государственной власти для защиты католицизма38.
Симплиций считал борьбу императора против «еретиков» недостаточной. Папе не нравилось, что придворный патриарх императора Зенона назначил патриарха в формально независимый от Константинополя антиохийский патриархат, видя в этом недопустимое приращение власти Акакия. В Александрии в феврале 482 г. скончался незадолго до этого назначенный патриархом Тимофей Салофакиал; католики избрали патриархом монаха Иоанна Талайю; император и Акакий вместо этого нарушившего клятву государственного преступника интронизировали старого друга Тимофея Элура схизматического епископа Петра Монга, отлученного от католической церкви «socius haereticorum»*, как писал папа Симплиций Акакию, и которого он же в письме к императору называл распространителем воинственной «ереси»; ни тот ни другой, как с некоторым удивлением констатирует преемник Симплиция Феликс III, не дали никакого ответа («nullum responsum») - вот тут-то и разразился открытый конфликт39.