Епископ Патрокл подвел под свое кресло «церковно-исторический» фундамент петродоктрины. Ирония истории в том, что сам Рим, а именно, папа Иннокентий I, распространяет ложь, будто все церкви в мире основаны Петром или его учениками. Это работало на идею о примате Рима, но одновременно приводило к конфликтам пап с другими охочими до власти священнослужителями. Епископ Патрокл придумал ученика Петра св. Трофима Арльского и возвысил его, никогда не существовавшего, до миссионера Галлии и основателя Арелатской церкви, а самого себя, при поддержке папы Зоси-мы - до митрополита. Епископы Марселя, Нарбонны и Вьенны немедленно выразили протест и отказались подчиняться римскому решению, хотя их «вызывали на ковер» и пытались приструнить. Прокл Марсельский был смещен, что спустя несколько десятилетий привело к серьезному конфликту между папой Львом I и одним из преемников Патрокла Иларием Арелатским, которого папа окончательно лишил его митрополичьих прав, и без того урезанных предыдущими папами¹⁸.

Архиепископ Иларий (429-449 гг.), настоящий святой католической церкви (поминается 5 мая), происходил из знатной, политически влиятельной семьи. Сначала он был монахом в Леринском островном монастыре, затем, с помощью своего родственника и предшественника епископа Гонората, был произведен в епископы, хотя и противился этому, если можно верить его биографу, который сообщает, что св. Иларий постоянно, даже зимой, путешествовал босиком и имел единственное, очень скромное облачение, под которым была власяница. Он выкупал пленных, основывал монастыри, строил церкви. Во время поста он порой три часа подряд читал проповеди и горько рыдал, если с кем-то из его близких случалось несчастье. С другой стороны, как утверждал св. Лев, св. Иларий с оружием вступал в города, в которых умирал епископ, чтобы навязать им преемника из своей свиты. А когда епископ Проект лежал при смерти, святой, мол, явился и рукоположил нового епископа - Импортуна. «Он был столь нагл, что не мог дождаться кончины брата-епископа», - язвил Лев. Вопреки ожиданиям, Проект выздоровел, и горожане пожаловались на Илария: «Он удалился прежде, чем мы успели осознать его появление». Митрополит был скор и на отлучение от церкви. Подобное поведение Илария, который «не имеет степенности, подобающей священнослужителю, а ищет славы, носясь с места на место», было не по душе Льву. Двое святых противостояли друг другу, что не так уж редко, даже если речь идет о двух учителях церкви (кн. 1, стр. 150). И так же, как у не святых, старшая карта бьет младшую¹⁹.

Римлянин опасался энергичного и красноречивого коллеги и зарождающегося патриархата Арля, а также независимой галльской церкви, поскольку за Илария выступала и объединившаяся с ним аристократия Галлии, настроенная против знати Италии. Поэтому, когда случился конфликт Илария с Проектом, а также с епископом Хелидонием, которого Иларий сместил, поскольку тот женился на вдове, - Лев пошел в лобовую атаку. «Он жаждет подчинить вас своей силе (subdere), - писал Лев епископам Вьеннской провинции, - а сам терпеть не может покорности (subiectum) св Петру», «и не благоговеет перед св. Петром, а произносит дерзкие речи…» Св. Лев обвиняет св. Илария в «тщеславии и растущем самомнении». Он утверждает, «что он раб своих страстей», что он «не желает подчиняться никакому закону и ограничивать се бя божественными установлениями», что он совершает «недозволенное» и пренебрегает тем, «на что должен обращать внимание…» Когда арелатец в 445 г. пытался договориться со Львом по-хорошему, для чего среди зимы пешком перевалил через Альпы - «бесстрашно вошел он в Рим, без коня, без седла, без плаща» (Vita Hilarii) - Лев взял его под стражу и созвал синод. Иларий бросил в лицо собранию гневные оскорбления, «которые ни пристало мирянину произносить, а епископу выслушивать» (quae nulus laicorum dicere, nulus sacerdotum posset audire), и удалился восвояси. Властолюбивый архиепископ, чьим аскетизмом восхищалась вся Галлия, любимец большинства своих коллег, которому поначалу все удавалось, теперь пал жертвой еще более властолюбивого Льва. Римлянин оставил за тем, кто удалился «позорным бегством» и «подло претендует на власть», лишь право на собственную епархию, которое тот вскоре также потеряет.

Лев не смещал любимца публики Илария (как впоследствии утверждалось во вьеннской фальшивке). Чтобы придать законную силу своим действиям, он, как ему было свойственно, заручился поддержкой государства. Поставленный в известность «надежным свидетельством достопочтенного римского епископа Льва» об «abominabilis tumultus»* в церквах Галлии, император Валентиниан III 8 июля 445 г. повелел, под угрозой штрафа в десять фунтов золотом, «на все времена» повиноваться его приказам, равно как авторитету апостольского трона, и отдал распоряжение наместникам провинций силой доставлять противящихся этому епископов на суд римского епископа - «в соблюдение всех прав, которыми наши предки наделили римскую церковь»²⁰

Лев I особенно напирал на долг правителя, который у него часто фигурирует как «custos fidei» ⁴⁶, защищать церковь. Он объявлял это чуть ли не главнейшим признаком императорской власти. Ведь власть монарха - от Бога, следовательно, он получил ее не только для управления миром, «но прежде всего (maxime) для защиты церкви». Папство всегда будет считать это важнейшей задачей государственной власти! А из этого всегда вытекает уничтожение или, как минимум, подавление инаковерующих²¹.

Отныне Лев повелевал епископами Галлии, правда, лишь в южной ее части, где прежде правил император через своего наместника Аэция. Но и там назревала катастрофа.

Иларий же скончался в 449 г. от тяжелой болезни, которая стала следствием его зимнего перехода через Альпы. Весь Арль горевал, все хотели прикоснуться к его святому телу, так что возникла опасность, что оно будет разорвано на куски. А Лев теперь поминал «sanctae memoriae» ⁴⁷ покойного.

Папа Лев наделяет императора непогрешимостью в вере, а себя - долгом свидетельствовать о ней

Примечательно и поведение папы по отношению к вышестоящим. Когда император Валентиниан III - слабая личность, одаривавшая церковь и находившаяся под большим влиянием петродокрины Льва - в феврале 450 г. посетил Рим, Лев в одной из проповедей говорил о нем с типичным для клерикалов псевдосмирением, за которым, на самом деле, не было ничего кроме надменности и властолюбия: «Вдумайтесь, такому простому, бедному человеку, как Петр, Христом вручены бразды правления первым и самым большим городом мира. Древу его креста покорны скипетры царей; пурпур двора подвластен крови Христа и мучеников. Император… приходит к рыбаку и умоляет о покровительстве».

Духовная империя папства уже ставит себя вровень с государством, но «налицо уже и ростки будущего превосходства» (Клинкенберг/ Klinkenberg)²².

Разумеется, когда это было нужно, даже «Великий» Лев умел кланяться вельможам, особенно если они выступали против еретиков и язычников, чего он от них и требовал, охотно называя это их «labor» (работой). Говоря о своей собственной деятельности он использует то же слово. Если это было выгодно, он восхвалял императоров, которые сами себя именно в то время стали величать понтификами, как «хранителей веры», «сынов церкви» и «свидетельствующими о Христе». Он признавал за ними самые удивительные права в сфере церкви, авторитет в религиозных вопросах и «священническую святость». Более пятнадцати раз у Льва обнаруживаются дифирамбы монархическим и священническим (епископским) взглядам правителей²³.

«Я знаю, - пишет папа Лев I византийскому императору Льву I, - что Вы достаточно просвещены пребывающим в Вас Божьим духом». И продолжает: «Наше учение совпадает с верой, данной Тебе Богом» - папа как бы подразумевает, что на это учение его вдохновил император. Он даже признает за ним право отменять касающиеся вопросов догматики решения соборов. Во многих своих посланиях он доходит даже до признания императорской непогрешимости! Лев I, по прозвищу «Великий» (удостоенный наряду только с Григорием I, тоже «Великим», редкого для пап звания: учитель церкви) опускается даже до того, что в письмах к императору неоднократно убеждает того, что он не нуждается в наставлении от человеков, ибо - просвещен Святым Духом и, по определению, не может заблуждаться в вопросах веры! В весьма приподнятых выражениях папа Лев уверенно заявляет, что император Лев, «преисполненный чистейшим светом истины, неколебим в вопросах веры, но священным и совершеннейшим приговором отделяет добро от зла». «Вашу веру не сможет обмануть никакое заблуждение»; «Твоя кротость черпает чистейшее учение из изобилия Святого Духа». Но признает, что его долг, «долг» папы - «высказывать то, что Ты знаешь и свидетельствовать то, во что Ты веришь» (patefacere quod intelligis, et praedicare quod credis). И все это, несмотря на то, что папа абсолютно не верит в непогрешимость императора!²⁴