Как обычно, Собор был созван императором, а его уведомительное послание от 17 мая 451 г., адресованное всем митрополитам, начиналось словами: «Божественные дела должны быть поставлены превыше всех вещей». Монарх определил также, не посовещавшись с каким-нибудь епископом или «папой», время и место проведения Собора, что тогда было в порядке вещей. (Поначалу была выбрана Никея, но затем остановились на Халкидоне, современный Кадикей, на противоположном Константинополю берегу Босфора.) И разумеется, папа Лев I «Великий» подчинился без всяких возражений, хотя вовсе не желал Собора, неоднократно высказывал это и подчеркивал, что в более спокойные времена хотел бы провести Собор в Италии. Но поставленный перед свершившимся фактом, он писал 26 июня 451 г. в своем приветственном послании епископскому собранию: «Надлежит одобрить благочестивую рекомендацию августейшего правителя, который соизволил созвать вас для уничтожения силков дьявола и восстановления мира в Церкви. Чтя право и честь блаженного апостола Петра, он пригласил нас своим письмом почтить нашим присутствием досточтимый Собор. К сожалению, недостаток времени и древний обычай не позволяют сделать это. Однако пусть ваше братство видит меня председательствующим (praesidere) на вашем Соборе в лице братьев… посланных апостольским троном»¹³⁹.

Вслед за этим прибыли папские легаты: в качестве особо доверенного лица, для которого папа добивался права председательствовать на Соборе вместо себя («vice apostolica») - епископ Пасхазий из Лилибойма (современная Марсала на Сицилии), а также епископ Луценций из Асколи, римский священник Бонифаций, епископ Юлиан Косский, который являлся советником и экспертом по Востоку, и некий секретарь. Но папское приветственное послание им удалось зачитать только на специальном заседании ближе к концу Собора! На открытии Собора 8 октября 451 г. в церкви Св.Евфимии центральный неф занимали: императорские уполномоченные, консулы, сенаторы, префекты - не менее восемнадцати человек. Сам император так или иначе оказывал решающее влияние на работу Собора из своего «божественного дворца», а в заседании 25 октября он вместе с императрицей присутствовал лично. Только после его одобрения решения Собора получали законную силу. И утверждение папы Пия XII в его энциклике 1951 г. «Sempiternus Rex Christus», посвященной 1500-летию Халкидонского Собора, будто это церковное собрание проходило под председательством папских легатов и приоритет Рима был признан всеми соборными отцами - лживо, равно как и аналогичное высказывание Пия XI в его энциклике 1931 г. «Lux veritatis» к 1500-летию Эфесского Собора. Не говоря уже о прочих (обслуживающих римские притязания на верховенство) тенденциозных искажениях и исторических подтасовках в циркуляре Пачелли’¹⁴⁰.

Но католические богословы - от выдающихся до менее значительных, вплоть даже до мелких сошек, вплоть до иезуита Якоба Линдена/ Jacob Linden - лгут, непременно с imprimatur: «На всех Вселенских Соборах всегда (!) председательствовали папы или их представители». Вплоть до католических апологетов Коха/ Koch и Зибенгартнера/ Siebengartner: «Никогда и ни одно церковное собрание не проводилось без председательства папы или его представителей». Вплоть до католика Й. П. Кирша/ J. Р. Kirsch: «Председателями на Соборах были папские легаты». Вплоть до католической «Энциклопедии теологии и церкви»/ «Lexikon fur Theologie und Kirche»: «…председательствовал папский легат». Что ж тут удивительного! Ведь уже на Халкидонском Соборе легат Лу-ценций свидетельствовал против Диоскора: «Он осмелился проводить Собор без святого престола, чего никогда не было, и что никогда не дозволялось». Так два тысячелетия подряд католики лгут на весь мир¹⁴¹.

Папа Лев I хотя и пытался зарезервировать за собой право председательствовать на Соборе 451 г. - но не получил его! Он ходатайствовал перед императором Маркианом, чтобы вместо него («vice теа») председательствовал Пасхазий, и отписывал епископам далекой Галлии, что его «братья» вместо него «председательствуют на восточном Соборе». На самом деле - только на одном заседании! Даже голландский францисканец Мональд Геманс/ Monald Goemans, предполагая, что читатель соборных актов, «учитывая исключительную роль императорских комиссаров, может прийти к выводу, будто в их руках находились бразды управления Собором», сам же неоднократно констатирует, что именно они «председательствуют», «председательствуют» и еще раз «председательствуют»: на первом, втором, четвертом и пятом заседаниях На шестом (25 октября) - когда присутствовали император и императрица Пульхерия и когда был торжественно принят халкидонский символ веры. На заседаниях с восьмого по семнадцатое. Да, они крепко держали Собор в своих руках. Они, а ни кто другой, всякий раз спасали Собор в критические моменты¹⁴². ⁴²

Разумеется, устами представителей государя вещал сам Святой Дух - как бывает всякий раз, если речь идет о благе римской церкви. Если же нет - то вещает дьявол (Почему Святой Дух вообще допускает, чтобы дьявол получал слово, чтобы речь заходила и о не-благе римской церкви, чтобы это случалось даже на признаваемых Римом Соборах, даже на «Вселенских», как, например, на Константинопольском 38! г. или, как мы покажем, на Халкидонском - то тайна самого Святого Духа.)

Лев I ни в коем случае не хотел допустить дискуссии по вопросам веры. Папы вообще недолюбливают подобные дебаты, настоящую полемику, особенно касательно догматики. Соборным отцам Лев сообщает в своем приветственном послании, что не должно остаться никаких сомнений о том, «чего я желаю. Давайте же, возлюбленные братья, навсегда отринем дерзостное обсуждение Богом данной веры. Пусть умолкнет тщеславное неверие заблудших, пусть окажется под запретом отстаивание того, во что нельзя верить…» И императора Маркиана он заклинал в своем послании от 20 июня 451 г.: «И никакой дискуссии о возможности возврата к прежней практике!»¹⁴³

Не исполнив просьбу папы о председательствовании на Соборе, не прислушались также и к этому его призыву. На против, императорские комиссары упорно настаивали на этих дискуссиях. Однако проект символа веры, разработанный комитетом Собора, был решительно отклонен на пятом пленарном заседании 22 октября. Папские легаты пригрозили отъездом и проведением Собора в Италии. Император оказывал давление на синодалов: либо новый символ веры - либо перенос Собора на папскую территорию. Предпочли выбрать новый символ веры. Епископы покорились и составили новую редакцию символа, основанную на доктринальном сочинении Льва. Это произошло не потому, что признали авторитет римлянина в вопросах догматики, но из-за убежденности, что его «Tomos» не выходит за рамки ортодоксальной веры¹⁴⁴.

Этот Собор - триумф ортодоксии, был одним из представительнейших собраний старой церкви. В нем принимало участие около 600 епископов. Кардинал Хергенретер/ Негgenrother говорит о числе участников от 520 до 630. Под соборными актами (praxeis, actiones), которые содержат материалы заседаний, не всегда в хронологической последовательности и, как правило, не совпадают в цифрах, стоит максимум 452 подписи. В действительности же «присутствовало от 350 до 360 отцов» (францисканец Геманс/ Goemans). На первом заседании (8 октября) патриарху Диоскору было предъявлено обвинение, на третьем (13 октября) - он был низложен. Но его учение осуждено не было! Предусмотрительный Диоскор больше не являлся на заседания и, со своей стороны, отлучил папу от церкви. Собор лишил его епископского кресла и всех духовных званий (впоследствии император сослал его сначала в Кизикос, затем в Гераклею и наконец в Гангру в провинции Пафлагония, где он и скончался через несколько лет). Злодеем, дабы не терять всех прочих злодеев, оказался одиночка - подобная тактика применялась уже в деле Нестория. Итак, из-за страха перед репрессиями собрание приняло в точности ту формулу, которую предложили: председательствовавший император Маркиан, которого называли «новым Давидом», «новым Павлом», «новым Константином» и даже «священником» и «вероучителем» (!), папа и Константинопольский патриарх Анатолий. Эта формула стала основой всех ортодоксальных толков: греческого православия, католицизма и протестантизма. Эта формула диофизитства - один Христос в двух природах¹⁴⁵.