— НЕТ!

Это кричал Уильям. Она скорее почувствовала, нежели увидела, как он встал между ней и этой ненасытной, движимой похотью толпой. На его мече, мерцая в лунном свете темно-красным огнем, все еще была кровь его братьев-христиан. Она увидела, как он бросил что-то перед собой на землю, и чуть не лишилась чувств, когда поняла, что это такое. Он швырнул отрубленную руку стража-итальянца, и пальцы все еще продолжали дергаться от ужасных мышечных сокращений.

— Любой, кто хоть пальцем прикоснется к ним, лишится руки, — предупредил Уильям. — Они под защитой дома Тюдоров.

Мириам увидела, что воины как один отшатнулись, словно ими двигал не только металл в голосе Уильяма. Казалось, невидимая высшая сила решила укрыть иудеев от озлобленной толпы своими крыльями. Мириам знала, что мусульмане любят такие сказки, сам Пророк обращался к сильным образам, чтобы поднять боевой дух на поле битвы, но она считала, что это всего лишь стремление принять желаемое за действительное. Вполне возможно, она поспешила списать духовный мир на игру воображения. Независимо от того, какой природы была сила, заставившая в тот момент присмиреть ветреные берега Акры, Мириам была ей благодарна от всего своего неистово колотящегося сердца.

Без лишних слов Уильям повернулся и повел их к малиновому шатру. Стражи продолжали валяться на земле и словно дети рыдали от полученных увечий. Мириам постаралась не обращать внимания на лужу крови на пороге, когда последовала за Маймонидом внутрь королевского шатра.

Внутри убранство было довольно скудным, хотя песчаный пол устилали медвежьи шкуры. На простой кровати, сплетенной из веревок, лежал человек. Волосы спутались от пота, но продолжали отливать медью, по цвету напоминая закат в тот час, когда солнце скрывается за морем. Глаза его были закрыты, и он, казалось, не осознавал присутствия посторонних, хотя Мириам видела, что больной не спит. Все его тело сотрясалось от озноба.

Значит, вот он, великий Ричард Аквитанский, известный легковерным французам как Львиное Сердце, а остальному цивилизованному миру как беспощадный убийца. Мириам не смогла сдержать презрительного удовлетворения от жалкого вида человека, который прибыл с намерением убить ее народ и изгнать его со Святой земли. Она бросила взгляд на дядю, но не смогла понять, о чем он думает. В этот момент Маймонид полностью сосредоточился на больном. Осмотрев умирающего короля, он стал рыться в своей кожаной сумке, вытаскивая мази. Ее дядя был настолько набожным человеком, что Мириам сомневалась, что в его душе могут возникнуть хоть какие-нибудь злые, мстительные мысли. И очень хорошо — ее темных мыслей хватит на двоих.

— Что все это означает?

Мириам обернулась на раздавшийся за спиной голос. У входа в шатер стоял мужчина с седеющими волосами и уродливым шрамом на левой щеке. За его спиной возвышались трое рослых, плечистых солдат, головы которых были защищены шлемами с назатыльниками, а арбалеты нацелены прямо на Маймонида и его племянницу.

Уильям, выйдя вперед, стал между лучниками и безбожниками.

— Это врачи, лорд Конрад, — ровным голосом, без тени страха ответил он. — Я обязан спасти своего короля.

Ах, это и есть бесславный Конрад, соперник Ричарда за главенство над войском крестоносцев! Мириам пристально наблюдала, как Конрад, сжав кулаки, подошел к Уильяму. Потом ее взгляд упал на шрам под его левым глазом. В следующее мгновение внутри у нее все сжалось. Было что-то пугающе знакомое в облике этого Конрада. У девушки появилось ощущение, что она видела его раньше, но не могла вспомнить, где и когда именно. Или, если быть более точной, одна ее часть не желала этого вспоминать.

Конрад походил на нависшую грозовую тучу, которая вот-вот взорвется потоком оскорблений, брошенных в бесстрастное лицо Уильяма. Потом Мириам заметила, как Конрад, окинув взглядом ее дядю, вдруг побледнел. Когда она увидела, на что он смотрит, то побледнела сама.

Маймонид, войдя в шатер, сбросил тяжелые крестьянские одежды, чтобы они не сковывали движений во время осмотра царственного пациента. На нем была простая хламида и мешковатые штаны — обычный наряд торговца овощами и фруктами на восточном базаре. Но по какой-то совершенно непостижимой, безрассудной, безумной причине он надел на шею простой бронзовый амулет. В форме звезды Давида.

Мириам самой захотелось протянуть руки и задушить Маймонида, но она в ужасе замерла на месте. Она не могла себе представить, что подтолкнуло дядю надеть такую безделицу, по которой можно было с легкостью определить, кто они. Представители народа, который франки ненавидели даже больше, чем мусульман. Иудеи.

— Он… он… — Казалось, Конрад настолько был сбит с толку, что лишился речи. А потом разразилась буря. — Как ты посмел привести сюда иудеев? Отвечай! — обнажив свой меч, крикнул Конрад.

Несмотря на то что ситуация грозила перерасти в геенну огненную, Уильям оставался невозмутимым.

— Ты еще не король Иерусалима, маркграф, — ответил рыцарь неестественно спокойным голосом, всем своим видом показывая, что он не боится распалить гнев Конрада дальнейшими оскорблениями. — По крайней мере, для моих воинов, которые, я должен напомнить, вдвое превосходят по численности твою истощенную армию. Наш король — Ричард, и, пока мой господин дышит, я подчиняюсь только ему.

В спокойствии Уильяма сквозили некая затаенная угроза и холодная ярость, всплеск которой всего несколько мгновений назад Мириам наблюдала в стычке со злополучными стражами, вставшими у него на пути. Вероятно, Конрад тоже почувствовал угрозу, исходящую от Уильяма, поэтому отступил. При этом он продолжал крепко сжимать в руке меч, однако Уильям даже не пошевелился, чтобы выхватить свой. Пока.

Конрад секунду разглядывал Мириам, и девушка почувствовала, как по спине пробежал противный холодок. Было что-то знакомое в этих ужасных серых глазах. Но маркграф перевел взгляд на ее дядю. Маймонид, несмотря на суету, продолжал заниматься своим делом — доставал из сумки необходимые пузырьки и лекарства. Страх, который владел ее дядей на протяжении нескольких последних дней, прошел. Сейчас он находился в своей стихии. Он был врачом у постели пациента, и никто не мог встать между ним и его священным долгом.

Конрад шагнул к Маймониду, продолжая держать перед собой меч. Мириам почувствовала, как сердце ушло в пятки. Она заметила, что рука Уильяма почти легла на рукоять меча.

Конрад смотрел на Маймонида с любопытством и отвращением.

— Где ты нашел этого иудея, который уверяет, что он лекарь?

Глаза Мириам так и молили Уильяма, чтобы он придумал историю, любую, которая бы помогла сохранить ее дяде жизнь.

— Он — личный врач султана, — ответил рыцарь, как будто тот факт, что лекарь действительно служил ненавистному королю безбожников, сам по себе большой роли не играл.

Конрад повернулся к Уильяму, его лицо исказилось в гримасе оскорбленного недоверия.

— Ты полагаешь, что Саладин прислал бы лекаря, а не убийцу?

Уильям шагнул вперед и крепко схватил Конрада за руку, в которой тот сжимал меч. Лучники насторожились, готовые стрелять, если рыцарь станет представлять реальную угрозу их королю.

— Если он окажется убийцей, король умрет, — медленно проговорил рыцарь, не сводя глаз с Конрада. — Но король умрет и в том случае, если иудей на самом деле окажется врачом, которого ты убьешь. Выходит, мы ничего не теряем, позволив ему заниматься своим делом, не так ли?

Какие-то нотки в голосе Уильяма испугали Мириам больше, чем все, что она видела доселе. В его голосе слышалась холодная уверенность в том, что он убьет любого, кто встанет между ним и его королем. Даже если это будет другой король. Рыцарь был совершенно бесстрашен, и она подумала, что этому человеку наверняка нечего терять. А Мириам знала: такие люди — самые опасные создания на земле.

Конрад, похоже, увидел безумие, скрывающееся за внешним спокойствием Уильяма, и, опустив меч, вложил его в ножны. Затем он отошел назад, к лучникам, которые не знали, нужно ли им тоже опускать свои арбалеты. Внутри королевского шатра густой воздух, пропитанный кровью и опасностью, так и не рассеялся. Конрад вновь обернулся к Уильяму, в его голосе звенели страх и ненависть: