Глава третья
I.
«Ах, вы все здесь! А я вас там искала…
Готов обед. Не будем Кости ждать…
Заправиться бы Пете не мешало,
А Костя, как всегда, сумеет опоздать.
Вы смотрите альбомы? Что же, нашли ли
Кого-нибудь из родственников? Что?…
Вот эти, помнится мне, в Новгородe жили…
Да что вы? неужели никого?»
И с теткой вниз они спустились чинно…
В честь гостя был обед накрыт в гостиной
И Петр не удержался — проглотил
Настойки и селедкой закусил.
II.
Обедали томительно и долго.
Молчала Кадя и крошила хлеб,
И фрейлена, как воплощенье долга,
Застыла, бантом подвязавши креп…
Кто умер? Tante Augustchen, быть может?
Не все ль равно? — Она скала скалой!
Пускай ей радостно, пусть горе сердце гложет —
Там — ночью, в комнате — она сама с собой!…
Разглядывал нахмурясь гостя Валька
И вдруг спросил: «Как делается калька?…»
А тетка, рукава откинув, по судку
Размазывала соус к судаку.
III.
Приехал Костя… Холодно-корректен
Раскланялся с Петром; спросил, где служит он;
Спросил, какой диплом, спросил о диалекте,
Которому тот лучше обучен,-
Сказав, что знать язык теперь необходимо
Что и диплом и хлопоты ничто,
Что все места пройдут под носом мимо,
Да и при всем найти их нелегко.
И предложив любезно папиросу,
Прибавил: «Мы еще по этому вопросу
Поговорим, надеюсь, вечерком…
Вы ведь у нас останетесь при том?»
IV.
Потом ушел он в недра кабинета,
Штиблеты снял, сложил на стул сюртук;
Накрылся одеялом; из жилета
Достал часы, послушав мелкий стук,
И положил на тумбочку; расправил
Усы с рыжинкою; последний выпуск взял
Ник Картера из ящика; прибавил
Огня и на груди странички вмял…
А Петр ушел гулять и над рекою
Ждал Кадю, сев на корточки; рукою,
Как в детстве, сделал шлюз в рассерженной воде,
Прислушиваясь к струек воркотне…
V.
«Давай кораблик пустим! Есть бумага?»
И, губы озабоченно поджав,
Она сложила лодочку, для флага
Воткнув булавку, и, рукой прижав
Его пальто, склонилась над водою…
И побежал кораблик накренясь.
«Смотри, ведь он поплыл за нашею судьбою!»
— Нет, в нем отжитое отчалило смеясь!-
И вспомнилось: «Гдe викинг мой победный?
«К каким морям направить парус бедный?…»
И, прислонясь щекой к его щеке,
Она поверила несущейся реке.
VI.
«Смотри, прибило к берегу: Смотри же!»
И побежали оба, и опять,
Склоняя флаг намокший ниже, ниже,
Кружась кораблик начал уплывать.
И долго напряженные глядели,
Как он мелькал над выпуклой водой,
Как встречного ручья вдруг струйки налетели
И потопили беглою рукой…
Плескала лодка, судрожно качаясь,
И хлюпали мостки, и, почками касаясь
Настуженной, синеющей воды,
Дрожали — с сеном на ветвях — кусты…
VII.
Пришли домой по маленькой аллее,
В одной крылатке оба. Накренясь,
Серебряною ниткой голубая,
Луна означилась, из мутной мглы сквозясь.
Бесшумные уже летали мыши
Распластанными хлопьями… Рука
В руке родней, доверчивей и тише
Лежала; мысль была словам близка…
И говорилось медленно и глухо;
И, чуткое от близкой ночи, ухо
Слагало пропорхнувшие едва
Слова без фраз, глубокие слова.
VIII.
И до утра на креслице, с крутыми
Фарфоровыми ножками, платка
Спустив концы, бледнела восковыми
Неясными мерцаньями лица,
Обвитая тенями ночи, Кадя.
Недвижная лишь смутно, как во сне,
Рукой поправив юбку и погладя
И подбородок спрятавши в платке…
И сладкий бред ей навивали звезды;
И первые, чуть видные борозды
Вдруг, углубив девичью красоту,
Легли тихонько в эту ночь на лбу.
IX.
И к утру сны пришли и заласкали,
И новый день поцеловал ее;
И губы медленно улыбки размыкали —
Ведь сны опять ей повторяли все…
И в двери стук ее, как сказка, будит:
«Пора вставать!» Знакомый и чужой
Веселый голос. Значит было, будет!
И плещется холодною водой —
И грудь горячая, и плечи — все облито,
Блестит на солнце; волосы развиты…
И обжигающий одеколон тройной
Разлит на мраморе неловкою рукой.
X.
И новых, крепких губ так новы поцелуи;
И вспомнившийся запах сюртука
Так радостно щекочет и волнует,
И прячет щеку узкая рука.
Ах, если бы манишка открывалась
Как маленькая дверь! Войти, свернуться там
Клубочком крохотным!… Она смеялась,
Разсказывала с родинкой ушам
Про глупенький придуманный клубочек
И вдруг — достав из сумочки платочек —
Стирала что-то с милого лица
И говорила-говорила без конца.