Вы спрашиваете, какого я мнения о Ваших рассказах. Какого мнения? Талант несомненный, и притом настоящий, большой талант. Например, в рассказе "В степи" он выразился с необыкновенной силой, и меня даже зависть взяла, что это не я нависал. Вы художник, умный человек, Вы чувствуете превосходно, Вы пластичны, т. е. когда изображаете вещь, то видите ее и ощупываете руками. Это настоящее искусство. Вот Вам мое мнение, и я очень рад, что могу высказать Вам его. Я, повторяю, очень рад, и если бы мы познакомились и поговорили час-другой, то Вы убедились бы, как я высоко Вас ценю и какие надежды возлагаю на Ваше дарование.

Говорить теперь о недостатках? Но это не так легко. Говорить о недостатках таланта — это всё равно, что говорить о недостатках большого дерева, которое растет в саду; тут ведь главным образом дело не в самом дереве, а во вкусах того, кто смотрит на дерево. Не так ли?

Начну с того, что у Вас, по моему мнению, нет сдержанности. Вы как зритель в театре, который выражает свои восторги так несдержанно, что мешает слушать себе и другим. Особенно эта несдержанность чувствуется в описаниях природы, которыми Вы прерываете диалоги; когда читаешь их, эти описания, то хочется, чтобы они были компактнее, короче, этак в 2—3 строки. Частые упоминания о неге, шёпоте, бархатности и проч. придают этим описаниям некоторую риторичность, однообразие — и расхолаживают, почти утомляют. Несдержанность чувствуется и в изображениях женщин ("Мальва", "На плотах") и любовных сцен. Это не размах, не широта кисти, а именно несдержанность. Затем, частое употребление слов, совсем неудобных в рассказах Вашего типа. Аккомпанемент, диск, гармония — такие слова мешают. Часто говорите о волнах. В изображениях интеллигентных людей чувствуется напряжение, как будто осторожность; это не потому, что Вы мало наблюдали интеллигентных людей, Вы знаете их, но точно не знаете, с какой стороны подойти к ним.

Сколько Вам лет? Я Вас не знаю, не знаю, откуда и кто Вы, но мне кажется, что Вам, пока Вы еще молоды, следовало бы покинуть Нижний и года два-три пожить, так сказать, потереться около литературы и литературных людей; это не для того, чтобы у нашего петуха поучиться и еще более навостриться, а чтобы окончательно, с головой влезть в литературу и полюбить ее; к тому же провинция рано старит. Короленко, Потапенко, Мамин, Эртель — это превосходные люди; в первое время, быть может, Вам покажется скучновато с ними, но потом через год-два привыкнете и оцените их по достоинству, и общество их будет для Вас с лихвой окупать неприятность и неудобство столичной жизни.

Спешу на почту. Будьте здоровы и благополучны, крепко жму Вам руку. Еще раз спасибо за письмо.

Ваш А. Чехов.

Ялта.

2508. В. А. ГОЛЬЦЕВУ

4 декабря 1898 г. Ялта.

Милый Виктор Александрович, свои рассказы отдаю в твое полное распоряжение и всё короткое буду тебе присылать. У меня найдется штук десять — двадцать рассказов, напечатанных еще сто лет назад, но исправленных и дополненных, не вошедших еще в сборники, давно забытых человечеством, — рассказов юмористических. Не понадобятся ли? Каждый из них прочитывается в 5—10 минут. Прочтешь — и вроде как будто рюмку водки выпил. Если потребуешь, то пришлю на твое усмотрение, в корректуре. Будь здоров.

Твой А. Чехов.

4 дек.

Один рассказ ("Муж") пришлет тебе Миролюбов.

Я написал ему (Ковенский, 31, редакция "Журнала для всех").

На обороте:

Москва.

Виктору Александровичу Гольцеву.

Шереметевский пер., в редакции "Русской мысли".

2509. Р. И. СЕМЕНТКОВСКОМУ

4 декабря 1898 г. Ялта.

4 дек.

Многоуважаемый

Ростислав Иванович!

Рассказ для "Нивы" я пришлю в январе или в феврале — это самое позднее. В настоящее время я живу в Ялте и, вероятно, буду здесь зимовать, а потому будьте добры, распорядитесь, чтобы с января мне высылали журнал в Ялту, по адресу: Ялта, А. П. Чехову.

Кстати, еще одна просьба. На днях Вам пришлет свой рассказ (или повесть) г. Анатолий Яковлев, молодой человек, мой бывший ученик, уже печатавший свои рассказы в "Русских ведомостях" и "Новом времени". Будьте добры, прочтите — в этом моя просьба. Позвольте пожелать Вам всего хорошего. Искренно Вас уважающий и преданный

А. Чехов.

2510. M. П. ЧЕХОВОЙ

4 декабря 1898 г. Ялта.

4 дек.

Милая Маша, отвечаю на твое последнее письмо. Простыни я уже купил, в ночных же рубахах очень нуждаюсь. Не в чем спать, хоть заворачивайся в газету. Сегодня буду у Варв<ары> Конст<антиновны> на именинах и поговорю с ней о тебе; о результатах нашей беседы сообщу. Насчет постройки не беспокоюсь, никаких беспокойств нет и не может быть, потому что на постройке я бываю очень редко, и то в качестве не хозяина, а почетного гостя. Забор делаем каменный; вообще всё делаем так, чтобы потом сто лет не понадобилось ремонта. Пока живешь в Москве, принимай рыбий жир. Наверное, и у тебя затронуты верхушки легких, это у нас фамильное. Грушу — увы! — срубили. Архитектор стал пошевеливаться. Если увидишь Татьяну Львовну, то скажи ей, что ее последнее стихотворение в "Нов<ом> времени" мне очень понравилось. Раскладываю пасьянс. Напиши домой, чтобы Роман не звонил, ведь это мучительно для соседей. Пусть лучше свистит, как Вареников. Что за беспокойные люди!

На горах облака; ночью был дождь, а теперь утром солнечно. Надо бы поговорить с Немировичем насчет спектакля в пользу Мелиховской школы. При случае узнай адрес доктора Викентия Антоновича Свенцицкого. Где он теперь? Нужно направить к нему одну больную. Ах, какие здесь вкусные бублики! Но зато как скучны здешние обыватели вроде Усатова, который или говорит о борще, или сплетничает, как баба. Поклон мамаше.

Твой Antoine.

На обороте:

Москва.

Ее высокоблагородию

Марии Павловне Чеховой.

Угол Мл. Дмитровки и Успенского пер.,

д. Владимирова, кв. 10.

2511. И. П. ЧЕХОВУ

4 декабря 1898 г. Ялта.

Милый Иван, поскорее возьми у Махина пенсне в черепаховой оправе, по рецепту: минус две диоптрии № 18, изотропическое стекло.

Если Маша еще не послала мне ночных рубах, то пенсне пришли с рубахами; если же рубахи уже посланы, то пусть Махин вышлет мне посылкой или — это дешевле — ты вышли.

Нового ничего нет, всё благополучно.

Пенсне очень нужно; без него мне скверно.

Будь здоров, поклонись Соне и Володе.

Твой Antoine.

4 дек.

На обороте:

Москва.

Ивану Павловичу Чехову.

Нов. Басманная, д. Крестовоздвиженского.

2512. M. П. ЧЕХОВОЙ

6 декабря 1898 г. Ялта.

6 дек.

Милая Маша, третьего дня вечером я был на именинах у Варв<ары> Конст<антиновны>. Торжество происходило не в квартире, а в актовой зале. Танцевали, ужинали. Девиц и дам было несравненно больше, чем мужчин, было два попа, директ<ор> мужск<ой> гимназии. Тупиков за ужином, со свойств<енной> ему важностью, сказал длинную речь по моему адресу, после чего я дал себе слово уже больше никогда не ходить в Ялте на ужины. Была именинницей и учительница танцев. Вернулся я домой во втором часу, но всё же не успел поговорить с В<арварой> К<онстантиновной> о деле. Она всё повторяла в каком-то именинном чаду, что получила от тебя письмо и телеграмму, но о деле говорить при посторонних было неловко. Вчера вечером я опять пошел. В<арвара> К<онстантиновна> обрадовалась мне, Манефа — тоже; мы вспоминали именины и смеялись, потом зашла речь о тебе, о твоем перемещении в Ялту. В<арвара> К<онстантиновна> сказала, что как только попечитель округа Сольский приедет в Ялту, то она возьмет с него слово, что он зачислит тебя первой кандидаткой; и она скажет ему, чтобы он пришел ко мне с визитом. Что же касается теперешнего учителя географии Михаила Михайловича, то, по словам Варвары Конст<антиновны>, он выразился так: "Если понадобится, то я могу уступить место".