Кольцо любви
Я выбрал вас, случайные подруги,
Душой не связанной ни страстью ни любовью,
Душою радостно-внимательной к игре.
Тела свободные сплелись — слилися в круге,
Земля, усталая от жатвы, стала новью,
И мир, как в первый день, глядит в лицо заре.
Я выбрал вас и сам я избран вами
— На день, на час, на миг — но прихотью согласной,
Тройною прихотью друг другу чуждых тел.
Кого к кому влечет — едва мы знаем сами,
Мы веселы, мы юны, мы прекрасны,
И каждый двух других желать умел и смел.
Мы сблизили уста, и руки, и колени,
Сплетающихся тел не различаем ныне,
Но каждый в двух других продолжен вновь и вновь.
Сомкнулося кольцо, влекущее к измене
Богов, смеющихся над собственной гордыней,
Любовников, отвергнувших любовь.
Мы сладострастием наполнили три чаши,
Друг к другу жадными приникли мы устами,
И к полу чуждому любой нам путь открыт.
Одним желанием горят желанья наши,
И тело каждое меж чуждыми телами
Блаженство равное приемлет и дарит.
Я отдаюсь — кому из вас, не знаю,
Не знаю, кем мгновенно я владею,
Как чашей круговою на пиру.
Как вы, не горестно, не жалобно вздыхаю,
Не ревностью истерзанный бледнею,
Но доласкав, доласканный, замру.
С одной из вас, вдвоем, мне было б жутко:
Владел бы я тобою безраздельно,
И лишь твою изведал бы я власть;
Твой лик в моей душе, тревожно-чуткой,
Блеснул бы, точно цель над радостью бесцельной,
И сладострастие он превратил бы в страсть.
Но три желания, как три цветка, сплели мы,
И вихрем ласк и схожих и различных
Тройную чувственность замкнули в быстрый круг.
Бесскорбной нет любви, ни страсти — утолимой;
Но я делюсь лишь прихотью безличной
С безличной прихотью неведомых подруг.
В буднях
Прикован к будням, — не иначе
Живу я, чем толпа живет,
И все же в ней я самый зрячий,
Хоть только скромный книгочет.
От сел забытых до столицы
Сомкнулся тесный хоровод,
И всюду сдвинулись границы,
И всюду низок небосвод;
И те же всех терзают муки,
Волнует страсть, гнетет печаль;
И стали очи близоруки
С тех пор, как близкой стала даль.
Мой глаз привык к иным просторам,
И там, где всё — один намек,
Я уловил привычным взором
В теснинах дней незримый рок;
И дальнозорок, чуткомыслен,
Читаю тайнопись времен,
Где путь неведомый исчислен
И мир безбрежный отражен.
Но круга я не размыкаю
И от толпы не отхожу:
Пока последних тайн не знаю,
Того, что знаю, не скажу.
Ненужная жизнь
Я возвратился из дальних странствий:
Все тот же город, все тот же дом.
Так просто будет в былом мещанстве,
Как в старом кресле, забыться сном.
Не надо мыслей, не надо воли,
В привычке каждой — ярмо и кнут.
Покорны люди воловьей доле
И жвачку жизни жуют, жуют.
Все отцветает — один не вядок
Цветок, таящий не мед, а лед;
От века имя ему — порядок,
И для безумцев оно — расчет.
От зорь рассветных до зорь вечерних
Нам светит солнце, и ночь темна;
И с тем, кто принял венец из терний,
Мы кубка жизни не пьем до дна.
Мой час размечен, мой шаг размерен,
И дни мелькают, как частокол.
Везет коляску не конь, а мерин,
И пашет землю не бык, а вол.
Рассудок трезвый, как страж гаремный,
С души и сердца не сводит глаз.
Так просто будет, как жизнь — никчемный,
О жизни прошлой забыть рассказ.
Игрушка
Мальчик в куртке и береге
— Ручки пухлы, как щека, —
Мчит в игрушечной карете
Неживого седока;
Семенят-топочут ножки,
И головкой вертит он
В такт веселенькой окрошке
Из мелодий всех времен;
То налево, то направо
Он описывает круг,
Прихотливою забавой
Заполняя свой досуг;
И не знает, что шарманку
И карету — вместе с ним —
Гувернантка-англичанка
Завела ключом одним;
Что, игре отдавшись, дети
Не заметят скрытых пут,
И судьбы своей на свете
Лучше кукол не поймут.
Дон-Жуан
То бунтарь, то витязь Божий
Без меча и без креста,
Всюду был он лишь прохожий,
Здесь на дьявола похожий,
Там похожий на Христа.
Вечно юн и вечно светел,
Быстр, изменчив и шутлив,
В мире мира не заметил,
Точно в нем лишь женщин встретил
И не жил, не полюбив.
Что сверкало и горело
Переливчатым огнем
В сердце пылком, в сердце смелом,
И влекло живое тело
Ослепительным путем?
И какой мечтой напрасной
Одержим и осиян,
Расточал он ежечасно
Все соблазны страсти властной,
Каждой женщиною пьян?
Или в нем незримым чудом
Воплотился и возник,
Дважды мир, влекущий всюду
— К целомудрию и к блуду, —
Женских душ двоякий лик?