— Вот здорово! — радовался мальчик и смеялся, наблюдая, как неуклюже подбрасывает голубя дядя.

— Ты что, раньше не пускал таких голубей? — спросил Иванов.

— Нет.

— Это почему же? Может, у вас гостей не бывает, тебе не с кем поиграть? Кто у вас был в гостях последний раз?

— Тетя Настя и дядя Шмидт.

Еще мальчик рассказал, что недавно папа пришел вместе с дядей Шмидтом и на столе играли в «кубики из денег», а его прогнали в другую комнату. Когда поинтересовались у жены Маргеладзе, кто такой Шмидт, она ответила, что такую фамилию слышит впервые. Возникло предположение, что Шмидт — соучастник преступления, тот самый человек в шапке фасона «гоголь», которого свидетели видели вместе с убийцей. Тем более что у Маргеладзе изъяли меньшую часть из 28 тысяч рублей, похищенных у кассира.

В одной из записных книжек, найденных во время обыска в квартире Маргеладзе, обнаружили фамилию Шмидт и номера его домашнего и служебного телефонов.

Проверка показала, что Шмидт ранее уже был судим, отбывал наказание за уголовные преступления. Всего год назад вернулся из мест лишения свободы. Работает в магазине канцелярских принадлежностей. Причем магазин этот осуществлял оптовое обеспечение канцтоварами школ того же районо, в котором работал и кассир Фролов.

Пока выясняли прошлое и настоящее Шмидта, под давлением неопровержимых улик Маргеладзе признался в убийстве и ограблении кассира отдела народного образования. Однако настойчиво утверждал, что действовал в одиночку и никаких соучастников не привлекал. Отсутствие недостающей суммы в 15 тысяч рублей от похищенных у Фролова он объяснял тем, что, видимо, потерял их, как и портфель.

Задержали Шмидта. При обыске в его квартире обнаружили более 12 тысяч рублей, несколько недавно купленных дорогих вещей и шапку фасона «гоголь». Улики очень веские, дающие основание предъявить ему обвинение в соучастии в преступлении. На первом же допросе, когда Шмидту сказали, что Маргеладзе признался в совершенном убийстве, и зачитали рапорт Г. Иванова о рассказе сына убийцы про «кубики из денег», соучастник признал себя виновным. Он сообщил, что несколько месяцев назад доставлял канцелярские принадлежности из своего магазина в одну из школ. Как раз в это время Фролов выдавал зарплату учителям.

Узнав о порядке получения и раздачи денег кассиром районо, он предложил своему знакомому Маргеладзе ограбить Фролова. Директора вагона-ресторана не надо было долго уговаривать. Он сразу же согласился взять на себя роль главного исполнителя. Соучастники два месяца готовили преступление. Изучили маршрут кассира, добыли револьвер, подговорили знакомого лихача Зимкова принять участие в ограблении.

После похищения чемодана с деньгами Маргеладзе и Шмидт взяли себе по 13 тысяч рублей, а извозчику за «труды» заплатили 2 тысячи.

Вскоре состоялся суд. Маргеладзе и Шмидт были приговорены к высшей мере наказания, Зимков осужден к пяти годам лишения свободы с конфискацией лошади с упряжью и санями.

Так благодаря настойчивости и умению удалось в сравнительно короткий срок раскрыть это опасное преступление и полностью возместить государству причиненный ущерб. С небольшой задержкой учителя получили зарплату.

В практике МУРа пусть редко, но встречаются и такие случаи, когда даже очень опытным розыскникам не сразу удается выйти на след преступника. Иногда приходится и приостанавливать расследование по уголовному делу в связи с нерозыском виновного, искать злоумышленника и полгода, и год, и даже несколько лет. Но, как правило, рано или поздно правонарушитель предстанет перед судом.

26 апреля 1927 года в самом начале рабочего дня на Петровку, 38 позвонил ученый секретарь Государственного музея изящных искусств (ныне — Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина) и сообщил, что ночью из двух выставочных залов похищены пять картин знаменитых художников голландской и итальянской школ живописи. На Волхонку, где размещался музей, немедленно выехала оперативная группа во главе с опытным розыскником, начальником отдела МУРа Н. Мироновым.

На месте оперативные работники уточнили, что из голландского зала музея пропала картина великого живописца XVII века Рембрандта Ван-Рейна «Христос» и четыре картины из итальянского зала: «Святое семейство» Корреджио и «Бичевание Христа» Пизано XIII века, а также «Иоанн Богослов» Дольчи, творившего в XVII веке, и «Се Человек» Тициана, XVI век.

Причем преступник варварски вырезал из рамы картину Рембрандта в виде куска холста неправильной овальной формы, а картину Тициана по конфигурации рамы, но с закругленными краями, оставив на подрамнике часть руки одной из изображенных фигур и часть головного убора Пилата. Остальные картины из рам были вынуты целиком.

— Стоимость похищенного можете определить? — спросил Миронов у работников музея.

— По дореволюционной, еще довоенной оценке украденные картины стоили более миллиона рублей золотом. Однако какими деньгами оценишь их художественную ценность! Да, вот что мы еще обнаружили.

Сотрудник музея протянул оперативникам конверт небольшого размера с вложенной в него бумажкой. Миронов развернул ее и прочел написанную стилизованными буквами, с соблюдением славянской орфографии, фразу:

— Где это вы обнаружили?

— За щитком с фамилией Тициана, прикрепленном к верхней планке рамы картины «Се Человек».

— Явно какой-то богомолец приложил свою руку к краже, — сказал кто-то из работников музея.

— А может быть, преступник, учтя, что сейчас празднуются верующими пасхальные праздники, хочет нас натолкнуть на ложный след? — предположил Миронов. — Хотя не исключены и другие варианты. А сейчас, товарищи розыскники, приступаем к осмотру места преступления.

Осмотр показал, что форточка второго окна справа от входной двери в музей со стороны Волхонки разбита. Видимо, преступник, разбив стекло форточки наружной рамы, открыл запоры и выдавил стекло внутренней рамы. Через это окно, расположенное на высоте выше среднего роста человека, он и проник в помещение музея. А чтобы удобнее было забираться, воспользовался одной из скамеек, расставленных у стены здания, пододвинув ее под разбитое окно. Тут же валялся камень, которым, вероятнее всего, были разбиты стекла, а под скамейкой старый носовой платок.

Внутри музея никаких взломов не обнаружили. Внимательно осмотрев внутренние помещения, их расположение и запирающиеся на замки двери, представили наиболее вероятный путь преступника к картинам. Через разбитое окно он попал в раздевалку музея. Оттуда направился в дворик средних веков, который отделен от итальянского зала металлическими воротами из кованого железа с ажурным рисунком. Перелез через закрытые на замок ворота и добрался до картин итальянцев. Отсюда через незапертую дверь вошел в голландский зал. Тем же путем вернулся назад с похищенными сокровищами и скрылся.

Преступник действовал, очевидно, по заранее намеченному плану, осторожно и весьма предусмотрительно. Никаких отпечатков пальцев на камне, осколках стекла, оставленном им конверте с запиской, на других предметах обнаружить не удалось. Не нашли каких-либо иных улик, которые могли бы помочь расследованию. Даже установить, действовал ли один человек или несколько, не представилось возможным. Хотя большинство оперативников, участвовавших в осмотре места происшествия, склонялось к тому, что преступник действовал в одиночку.

По делу было выдвинуто несколько версий. Учитывая религиозное содержание похищенных картин, можно было предположить, что украдены они набожным человеком либо фанатиком. Тогда искать преступника надо в религиозной среде, а также среди психически неполноценных личностей. На ценности могли польститься лица, принадлежащие к представителям художественной интеллигенции. Налет на музей мог быть делом опытных уголовников, которым картины нужны для перепродажи коллекционерам, перекупщикам, собирателям старины. Преступник мог быть кем-то подкуплен, подбит на кражу. Были и другие предположения о личности налетчика и возможных направлениях его розыска.