2. высшее право государя тоже исходит от Бога, поскольку Бог является источником всякого естественного права и, таким образом, источником образования государства;

3. государя из своей среды порождает народ, но происходит это по Божьей воле.

Простой человек возможно и поверит, но эти почерпнутые из высоких научных полемик положения легко опровергнуть одним совсем ненаучным возражением: а плохих или полоумных государей тоже следует считать посланцами Бога?

Ученый улыбнется. Действительно, много есть тому примеров, что над народами властвовали злобные и глупые государи, но все же правильность теории никоим образом это не затрагивает. Ответ таков: таких государей в наказание Господь посылает на голову народа за его грехи в целом.

Великая французская революция, конечно, покончила со многими теориями, но к моему большому удивлению, мне попался все-таки один гораздо более поздний тому пример.

Это случилось в 1824 году во французском городке Клермон-Ферран. Редактора газеты «Ami de la Charte» привлекли к суду за оскорбительную для короля фразу. Прокурора охватил такой порыв верноподданнических чувств, что в конце обвинительной речи он уже от себя бросил в лицо обвиняемому редактору следующую фразу:

Итак, беру на заметку того французского короля, который, несмотря на всю свою придурковатость, был больше, чем человек.

Карл VI (1368–1422) был от природы наделен необычайной физической силой, что пошло явно в ущерб его мозгам. Блестящее подтверждение силы он показал во время охоты в лесу Манси. Вдруг ему навстречу попался какой-то оборванец. Должно быть, сбежал из ближайшего сумасшедшего дома. Своими безумными речами он так напугал Карла, что того охватил настоящий приступ мании преследования. Ему казалось, что кругом враги, покушающиеся на его жизнь. Выхватив шпагу, он тут же проткнул скачущего рядом алебардщика, потом задал коню шенкелей и поскакал вперед, поражая всякого, кто посмел стать у него на пути. Он убил четверых и буйствовал бы дальше, не сломайся у него шпага. Тогда его скрутили, положили в повозку и отвезли домой.

Король, как известно, стоит выше законов и за свои действия ответа не несет. Пятью человеческими жизнями его никто не попрекал. Тем более, что они не стоили денег…

Но тем глубже пришлось залезать в государственную казну, возмещая тот ущерб, что причинил венценосный дурак дома.

Он бил и крушил мебель, посуду, в лоскуты раздирал дорогие шелка и бархат. Кстати, он очень любил красиво и модно одеваться, а тут вдруг охладел к одежде и побросал всю ее в камин.

Шпагу в руки ему больше не давали, но палку свою он не отдавал. Ею он сокрушал всякого, кто приближался к нему.

Этот силач и драчун был чрезвычайно мнителен в отношении своей персоны. Временами он воображал, что он стеклянный и если упадет, то непременно разобьется. Чтобы такого несчастья не приключилось, ему делали эдакие ходунки, словно ребенку, который учится ходить; когда на него находило, он цеплялся за них и успокаивался.

Стеклянную идею он развивал шире. Не дозволял прикасаться к своему телу: не умывался, не мылся, не брился, в постель ложился прямо в одежде. Пять месяцев терпели эту его причуду, пока насекомые не завладели полностью его телом. Он запаршивел, обовшивел, облошивел, тело его покрылось язвами. Наконец в момент просветления его удалось раздеть, вымыть, соскоблить с него слой грязи.

Всего пятнадцать лет было Каролине Матильде, сестре английского короля Георга III, когда ее, вытряхнув из детской, отдали замуж за датского короля Христиана VII.

Вот личные данные жениха: родился в 1749 году 29 января, на трон взошел в 1766 году 14 января, брак с Каролиной Матильдой заключил в 1766 году 8 ноября. То есть ему исполнилось всего 17 лет, а его биографы уже записали: рано проявившиеся у него безудержные всплески необузданного поведения указывают на слабость рассудка.

Но пока его рассудка хватало на то, чтобы уважить красивую англичанку и не выплескиваться на другое. Как результат уважения в 1768 году 28 января Дания получила наследника престола. Однако молодому мужу скоро прискучила пресная домашняя жизнь, и он стал жадно искать пряного разнообразия вне дома. От ненасытности своей дурел еще больше, государственными делами не занимался, старых министров недолюбливал, предпочитал играть и возиться со своим лакеем-сарацином, повышибал окна в королевском замке, а в парке мраморным статуям посшибал головы, руки и ноги.

Государственный совет догадался, что дальше так нельзя. Из короля, как из снежного кома, надо бы слепить правителя.

Решили послать его за границу, там он много что услышит, увидит, приобретет опыт, может, и поумнеет. И в самом деле, он много чего увидел, но все, чему научился, чем обогатил свой жизненный опыт, — так это опыт парижских увеселительных заведений с их легкомысленными артистками.

В это время бесхозный скипетр власти одна придворная клика рвала из рук другой. Финансы государства пришли в плачевное состояние, народ голодал, государственный долг разросся непомерно. Партии, приходившие к власти, деньгами из государственной казны набивали карманы своих сторонников, им раздавались чины и должности; поспешавшие сюда на запах денег иностранные авантюристы тоже помогали опустошать государственную казну.

Все же заграничная поездка означала поворот в судьбе Дании. К королю в поездке приставили врача. Выбор пал на 33-летнего немецкого доктора по имени Струэнзе Иоганн Фридрих.

Тем самым Случай привел в ближайшее окружение короля человека необычного, интересного, разносторонних талантов.

Струэнзе уже в 19 лет стал доктором медицинских наук. Наряду с этим он совершенно проникся учениями французских энциклопедистов, как тогда говаривали, стал «философом». Он не был красавцем. Интересная сухопарость донжуанов ему тоже не была присуща. Он был толст. Английский посол сообщал о нем, что манеры у него были совсем необаятельны, скорее суховаты, даже неприятны. И все же, к всеобщему удивлению, ему удалось совершенно подчинить своему влиянию короля и королеву.

Король не пожелал расстаться со Струэнзе. По окончании поездки по Европе он удержал его при себе в Копенгагене в качестве придворного врача и королевского чтеца. Жил он во дворце, имея свободный доступ к королю, а также к королеве…

Королева Каролина жила предоставленной сама себе средь придворного люда. Англичанку, чужеземку, ее не любили. Как супруга короля, несмотря на свой 15-летний возраст, по рангу она стояла выше своей свекрови, вдовствующей королевы Юлианны; эта надменная, ущемленная в своем тщеславии женщина, а с нею вместе и прибившиеся к ней придворные, ненавидели молодую королеву. А той рядом со все более глупевшим королем при его податливой воле далеко было не уйти; ведь он держался мнения того человека, с кем говорил напоследок.

И вот при дворе появляется настоящий мужчина, первым делом которого было предложить себя королеве в качестве готового к услугам друга. Тогда еще только друга. Ведь у доктора Струэнзе появились далеко идущие политические планы. Он сразу же подметил общее болезненное состояние страны, упадок и отсутствие порядка и решил во что бы то ни стало оздоровить и исправить положение, он чувствовал в себе решимость и способности многое сделать и изменить к лучшему.

Клика вдовствующей королевы Юлианны и придворная правящая партия погрязли в безделье и затхлой атмосфере духовной отсталости — от них ничего хорошего ожидать не приходилось. Стало быть, нужно создать новую партию во главе с королевой и навязать свою волю слабоумному королю.

Так и вышло.

Струэнзе, не имея никакого официального титула или придворного чина, только ввиду дружбы короля, проник на политическую кухню и лишил кормушки правящую партию. Королева во всем играла ему на руку; общими усилиями они подчинили себе беспомощного короля. Понемногу им удалось вырвать нити управления страной из рук старых чиновников, и Струэнзе крепко держал их в своих собственных. Королевское перо послушно подписывало указы, которыми один за другим отстранялись старые управители, а на их место назначались сторонники Струэнзе.