Будто бы в Южной Италии нашелся один такой разумный источник. Вода в нем была соленая, но большой целебной силы. Только лечение ею требовало строгой дисциплины. Приближаться к источнику следовало очень тихо, даже бесшумно, — только тогда он давал очень чистую питьевую воду. Если же кто, приближаясь, громко разговаривал, то вода серчала, нехорошо мутнела, и пить ее было невозможно.

Один чувствительный к звукам, но с противоположными привычками источник нашелся в Китае. В обычных условиях его вообще не было видно. Но местные-то знали, как выманить его из-под земли: стоило заиграть музыкальным инструментам, как тут же, свежо булькая, начинала бить вода с паром, обладавшая отличными целебными свойствами.

Человеколюбивый источник описал во фламандской хронике XVI века историк Якоб Мейер.

Его вода, обладавшая великой целебной силой, вернула здоровье бесчисленному количеству больных. Хозяин источника, человек жадный до денег, скряга, в один прекрасный день объявил, что даровому лечению пришел конец, за воду надо платить, кто хочет лечиться. Бедняки возмутились, пришли в отчаянье, но делать нечего, стали собирать деньги на оплату. Тут случился неожиданный поворот: источник ушел под землю и больше не появлялся. Жадный до денег хозяин следил, следил за водой, но она не появлялась. Тогда его осенило, что денег-то за воду брать не следовало, и то, что вода пропала, наверняка как-то связано с его скупердяйством. Ладно, объявил скряга, можете пить воду бесплатно, если, конечно, она появится. И вода появилась. Источник забил снова, даже еще щедрее, с большей силой, чем до того.

Полную противоположность ему составлял португальский источник Фервенция, славившийся своей сатанинской злобой. Он вообще не терпел, чтобы из него пили. Он противился водозабору тем, что все предметы или живые существа, приближавшиеся к нему, затягивал внутрь, так что они больше не появлялись на поверхности. Сам король Португалии однажды прибыл посмотреть на этот источник. Сначала в воду кидали ветки деревьев, потом большие сучья, и вода все затягивала на дно. Король заметил на лугу пасущихся коров и велел загнать их в воду на водопои. Едва коровы зашли в воду, злобный источник вдруг стал засасывать их всех, придворным лакеям едва удалось за хвосты оттащить животных.

Вслед за чудесными источниками хочу рассказать об одном чудесном источнике информации. Вряд ли отыщется пример поучительнее.

Одно время в Лондоне много говорили, что где-то в Африке будто бы существует какой-то мертвый город, превращенный в одну ночь какой-то таинственной силой вместе с людьми, животными, со всем на свете в камень.

Переводчик арабского посольства в Лондоне обратился за разъяснением к послу в Триполи. Полученный ответ, весьма подробный, был опубликован в английских газетах, из них его перепечатала немецкая «Hamburgischer Correspondent» (№ 204, 1728), а уже отсюда он перекочевал в немецкие научные журналы.

Письмо так проясняло ходившие слухи:

Так в письме. Человек, «слову которого можно верить», привез бы с собой ради достоверности хотя бы блоху, застывшую в прыжке, если уж ему пришлось оставить в покое любовников, в самый интересный момент застывших в камне.

Впрочем, в доказательствах никто и не нуждался, просто поверили репортажу с места событий, подкрепленному авторитетом посла в Триполи.

Случилось даже, что Август II Сильный, курфюрст Саксонский и король Польский, хотел запечатлеть этот необыкновенный город в картинах для музея естественной истории в Дрездене и послал научную экспедицию из четырех ученых и одного живописца на место события с заданием: изучить сие произведение каприза природы и запечатлеть его на картинах.

Вот уж точно, место события! Да где оно? Экспедиция добралась до Триполи, там, однако же, никого, чьему слову можно было бы доверять или же не доверять, не нашли, кто бы побывал в окаменевшем городе либо в его окрестностях. Отправиться в 17-дневный поход с караваном не посмели; опасаясь быть самим похороненными в песках, боясь нападения разбойников, грабящих караваны, ну и прочих опасностей пустыни, — эти страхи, впрочем, были совершенно напрасны, потому что у них просто не было денег, чтобы снарядить караван.

Пришлось им возвращаться домой с пустыми карманами и с пустыми руками; вернувшись, доложили: в сообщениях об окаменевшем городе нет ни единого слова правды. Просто арабские купцы морочили головы слоняющимся по Триполи чужеземцам одной из сказок Шехерезады из «Тысячи и одной ночи».

Таков конец легенды о мертвом городе в Африке.

А ведь у нее было и начало, об этом я еще не рассказал.

Не может быть, чтобы курфюрст Август Сильный вверг себя в расходы только на основании письма посла из Триполи. Легенда о мертвом городе уже за несколько веков до этого свила себе гнездо в немецкой научной литературе. Самым первым Авентин[199] включил ее в «Баварские хроники» (1554) из них легенду заимствовала целая гвардия бородатых шехерезад. Атанас Кирхер не хотел подписываться под кочующими слухами своим именем, а поскольку один из его предшественников назвал в качестве источника Мальтийский рыцарский орден, то он расспросил непосредственно вице-канцлера ордена.

Это было самое подходящее место, куда он мог обратиться. Вице-канцлер не только высказал свое мнение о людях, «слову которых можно верить», но даже назвал человека, от которого услышал свою информацию.

Четверо свидетельствовали об этом, но они не видели сами, а только слышали: от одной десятилетней девочки-негритянки, которую мальтийские рыцари освободили из плена триполийских пиратов и окрестили именем Виктория. Но и она не сама слышала звуки катастрофы, а ей рассказывала об этом ее родная тетка, которая жила в трех часах ходу от города. Девочке тогда еще не было и десяти, а всего лишь пять лет, — но это ничего, в южных странах женщины развиваются быстрее, чем на севере.

Видеть тетушка тоже не видела, только слышала про то, как в одну летнюю ночь над городом разразилась ужасная небесная битва, страшно сверкало и грохотало, в несколько мгновений город обратился в камень. Человек и скот окаменел в том положении, в каком находились, когда на город обрушилась эта катастрофа.

Так рассказывали вице-канцлер с ученым иезуитом А. Кир-хером, который полученное таким образом сообщение опубликовал в своей знаменитой книге «Mundus subterraneus».

Подводя итог сказанному, выстроим в ряд всех разносчиков этой легенды; в начале и середине ряда будут красоваться дипломат, орденский канцлер и целая армия ученых мужей, ну а в конце посмеивается в черный кулачок девочка-сарацинка.

Я связал сноп бесплодных колосьев старинной науки. Из них можно было бы сложить целую скирду. Но в мои цели не входило вызвать только улыбку современного читателя. Я хотел ему напомнить, в какой густой чаще суеверий блуждала наука в старину и как заступали путь прогрессу дремучие заросли слухов, сказок и легенд.