— Я не знаю! — ответил тот. — Послание было запечатано, а позже утеряно во время битвы.
— Вы держали путь из Кронкарда? — продолжал допрос Гарольд.
— Нет, наш отряд находился в «Сумрачном перевале». Это небольшая крепость, неподалеку от столицы. Нам доставили свиток с печатью наместника и приказали отвезти его правителю Азгонда. Нас не ставили в известность о том, что в нем было написано. Да это и не наше дело.
— Ты знаешь, что тебе грозит смертная казнь, за то, что ты не выполнил приказ и потерял важный документ? — поинтересовался Гарольд.
Одхан насупился и отвел глаза в сторону. Он тяжело дышал, широко растопырив ноздри. На его лбу выступили капельки пота, которые стекали по вискам и выдавали сильное волнение.
— Значит, ты знаешь, — удовлетворенно сказал Гарольд, видя реакцию Одхана. — Теперь тебе закрыты пути назад. В армию ты уже не вернешься, да и домой тебе соваться не стоит, поэтому тебе лучше присоединиться к нам и не делать глупостей. Покажи нам дорогу, которая выведет нас к Урдану, а дальше тебе решать, что делать.
— Хорошо, — тихо произнес Одхан. — Я отведу вас.
— Где наши лошади? — спросил Гарольд, убирая свой меч.
— Они привязаны неподалеку, — ответила Айя и направилась к тому месту, где она оставила лошадей.
Одхан отвязал своего коня, который находился в четверть мили от берега реки и не спеша побрел за остальными. Он с легкостью мог бы убежать, но не стал этого делать. Слова, сказанные Гарольдом, убедили его, к тому же Одхан не хотел выбираться из этих заброшенных мест в одиночку. Он решил проводить своих новых знакомых до Урдана — города на юго-западе Элонии, а по дороге обдумать, что ему делать дальше.
Гарольд специально обмолвился о смертной казни, которая ждет Одхана за его проступки, чтобы он не захотел сбежать от них, прихватив с собой амулет. Он не верил ни единому слову, сказанному Одханом. Он повидал много таких людей, которым ничего не стоило обвести человека вокруг пальца ради своей выгоды. К тому же, Гарольд видел, как у него загорелись глаза, когда он узнал об амулете. Даже то, что сказала Айя про незнакомца, порождало в нем сомнения. А что, если он специально путал свои мысли, чтобы ввести ее в заблуждение? Что, если он знал о ее даре читать мысли? Эти вопросы крутились у него в голове и не давали покоя.
«Ты не доверяешь никому, кроме себя? Почему ты видишь вокруг себя только врагов?»- мысленно спросила Айя.
— Потому что друзей уже не осталось! — воскликнул вслух Гарольд, повернувшись к эльфийке. — Сейчас не те времена, чтобы доверять первому встречному.
— Ты перестал доверять людям после того, что случилось с твоей семьей? — спросила Айя.
— Перестань копаться у меня в голове! — разозлился Гарольд. — Это не касается никого, кроме меня!
— Прости! Я не хотела…
— Нет, не надо, — перебил ее Гарольд, немного успокоившись. — Тебе не за что извиняться. Это давно в прошлом и я бы не хотел ворошить его.
Они забрались на лошадей и отправились вслед за Одханом, который уводил их подальше от этих мест.
— Нельзя спускать глаз с мальчишки, — сказал Гарольд, глядя на Джеймса. — Он здорово ударился головой при падении.
— Ему нужен отдых, — ответила Айя. — Это путешествие измотало его и совсем обессилило. Он почти не спит и плохо ест и долго так не продержится.
— Я тоже так думал до недавнего времени, — произнес Гарольд. — Но, как сказал Лиорид — мы зря его недооцениваем!
— Что ты хочешь этим сказать? — удивленно спросила Айя.
— Ты больше не читаешь мои мысли? — переспросил Гарольд, слегка улыбнувшись. — Я не могу этого объяснить, но я чувствую внутри него огромную силу, которая скоро может вырваться наружу. Я не знаю, что это может означать.
— Амулет не просто так выбрал Джеймса себе в защитники. Он не простой мальчик.
Тем временем, Джеймс, который скакал впереди Гарольда и Айи, чувствовал себя плохо и едва держался в седле. Он пока не видел в себе той силы, о которой говорили между собой его спутники. Каждый шаг его лошади отдавал в висок резкой пульсирующей болью, от которой слезились глаза. Он с надеждой смотрел на небо и искал на нем яркий солнечный диск, который был еще высоко и говорил о не скором завершении дня. До привала было еще далеко и Джеймс, стиснув зубы и собрав всю волю в кулак, пришпорил свою лошадь и помчался вперед с большой скоростью, догоняя оторвавшегося ото всех Одхана.
Одхан вилял между деревьями, не снижая скорости и не оглядываясь. Он обдумывал сложившуюся ситуацию и искал из нее правильный выход. Пытаясь собраться с мыслями, он не заметил, как оторвался от остальных на четверть мили. Опомнившись, Одхан остановился и стал дожидаться отставших от него спутников.
— Ты куда-то торопишься? — крикнул подоспевший Гарольд.
— Я просто задумался, — ответил Одхан.
— Нельзя слишком удаляться друг от друга! — воскликнул Гарольд. — Это слишком опасно! Если на тебя, вдруг, нападут, то мы можем не успеть прийти на помощь.
— Впредь будем держаться вместе, — ответил Одхан и поскакал вперед.
День подходил к концу, когда путники миновали редколесье и вышли к холмам, простиравшимся на много лиг вперед. Они решили продолжить путь утром и заночевать в лесу, разведя костер и приготовив ужин. Их ждала долгая утомительная дорога, о которой никто из них старался не думать.
ГЛАВА XVII Долгожданная месть
— По коням! — прокричал Орин, обращаясь к своему отряду.
Затушив костры и собрав припасы, путники оставили место ночлега и направились в Орихон, к развалинам которого они должны были добраться до полудня. Город, славившийся когда-то своими мастерами и бесстрашными искусными воинами, лежал в руинах и напоминал людям об их былом величие. Город, население которого вынуждено было покинуть его и уже никогда не возвратиться назад. Путь, лежащий через этот памятник былым временам, был самым коротким, но не безопасным. В Арамунд вело много дорог, но именно этой пользовались немногие, из-за плохой проходимости по Орихону, который служил прекрасным местом для засад.
— У меня плохое предчувствие! — произнес Габриель, поравнявшись с Лиоридом и ведя лошадь рядом с ним. — Я не могу это объяснить, но я чувствую, что что-то не так!
— Скоро мы будем в Арамунде, — успокоил его Лиорид. — Там мы будем в безопасности. К тому же с нами Орин со своим отрядом, поэтому тебе не о чем волноваться!
— Я не о себе волнуюсь! — обиженно воскликнул Габриель. — Я смогу постоять за себя, и защитники мне не нужны!
— Я не хотел тебя обидеть, — спокойным тоном произнес Лиорид, слегка нахмурившись. — Я не сомневаюсь в твоих умениях и способностях, но ты должен понять — ты — наша последняя надежда! Только ты сможешь соединить две части амулета воедино и уничтожить темные силы раз и навсегда. Никому другому это не подвластно. Надеюсь, ты понимаешь, какая ответственность лежит на твоих плечах? Ты не должен попусту рисковать собой!
— Я не считаю, что спасение чьей-либо жизни это напрасный риск.
— Но что, если спасение одной жизни повлечет за собой гибель тысяч других жизней? Ты готов на это пойти? Ведь тому, которого ты спасешь, пожертвовав собой, уже незачем будет жить, потому что мир падет перед тьмой и перестанет существовать в том обличие, в котором мы привыкли его видеть.
— Но моя совесть будет чиста! Я не буду винить себя всю оставшуюся жизнь за то, что не спас кого-то, хотя мог бы!
— Ты думаешь только о себе! Когда ты, наконец, поймешь и осознаешь все возможные последствия своей безрассудности? Возможно, когда ты станешь королем, ты вынесешь мне справедливый приговор за мои слова, но я не мог их не произнести. Знаешь, что будет, если легионы Артазара победят в войне? Что буде, если мы проиграем? Мир погрузится во тьму. Все деревья, растения, реки — вся природа погибнет, а вместе с ней погибнут и эльфы. Они настолько связаны с ней, что не смогут жить среди обожженных огнем коряг и пересохших ручьев. Этот народ закончит свое существование. Все крупные города будут разрушены до основания, а люди по всей Элонии и за ее пределами, превращены в рабов Артазара. Он будет использовать нас для самого тяжелого труда и в своих магических экспериментах. Пощады не будет никому! Все дети, которые не смогут трудиться, будут убиты или скормлены оркам на обед. Это будет закатом эпохи людей и всех остальных народов. И все это может произойти только потому, что ты пожертвуешь своей жизнью ради спасения другой. Знай — ты не спасешь его, а обречешь на бесконечные муки и неминуемую мучительную смерть.