В октябре 1901 г. императорский кортеж, состоявший из 3 тысяч повозок, покинул Сиань и направился в Пекин. Путь предстоял дальний и трудный, поэтому приходилось делать остановки. Первая длительная остановка в ожидании подписания Заключительного протокола была сделана в столице провинции Хэнань — городе Кайфэне. Цыси отметила здесь свое 66-летие. По этому случаю проходили театральные представления с привлечением самых знаменитых актеров Китая. При переезде через реку Хуанхэ она принесла жертвоприношение духам реки, прося искупления ее грехов. Местные власти для высокопоставленных путешественников построили специальную декоративную башню, напоминавшую дракона.

Путь из Кайфэна до Пекина был обставлен со всеми императорскими почестями: дорога от Кайфэна до Чжэндина протяженностью около 370 километров была тщательно подметена и посыпана желтым песком. Только после проезда императорского кортежа по этой дороге населению разрешалось ходить и ездить.

Императорская свита состояла из кавалерийского отряда, 75 фрейлин и многочисленных евнухов. Цыси и ее ближайшее окружение ехали на паланкинах, сановники пониже рангом — на повозках, евнухи — верхом на лошадях и мулах. Несметное количество повозок предназначалось для личных вещей Цыси, которые состояли из утвари и предметов туалета, слитков золота и серебра, подаренных губернаторами провинций. Процессия растянулась на несколько километров и выглядела красочно и эффектно.

Прибыв в Чжэндин 1 января 1901 г., Цыси заявила встречавшим ее чиновникам из Пекина, что по возвращении в столицу император Гуансюй назначит прием посланникам держав в Тронном зале, а она сама примет их жен. Этим Цыси хотела подчеркнуть свое желание нормализовать отношения Китая с державами. Она по-прежнему ненавидела иностранцев, но понимала, что изгнать их из Китая невозможно.

Желая нагляднее подчеркнуть отказ от прежних традиций, вдовствующая императрица Цыси с императором Гуансюем впервые в китайской истории совершила переезд от станции Чжэндин До последней станции перед Пекином, Мацзябу, по железной дороге в особом императорском поезде.

Городок Чжэндин в то время считался конечной станцией железной дороги между Пекином и Ханькоу. Бельгийские официальные лица в Китае предоставили в распоряжение Цыси специальный железнодорожный состав. Она, как дитя, удивлялась поезду, на котором ехала впервые в жизни, с любопытством рассматривала паровоз и вагоны, внимательно следила за погрузкой, боясь, как бы что-либо не осталось забытым. За погрузку ее личных вещей отвечал главный евнух Ли Ляньин.

Железнодорожный состав состоял из 21 вагона. Девять вагонов предназначались для слуг, охраны, паланкинов, железнодорожников, двухколесных повозок, мулов и т. п.; два вагона первого класса — для императорских принцесс; специальный вагон — для императора Гуансюя; специальный вагон — для вдовствующей императрицы Цыси; специальный вагон — для молодой императрицы и императорских наложниц; вагон первого класса — для высших сановников — Жуп Лу, Юань Шикая и других, два вагона второго класса — для евнухов и прислуги; вагон первого класса — для главного евнуха Ли Ляньина, один вагой — для бельгийских инженеров и два вагона для багажа Цыси.

В вагонах Цыси и Гуансюя были установлены троны, оборудованы приемные комнаты, обитые императорским желтым шелком. Плотные дорогие занавески на окнах скрывали пассажиров от любопытных взоров.

6 января 1902 г. железнодорожный состав прибыл на временную станцию, сооруженную недалеко от южных стен Пекина и примыкавшую к конечной остановке Мацзябу. Недалеко от станции был разбит нарядный красочный шатер для вдовствующей императрицы Цыси и императора Гуансюя. В шатре разместили позолоченный трон, алтарь с жертвенными сосудами из перегородчатой эмали, фарфоровые украшения. Несколько сот высших чиновников прибыли сюда для встречи повелительницы Китая. Здесь же был поставлен павильон для иностранных гостей.

Железнодорожный состав медленно приближался к станции. В окне вагона появилось сосредоточенное лицо Цыси, сохранявшее еще печать озабоченности и тревоги. При ее виде прибывшие для встречи чиновники встали на колени, а иностранцы сняли шляпы.

Первым из вагона вышел главный евнух Ли Ляньин со списком багажа вдовствующей императрицы, доставленного в столицу на поезде. Он отвечал за сохранность вещей Цыси. Затем из вагона вышел император Гуансюй. На его лице застыло выражение сильного нервного напряжения. Он быстро сел в паланкин, не сказав ни слова приветствия встречающим.

После Гуансюя на перроне появилась Цыси. При виде иностранных дипломатов она приветствовала их в традиционной китайской манере: поклоном головы и сложенными крест-накрест руками. Ей предложили сесть в огромный паланкин с императорскими регалиями, но она не спешила: около пяти минут разговаривала с сановниками на виду у толпы. К ней подошел главный евнух Ли Ляньин и передал список ее багажа. Внимательно просмотрев его, Цыси, видимо, успокоилась, что все вещи доставлены в целости.

Наместник столичной провинции Чжили Юань Шикай представил вдовствующей императрице иностранных специалистов — железнодорожников. Она поблагодарила их за хорошо организованную поездку.

Один из очевидцев писал: «Многие европейцы, которые были свидетелями прибытия вдовствующей императрицы, остались на железнодорожной станции наблюдать за разгрузкой ее багажа из вагонов, и это было любопытное зрелище. Вначале разгрузили желтые паланкины молодой императрицы и императорских наложниц. Некоторые дворцовые дамы отправились на двухколесных повозках, а две из них — на рикшах. Всех их было 90. После их отбытия внимание евнухов и низших чиновников привлекла огромная груда личного багажа Цыси».

Первым тронулся в путь с железнодорожной станции в Запретный город князь Цин (И Куан). За ним последовали солдаты в пешем порядке и на конях, евнухи и различная прислуга, красные повозки сановников, желтые паланкины вдовствующей императрицы Цыси и императора Гуансюя, его наложниц, а также наложниц покойного императора Сяньфэна, разодетые гражданские и военные чины. Шествие украшали красивые знамена. Когда желтое знамя проносили мимо толпы зевак, в знак почтительности они становились на колени. Паланкин императора Гуансюя несли восемь носильщиков в длинных красных халатах, расшитых малинового цвета иероглифами «шоу» (долголетие). Император сидел молча, неподвижно, как будто бы все, что происходило вокруг, не трогало его. Совсем иначе вела себя Цыси. При виде иностранцев она отдергивала занавеску на паланкине, улыбалась и грациозно склоняла голову; если встречалось знакомое лицо маньчжура, она махала рукой или показывала палец в знак дружелюбия.

Пекин повсюду сохранял следы разрушения и нашествия иноземных пришельцев. Внешний город заполнили бедные лачуги и палатки для иностранных солдат. Священные места императорских дворцов были осквернены. Шесть восточных дворцов и шесть западных дворцов, императорская библиотека и священные храмы подверглись разграблению, их сокровища, имевшие историческую ценность, исчезли. В Храме неба похитили девять табличек предков маньчжурских императоров. Астрономические инструменты, подаренные маньчжурскому императору Канси королем Франции Людовиком XIV, были вывезены в Германию, где демонстрировались в Потсдаме. Художественные произведения (картины и росписи) и предметы прикладного искусства, украшавшие стены Запретного города, оказались в руках грабителей. На полу императорских дворцов повсюду валялись обломки фарфора, нефрита, мрамора, слоновой кости, бронзы, клочки шелковой материи.

Цыси вернулась в разоренный и наспех восстановленный пекинский дворец. Она приказала откопать свои сокровища, зарытые перед бегством, и занялась достройкой летнего роскошного дворца Ихэюань.

Вдовствующая императрица, сидя на золоченом троне, принимала представителей держав, высказывала сожаление по поводу смут и благодарность державам за оказанную помощь в подавлении «бунтовщиков», говорила о желании поддерживать в будущем дружественные отношения с иностранными государствами.