«В переживаемое нами тяжелое время необходимо покончить со всеми старыми традициями и проводить новые преобразования, если только мы хотим идти по пути самоусиления. Так как большинство сановников в правительстве и в провинциях стремятся сохранить в незыблемом виде старые правила и консервативный режим, нами неоднократно издавались приказы, обязывающие всех взяться за изучение современных вопросов и отказаться от порядков династий Суы и Мин. Несмотря на это, как крупные сановники, так и простые чиновники еще не поняли намерений двора. Да будет всем известно, что в настоящее время необходимо широко проводить новые начинания, для чего следует отобрать самые лучшие из многочисленных предложений и привести их в единую систему».

Кан Ювэй вел настойчивую борьбу за отмену написания сочинений стилем багу на государственных экзаменах, и эта борьба увенчалась успехом. 23 июня 1898 г. был обнародован императорский указ, в котором говорилось:

«За последнее время обычаи и дух интеллигенции стали приходить в упадок и литературный стиль деградировал. Экзаменационные сочинения в большинстве случаев пишут небрежно и формально, в них не разъясняют подлинного смысла классических книг. В результате ученые степени присуждаются недостойным людям, обладающим посредственными, поверхностными знаниями… Многочисленные злоупотребления, происходящие из-за порочной экзаменационной системы, настолько тяжки, что мы вынуждены были обратить на это наше внимание и произвести необходимые изменения с тем, чтобы положить конец пагубному влиянию на интеллигенцию пустых литературных форм». Гуансюй своим указом отменял систему экзаменационных сочинений классическим стилем багу на отвлеченные темы из классических конфуцианских канонов.

Экзаменующимся предлагали перечень конкретных вопросов, на которые они должны были дать ответы в письменном виде. Экзаменационные темы включали проблемы государственного управления, вопросы из китайской истории и современных западноевропейских наук.

Императорский указ об отмене стиля багу рассматривался как серьезная победа над силами консервативного лагеря. Учащаяся молодежь, отбросив зубрежку шаблонных форм, начала с большим интересом изучать книги по политико-экономическим вопросам, знакомиться с жизнью иностранных государств, западной наукой и техникой, европейскими общественно-политическими теориями.

Во время «ста дней реформ» многие правительственные чиновники были освобождены от занимаемых должностей, богатые облагались большими налогами, бедные освобождались от налогов. От чиновников требовали отказаться от ношения роскошных шелковых халатов и облачиться в простые европейского стиля костюмы. Такие радикальные нововведения Гуансюя перепугали бюрократию императорского двора.

Цыси, понимая всю сложность обстановки, пыталась маневрировать: не возражала против некоторых реформ, проводимых императором Гуансюем, и даже пыталась выглядеть в глазах своих приближенных в известной мере сторонницей нововведений. Чтобы нагляднее подчеркнуть отказ от прежних традиций, она с императором Гуансюем и всем двором как-то прибыла из загородной прогулки в Пекин по железной дороге в особом императорском поезде. Населению было разрешено вопреки традициям наблюдать за поездкой высоких особ. Это было неслыханное «новшество» и грубое нарушение устоявшихся веками правил.

Цыси дала согласие на обнародование 23 июня 1898 г. императорского указа об отмене системы экзаменационных сочинений стилем багу. Она сочувственно отнеслась к кампании за запрещение бинтования ног китайским девочкам. Но это был всего лишь фарс.

Кан Ювэй пытался настроить Гуансюя против Цыси, говорил, что она расточительно относится к государственным средствам: тратит огромные суммы денег на сооружение своего мавзолея и на устройство Летнего дворца-парка Ихэюань. Он предлагал покончить с властью вдовствующей императрицы, окружить Летний дворец, арестовать Цыси и заточить ее на одном из островов озера Наньхай на территории Запретного города.

Слабовольному, не имевшему влиятельных друзей, армии и фактической власти Гуансюю трудно было противостоять решительной и опытной Цыси, которая в столице и провинциях, повсюду имела своих агентов и сторонников.

Отношения между консерваторами во главе с Цыси и реформаторами все более обострялись. Летом 1898 г. Цыси заставила Гуансюя отдать указ об отстранении его наставника и учителя Вэн Тунхэ и высылке его из столицы.

Реформаторы знали, что наиболее влиятельные государственные деятели Ли Хунчжан и Жун Лу преданно служат Цыси, поэтому на них нельзя положиться.

Видный сановник и дипломат маньчжурского правительства Ли Хунчжан выступал против движения за реформы. Это не мешало ему поддерживать тесную связь с иностранным капиталом в Китае, вкладывать свои капиталы в промышленные предприятия и судоходство, считаться одним из лидеров «проиностранной» группировки. В 1853 г. он принимал активное участие в подавлении восстания тайпинов, в 1867 г. стал наместником провинций Цзянсу и Аньхой, а в 1870 г. — наместником столичной провинции Чжили.

Ли Хунчжан особенно проявил себя на дипломатическом поприще, участвовал в дипломатических переговорах с Францией во время франко-китайской войны (1884–1885), подписал Симоносекский договор после поражения Китая в японо-китайской войне (1894–1895).

В мае 1896 г. состоялась коронация русского царя Николая II. Ли Хунчжан направился в Россию в качестве специального посла Китая для вручения русскому царю поздравления от имени маньчжурского императора. Во время коронации царя в Москве проходил торжественный спектакль в Большом театре, где был исполнен гимн «Боже царя храни». При исполнении гимна все встали. Ли Хунчжан оставался сидеть. Когда его спросили, почему он не встал, китайский сановник ответил, что по одному из 10 тысяч правил придворного этикета он, как высший сановник, во время исполнения какого-либо национального гимна должен сидеть.

Кроме России Ли Хунчжан посетил Германию, Голландию, Бельгию, Францию, Англию и США.

В феодальном Китае одним из испытанных средств избежать наказания за совершенное служебное злоупотребление считалось признание в содеянном. Лицемерно обвиняя себя в каком-либо мелком проступке и ходатайствуя о назначении наказания, мандарин прикрывал таким путем свои крупные злоупотребления. И ни один проверяющий цензор не решался обличить такого мандарина. За Ли Хунчжаном водилось немало серьезных злоупотреблений, и, чтобы отвести от них внимание двора и общественности, он прибегал к таким приемам. В 1892 г. он подал доклад на имя императора о вреде, причиненном разливом реки Хуанхэ. Хотя, по его словам, предупредить наводнение было почти невозможно, тем не менее он смиренно признал себя виновным в бедствии и просил определить наказание для него и его чиновников, якобы допустивших наводнение. Такое чистосердечное раскаяние Ли Хунчжана произвело хорошее впечатление на двор, а его серьезные злоупотребления были преданы забвению.

Другим наиболее преданным сторонником Цыси был Жуп Лу, который, по некоторым источникам, находился в интимных связях с ней и считался ее возлюбленным. На пути своей долгой служебной карьеры он занимал различные должности: был помощником начальника отделения дворцового казначейства, инспектором государственных экзаменов, начальником дворцового управления, главой Приказа общественных работ, главой Верховного императорского совета, командующим столичными войсками, наместником столичной провинции Чжили.

Как уже говорилось, Жун Лу со своим гвардейским отрядом охранял императриц Цыань и Цыси во время следования траурной процессии с гробом императора Сяпьфэна из Жэхэ в Пекин. Когда Цыси стала вдовствующей императрицей, она назначила великого князя Гуна временным командующим повой Пекинской полевой армии, вооруженной и обученной по европейскому образцу. Жун Лу служил в штабе этой армии. После повышения великого князя Гуна по служебной лестнице Жун Лу в 1864 г. получил из рук Цыси пост командующего этой армии, которая дислоцировалась в окрестностях Пекина. Он одновременно командовал императорской гвардией и столичной полицией.