Ночью евнух Ань Дэхай устроил тайную встречу великих князей Гуна и Чуня с Нюхулу и Ниласы. Об этом свидании заговорщики ничего не узнали.

Спустя два дня от имени вдовствующих императриц появился указ: вдовствующим императрицам, великому князю Гуну, великому князю Чуню, а также Дуань Хуа и Цзай Юаню отбыть вместе в Пекин, а Су Шуню — сопровождать гроб с покойным императором. Таким образом, заговорщики были разъединены. По прибытии в Пекин Дуань Хуа и Цзай Юань были сразу же арестованы и им «даровали» самоубийство. Су Шуня схватили в пути, а потом обезглавили.

По другой версии, Ниласы через своих преданных евнухов послала письмо на имя великого князя Гуна. Получив тревожное письмо, он направил своего младшего брата великого князя Чуня, женатого на Дафэн — младшей сестре Ниласы, в Жэхэ, чтобы на месте узнать суть дела. Великий князь Чунь связался со вдовствующими императрицами, и они совместно выработали план действий во время возвращения в Пекин.

Дальнейшие события развивались следующим образом. 5 октября 1861 г., в благоприятный день, определенный прорицателем, траурная процессия во главе с огромным императорским гробом, который несли 124 носильщика, медленно двинулась по направлению к столице. Путь был трудным и опасным: дикие безлюдные места покрылись водой от непрекращающихся сильных дождей; горные ущелья кишели бандитами, которые в любое время могли напасть на путников.

Эскорт с покойным императором Сяньфэном сопровождали восемь сановников — членов Верховного императорского совета, вдовствующие императрицы Нюхулу и Ниласы и малолетний наследник Цзай Чунь. По ритуалу он должен был, как сын, сделать жертвоприношение покойному отцу у городских ворот Пекина.

Заговорщики решили убить Нюхулу и Ниласы, как только процессия с наступлением ночи достигнет горного перевала. Но маньчжурская гвардия под командованием Жун Лу сорвала этот замысел и тем самым сохранила жизнь двум женщинам.

1 ноября 1861 г., за несколько дней до прибытия похоронной процессии, малолетний наследник, вдовствующие императрицы Нюхулу и Ниласы, великий князь Чунь, а также регенты (за исключением Су Шуня, который сопровождал траурную процессию) прибыли в Пекин. Был ясный морозный день, когда процессия паланкинов проследовала по пекинским улицам, посыпанным «императорским» желтым песком. По обеим сторонам следования паланкинов возвышались большие желтые ширмы, заслонявшие Сына неба от любопытных взоров толпы.

Солдаты Пекинской полевой армии, преданные великому князю Гуну, стояли тесными рядами, плечом к плечу, по обеим сторонам пути, по которому Цыси и сидевший на ее коленях сын в желтом паланкине въехали в Императорский город. У ворот их встретил великий князь Гун и один из заговорщиков, князь И.

Князь И выразил неудовольствие по поводу такой церемонии, на что великий князь Гун ответил:

— Вы видите наши войска! — сказав это, он сделал челобитье перед малолетним наследником и его матерью.

Когда они оказались в Запретном городе, регенты, вдовствующие императрицы, а также великий князь Гун собрались в одной из тронных комнат. От имени молодого наследника великий князь Гун зачитал императорский указ, повелевавший сместить со всех государственных постов заговорщиков и арестовать их. Указ был заверен императорской печатью, которая неизвестно каким образом оказалась во дворце.

Заговорщики, стоя на коленях, смиренно выслушали указ, затем встали, и их под охраной отвели в заключение. Это было сделано с помощью войск под командованием Жун Лу.

Первый обнародованный указ объявлял Цзай Чуня, сына императора Сяньфэна, наследником трона под девизом Тунчжи (Совместное правление). Второй указ даровал Нюхулу звание — «вдовствующая императрица Цыань», а Ниласы — «вдовствующая императрица Цыси». Первая была возведена в ранг «императрицы Восточного дворца», а вторая — в ранг «императрицы Западного дворца».

Девиз «Совместное правление» означал, что две вдовствующие императрицы делили между собой власть до совершеннолетия наследника трона.

Вдовствующие императрицы Цыань и Цыси с великим князем Гуном оказались у власти: у них находилась императорская печать — это давало им право издавать от имени наследника трона императорские указы, имевшие силу закона, и цензоры не могли оспаривать их достоверность.

Между тем младший брат покойного императора Сяньфэна великий князь Чунь в сопровождении телохранителей выехал из Пекина навстречу похоронной процессии, которая во главе с заговорщиком Су Шунем расположилась лагерем на отдых.

Великий князь Чунь застал Су Шуня развлекающимся в палатке с наложницей, а это рассматривалось как грубое нарушение церемонии императорских похорон. Су Шуня взяли под стражу, и похоронная процессия направилась в столицу.

Так с помощью великого князя Гуна Цыси, которой тогда исполнилось всего 22 года, оказалась у власти. Заговорщики потерпели поражение, их попытка стать регентами провалилась.

Великий князь Гун решил поддержать двух императриц, Цыань и Цыси, вовсе не потому, что питал к ним какие-то симпатии. Он рассуждал так: если верх возьмут заговорщики во главе с опытным и умным Су Шунем, тогда он будет отстранен от власти и окажется не у дел. Если же поможет двум незрелым молодым женщинам стать у власти, то он, как опытный князь-советник, станет фактическим главой правительства.

Хотя императрицы имели сторонников, они были неискушенными в политике, у них не было военной силы. Но с ними были наследник и императорская великая печать, что давало им право обнародовать указы от имени императора. К тому же на стороне Цыси были преданные евнухи Ань Дэхай и Ли Ляньин: они следили за действиями заговорщиков и обо всем сообщали своей повелительнице. Цыси через евнуха Ань Дэхая знала каждого, кто входил в Запретный город и с какой целью. Агентами Ли Ляньина были повара и прислужники в императорском дворце. Он имел шпионов в каждом ресторане Пекина, в увеселительных заведениях, на главных улицах. Поэтому, какое бы событие ни произошло, незначительное или значительное, Цыси обо всем доносили.

В этой книге мы поместили портрет главного евнуха Ли Ляньина. В центре крупным планом написан иероглиф «шоу» (долголетие) — символ долгой жизни. На халате Ли Ляньина — вышивки иероглифа «шоу». Справа вышито: «Хорошо любоваться луной, когда и не холодно, и не жарко», слева — «Штора защищает от моросящего дождя и слабого дуновения ветра».

Ли Ляньин, подделываясь под ученого-книжника, имел в своем кабинете «четыре драгоценности»: библиотеку с конфуцианскими канонами, тушь, кисточку и тушечницу.

Су Шуня казнили в Пекине на Западном рынке, куда его доставили в открытой повозке. Он был облачен в длинный белый халат, сшитый из грубой ткани. Сильный порыв ветра окутал пыльными клубами место казни, отчего его лицо покрылось пылью и выглядело почерневшим и сумрачным. На виду у возбужденной толпы его поставили на колени, и палач сильным взмахом тяжелого меча отсек ему голову, которая покатилась по пыльной земле; она была на несколько дней выставлена на видном месте для всеобщего обозрения. Никому из родственников обреченного не разрешили присутствовать на его казни.

Цзай Юаню и Дуань Хуа была «дарована» казнь через самоубийство. В помещении, где предполагалось самоубийство двух князей в присутствии родственников, прикрепили на потолке две шелковые петли, а внизу, напротив них, на полу, сдвинули два низких стола. Цзай Юань первым надел петлю на шею. Присутствующие отодвинули стол, на котором он стоял, и его тело повисло на тонком шелковом шнурке. С Дуань Хуа возникло непредвиденное обстоятельство. Он был грузным и тяжелым. Петля обвила его шею, и, когда из-под него отодвинули стол, шелковый шнурок лопнул, тяжелое тело рухнуло на пол. Пришлось повторить «самоубийство».