Сентябрь 1917
Принцип лиризма
Когда сумерки пляшут присядку
Над паркетом наших бесед,
И кроет звезд десятку
Солнечным тузом рассвет, —
Твои слезы проходят гурьбою,
В горле запутаться их возня.
Подавился я видно тобою
Этих губ бормотливый сквозняк.
От лица твоего темно-карего
Не один с ума богомаз…
Над Москвою саженное зарево
Твоих распятых глаз.
Я с тобой на страницах вылип.
Рифмой захватанная подобно рублю.
Только в омуты уха заплыли б
Форели твоих люблю!
Если хочешь, тебе на подносе,
Где с жирком моей славы суп, —
Вместо дичи, подстреленной в осень
Пару крыльев своих принесу.
И стихи размахнутся, как плети
Свистом рифм, что здоровьем больны,
Стучать по мостовой столетий
На подковах мыслей стальных.
Июль 1919
Аграмматическая статика
Вкруг молчь и ночь,
Мне одиночь.
Тук пульса по опушке пушки,
Глаза веслом ресниц гребут.
Кромсать и рвать намокшие подушки,
Как летаргический проснувшийся в гробу,
Сквозь темь кричат бездельничая кошки
Хвостом мусоля кукиш труб.
Согреть измерзшие ладошки
Сухих поленьях чьих-то губ.
Вкруг желть и жолчь
Над одиночью молчь.
Битюг ругательства. Пони брани.
Барьер морщин. По ребрам прыг коня.
Тащить занозы вспоминаний
Из очумевшего меня,
Лицо как промокашка тяжкой ранки.
И слезы, может быть, поэта ремесло?
За окном ворчит шарманка
Чрезвычайно весело:
— Ты ходила ли, Людмила,
И куда ты убегла?
В решето коров доила,
Топором овцу стригла.
Проулок гнет сугроб, как кошка.
Слегка обветренной спиной.
И складки губ морщинами гармошка.
Следы у глаз, как синие дорожки,
Где бродит призрак тосковой
Червем ползут проселки мозга,
Где мыслей грузный тарантас.
О, чьи глаза — окном киоска,
Здесь продают холодный квас?!
Прочь ночь и одиночь.
Одно помочь.
Под тишину
Скрипит шарманка на луну:
— Я живая словно ртуть,
Грудь на грудь.
Живот на живот —
Всё заживет.
Февраль 1919
Принцип звукового однословия
Вас
Здесь нет. И без вас.
И без вас,
И без смеха
Только вечер укором глядится в упор
Только жадные ноздри ловят милое эхо
Запах ваших духов, как далекое звяканье шпор.
Ах, не вы ли несете зовущее имя
Вверх по лестнице, воздух зрачками звеня?!
Это буквы ль проходят строками
Моими,
Словно вы каблучками
За дверью дразня?!
Желтый месяца ус провихлялся в окошке.
И ошибся коснуться моих только губ,
И бренчит заунывно полсумрак на серой гармошке
Паровых остывающих медленно труб.
Эта тихая комната помнит влюбленно
Ваши хрупкие руки. Веснушки. И взгляд.
Словно кто-то вдруг выпил духи из флакона,
Но флакон не посмел позабыть аромат.
Вас здесь нет. И без вас. Но не вы ли руками
В шутку спутали четкий пробор моих дней?!
И стихи мои так же прополнены вами
Как здесь воздух, тахта и протяжье ночей.
Вас здесь нет. Но вернетесь. Чтоб смехом, как пеной,
Зазвенеться, роняя свой пепельный взгляд.
И ваш облик хранят
Эти строгие стены.
Словно рифмы строфы дрожь поэта хранят.
Декабрь 1917
Тематический круг
Всё течет в никуда. С каждым днем отмирающим
Слабже мой
Вой
В покорной, как сам тишине.
Что в душе громоздилось небоскребом вчера еще,
Нынче малой избенкой спокойствует мне.
Тусклым августом пахнет просторье весеннее,
Но и в слезах моих истомительных — май.
Нынче всё хорошо с моего многоточия зрения,
И совсем равнодушно сказать вместо «здравствуй» — прощай.
И теперь мне кажутся малы до смешного
Все былые волненья, кипятившие сердце и кровь,
И мой трепет от каждого нежного слова,
И вся заполнявшая годы любовь.
Так вернувшийся в дом, что покинул ребенком беспечным
И вошедший в детскую, от удивления нем,
Вдруг увидит, что комната бывшая ему бесконечной,
Лишь в одно
Окно
И мала совсем.
Всё течет в никуда. И тоской
Неотступно вползающей
Как от боли зубной,
Корчусь я в тишине,
Что в душе громоздилось доминой огромной вчера еще
Нынче малой избенкой представляется мне.
Апрель 1918
Тематический контраст
А. Мариенгофу