Мара десять из своих двадцати шести лет являлась жрицей богини Орейлохе, пройдя инициацию на протяжении четырех лет в небольшом храме-пещере, укрывшемся среди крымских гор. Возможно, поэтому у нее было отношение к окружающей природе не как к подспорью в человеческом бытии, а как к равноправному партнеру, условию существования человека. Ведь магия, которой она обучалась на протяжении длительного времени, предполагала доверие к природе, отношение к ней как к своему помощнику. Лишь тогда можно было использовать ее силы, невидимые непосвященному.
Ее выбор в тот день пал на «молодой» Гагаринский парк, едва насчитывающий полстолетия от рождения, и был продиктован лишь его близким расположением к вокзалу и нежеланием давиться в раскаленной маршрутке. Она прогуливалась по почти пустынным тенистым аллеям парка, двигаясь в направлении озера, расположенного почти в его центре.
Она шла, углубившись в мысли о предстоящей встрече, которая, возможно, означала кардинальные изменения в ее жизни.
— Эй, подруга, тормози! Закурить есть? — послышался девичий голос с хрипотцой.
Мара увидела на скамейке прохлаждающуюся парочку: черноволосую, с шоколадным загаром круглолицую девушку лет двадцати, с небрежно рассыпавшимися волосами, с толстым слоем макияжа, в помятом несвежем сарафане, и ее спутника: крепкого мужчину лет тридцати, в расстегнутой тенниске, с узкими щелками-глазами и ястребиным носом на худощавом лице. Было заметно, что они оба навеселе, что подтверждали стоящие у скамейки две пустые бутылки из-под вина.
Мара отрицательно мотнула головой и продолжила путь. Девушка вскочила со скамейки, подлетела к ней и преградила дорогу. Она глядела пьяно и зло.
— Ты что — немая? — грозно крикнула она. — Сдается мне, что ты врешь!
Мара невольно остановилась, но молчала — у нее не было ни малейшего желания вступать в разговор с этой девчонкой, но и на конфликт идти не хотелось.
— Гони мобилу и бабки!
Она не заметила, как ястребиноносый мужчина оказался за ее спиной и теперь прижимал лезвие ножа к шее.
— Убить, может, не убью, но морду твою исполосую, стерва!
Девчонка вырвала из ее рук сумочку и начала в ней рыться.
В это время из-за поворота аллеи показался бегун — молодой парень лет двадцати с небольшим, одетый только в короткие шорты, с рюкзачком за спиной, явно не спортсмен-профессионал, судя по его неровному дыханию и уже слегка заплетающимся от усталости ногам. Он сразу понял: здесь происходит что-то нехорошее, и крикнул:
— А ну отпустите девушку!
— Беги сюда, хорек вонючий! Я тебя сейчас перышком пощекочу! — крикнул мужчина, отпуская Мару и переключаясь на него.
Грозное предупреждение не испугало бегуна — он даже ускорил бег. Мара воспользовалась замешательством нападавших и нанесла молниеносный удар ногой по коленной чашечке девушки, которая, исследуя ее сумочку, уже успела переложить часть содержимого в свою. Та опрокинулась на землю и начала качаться, громко вопя от страшной боли, рассыпав содержимое обеих сумочек. Мужчина не смог прийти на помощь подружке, так как бегун уже добежал до него и смог увернуться от его ножа, правда, проделав это крайне неуклюже. Мара поняла, что бегуну повезло благодаря тому, что нападавший мужчина сильно пьян, но снова на такое счастье вряд ли стоило рассчитывать. Она, ударив его ногой сзади, попала ему в подколенное сухожилие. Он опустился на колено, нелепо взмахнув руками, чтобы удержать равновесие и не упасть. Бегун не придумал ничего более умного, кроме как вцепиться обеими руками в руку мужчины, в которой тот держал нож. Ястребиноносый свободной рукой применил удушающий захват, и расширившиеся от нехватки воздуха глаза бегуна вместе с хрипами сообщили, что он проиграл. Через мгновение он отпустил руку с ножом…
Но этого времени оказалось достаточно, чтобы Мара успела схватить со скамейки пустую бутылку и обрушить ее на голову ястребиноносому. Бутылка разлетелась вдребезги, чего нельзя было сказать о голове, но удар оказался эффективным — ястребиноносый отпустил бегуна, выронил нож, а сам упал на четвереньки, находясь в полуобморочном состоянии, а затем свалился на зеленый газон. Девчонка продолжала лежать на спине, держась за поврежденное колено, пытаясь так утихомирить боль.
— Ты, сука! Сломала мне колено… — но тут же умолкла, заглянув в глаза Маре, еще продолжавшей держать в руке горлышко от разбитой бутылки — «розочку».
Она поспешила подняться и допрыгала на здоровой ноге до напарника, все еще находившегося в состоянии технического нокаута.
— Спасибо за помощь. Ты налетела на него, словно фурия! — поблагодарил Мару бегун, и тут, прочитав в ее черных глазах слово «Смерть!», вздрогнул и замолк.
Теперь Мара, постепенно приходя в себя, смогла его как следует рассмотреть. Это был брюнет лет двадцати двух — двадцати трех, чуть выше ее ростом, не очень высокий, учитывая ее метр шестьдесят пять, с худощавым, чуть вытянутым лицом, с немного наивным взглядом голубых глаз, цветом соперничающих с небом. Именно этот взгляд — немного растерянный, слегка наивный, как у ребенка, тогда так поразил ее, что она почувствовала несвойственный ей трепет в сердце. Окончательно придя в себя, она отбросила горлышко бутылки и наклонилась, собирая содержимое сумки, боясь встретить его взгляд, который мог ее увести даже от самой себя. Поэтому она предпочла говорить с ним, не видя его глаз.
— Скорее всего, это я должна тебя благодарить за помощь. Ты очень храбрый — очертя голову бросился в драку… хотя абсолютно не умеешь драться. Это то же самое, что броситься спасать тонущего в воде, не умея плавать. — И она положила в сумочку самодельный нож, посчитав его по праву своим трофеем.
— Я просто растерялся. Сейчас понимаю, что глупо было хвататься обеими руками за его руку… — попытался оправдаться смутившийся парень.
— Меня зовут Марина, — представилась Мара, назвав свое имя по паспорту. Имя Мара она получила после завершения инициации, но об этом знали лишь посвященные.
— А меня Кирилл. Очень приятно. Я делал пробежку к озеру — хочу там покататься на катамаране.
— Я тоже иду к озеру — могу составить компанию, вот только бежать мне не хочется.
— Отлично. Бежать и мне не хочется — просто время от времени находит на меня желание заняться спортом, но, к сожалению, его надолго не хватает. Купаться тоже не буду — без плавок, да и сомневаюсь в чистоте воды в озере.
Весело болтая, они пошли к озеру. Вскоре она узнала, что ее новый знакомый окончил институт, по специальности филолог, учится в очной аспирантуре в столице и от роду ему двадцать четыре года. Летние месяцы проводит у родителей, которые живут недалеко от парка.
Они прекрасно провели время: катаясь на катамаране, посетили остров посредине озера. Как поведал Кирилл, его называют островом Влюбленных. Он даже рассказал легенду: якобы на остров могут высадиться только влюбленные парочки, у иных начинают происходить всякие неприятности, мешающие их высадке.
— Теперь между нами должна вспыхнуть любовь, а может, она уже возникла, просто ждет удобного момента, чтобы себя проявить, — полушутливо подытожил он, когда они покидали остров.
Затем они катались на колесе обозрения, разглядывая с высоты птичьего полета город, гуляли, катались на других аттракционах, и время пробежало так быстро, что лишь когда солнечный диск стал прятаться, Мара вспомнила о встрече. На прощание они обменялись номерами телефонов, договорились созвониться.
Предчувствие не обмануло Мару — старейшина Кретур поведал ей о чудесной золотой маске Орейлохе, дающей возможность не только уйти в Иной мир, но и возвратиться, о возложенной на жрицу Мару миссии. Родив детей, она положила начало возрождению народа тавров. Из поколения в поколение передавались магические обряды и знания. Но без золотой маски богини Орейлохе нельзя было вернуть народ тавров, ушедший в Иной мир, поэтому необходимо было ее найти. Теперь эта миссия возлагалась на нее, и она получала в свое распоряжение имеющиеся письменные источники об обрядах вхождения в Иной мир. Вместе с этой миссией она получила звание главной жрицы, так как ее предшественница достигла возраста двадцати восьми лет и сложила с себя жреческий сан. Оказанное доверие окрылило Мару, она стала разрабатывать план поисков маски, след которой последний раз обозначился в Судаке. Но для начала поисков ей надо было ознакомиться со многими письменными источниками, хранившимися у старейшин Совета. Для этого сняли однокомнатную квартиру, и она стала жить в Симферополе.