— Была у него опухоль злокачественная, но такие удаляют хирургическим путем с результатом пятьдесят на пятьдесят. Думаешь, это повлияло на его решение?

— Может быть. До завтра.

Леонид набрал номер телефона печального продавца из галереи.

— Вы уже определились с экспертом, который будет подтверждать подлинность картин?

— Да, хозяин связался с покупателем, и тот дал координаты своего эксперта. Его зовут Бхадра Потиевский. Я с ним пока еще не смог связаться…

— Шикарное сочетание имени и фамилии. Я не сомневался, что экспертом окажется именно Баха. Буду с нетерпением ждать встречи.

— Предварительно договоримся на завтра, в девять утра у нас в галерее, но я еще чуть позже уточню.

— Хорошо, до встречи.

«Круг замкнулся», — подумал Леонид и направился к своему автомобилю.

— Привет! — невысокий тощий паренек в черной майке, открывающей обозрению его незавидную фигуру, возник у него на пути. — У меня к тебе дело.

Леонид обратил внимание на его тонкие, но жилистые руки с неожиданно широкими крепкими кистями, и тут же в его памяти всплыл несчастный случай на «зеленке».

— Какое дело, Серый? — Леонид вспомнил, как звали этого паренька, невольного виновника трагедии на тренировочной стенке.

— Серым меня зовут друзья, а по паспорту я Сергей. — Он с неприкрытой насмешкой посмотрел на Леонида. — Ксана хочет тебя видеть.

— А куда она запропастилась? Я к ней два дня не могу дозвониться.

— А у вас что — любовь? — Он нагло улыбнулся, и у Леонида возникло огромное желание отвесить ему затрещину.

— Нет, у нас общие интересы, — четко выговаривая слова, произнес Леонид.

— А интересы секс подразумевают? — Парнишка язвительно хихикнул, глядя Леониду в глаза.

«Он явно напрашивается!» Леонид внутренне вскипел.

— Как тебя: Серый, Сергей?! Выкладывай, как я могу связаться с Ксаной, и проваливай — у меня нет с тобой общих тем для разговора!

— Не получится! — Парниша явно пер на рожон, и Леонид даже оглянулся, ища, куда бы зайти с наглецом, чтобы хорошенько его проучить, — не на улице же!

— Что не получится?

— Не получится «проваливать» — я должен тебя привести к ней. Она в Кассандре.

— Хорошо, пойдем. Экипировка у меня в машине. Впрочем, я туда могу и сам попасть, без твоей помощи!

— Рано еще — пойдем, когда стемнеет. А что сам найдешь туда дорогу, так не свисти — и я не с первого раза ее запомнил. А Ксана рассказывала, что ты был тогда пьяный, как свинья.

— Есть более короткая и удобная дорога.

— Свистишь!

— Да, как рак, — раз в сто лет. Если я что говорю, то это так и есть.

— Лады, пойдем твоей дорогой. Подвезешь на своем драндулете? — кивнул парниша на трехлетнюю «хонду» Леонида.

— У тебя же нет своего — придется на моем, — уколол его Леонид.

— Пока нет — но время идет и все меняется. У кого-то убывает — кому-то прибывает. Если идти твоим путем, то по светлому там спуститься можно? Никто не помешает?

Леонид вспомнил пустынный, заброшенный двор с палисадником, сиротливо стоящую четырехэтажку.

— Попробовать можно — там место довольно глухое.

— Хорошо, рискнем. Встретимся через два часа на этом же месте. Напиши Ксане записку.

— Зачем, если скоро ее увижу?

— Она чего-то опасается, трясется от страха, не уверена, что ты придешь к ней в Кассандру. Я записку отправлю раньше, с приятелем, — она просила об этом, а то еще перейдет на другое место.

— На какое другое?

— А кто его знает — под землей мест таких много.

Все это выглядело более чем странно: возможно, здесь крылся какой-то подвох и этот парнишка не все рассказал? Леонид вспомнил, что на «зеленке» Ксана не проявляла дружеских чувств к этому пареньку, а сейчас, после смерти Миши…

— Что требуется написать в записке?

— А что хочешь! Лишь бы она нас дождалась. Можешь объясниться в любви.

Леонид задумался: записка ему не навредит, если ее составить по-умному. Может, в самом деле Ксана просила написать ее, так как не особенно надеялась, что Серый выполнит ее поручение.

Леонид открыл автомобиль, достал из бардачка блокнот для заметок и набросал несколько слов: «Буду с Серым в условленном месте» — и протянул парнишке. Тот, очевидно, решил испытать его терпение, так как уточнил:

— Я же сказал, что не Серый, а Сергей.

— Мне что — записку переписать?

— Можно зачеркнуть «Серый», а сверху написать «Сергей». И подписаться, например: «Твой любимый козлик». Или…

— Нарываешься? — не выдержал Леонид, сжимая кулаки.

— Или просто подписаться своим именем, чтобы ей стало понятно, от кого, — ведь она твоего почерка не знает, — невозмутимо продолжил парнишка и вернул листок.

Леонид нервно внес исправления. Серый спрятал записку.

— Не проспи нашу встречу, — с этими словами парнишка, резко развернувшись, удалился быстрым шагом, не оглядываясь.

«Надеюсь, у меня сегодня будет возможность проучить этого мальчишку, да и место под землей более подходящее — не надо оглядываться на прохожих и объяснять, в чем дело. У него исключительный талант вызывать антипатию и внешностью, и поведением, и словами».

Леонид сел в автомобиль и задумался: куда ехать и зачем? Затем, решив не маячить под окнами своей квартиры, завел автомобиль и тронулся с места. Звонок Никодима Павловича застал его в «тянучке», обычной для этого времени дня в любой части города.

— Что же вы, молодой человек, молчите, не даете о себе знать? Берите картины и прошу ко мне.

— К сожалению, возникла проблема — хозяйка картин позавчера умерла. Поэтому с картинами придется немного повременить.

— Не вижу проблемы, или уже ее наследники стали одолевать?

— Следователь вызывал, задавал вопросы.

— Ну и что? Он имел вопросы, ты на них нашел ответы — какое отношение это имеет к картинам?

— Все же с картинами повременим. Извините, Никодим Павлович, я за рулем в потоке машин — как бы кого не зацепить. Перезвоню вам… на следующей неделе. К тому времени ситуация должна проясниться.

— Думаешь со мной в кошки-мышки поиграть? — злобно прошипел коллекционер. — Выбирай: или ты сейчас приедешь ко мне с картинами, или… Сам понимаешь!

— Приходится выбирать «или». Прощайте, Никодим Павлович, как-нибудь перезвоню.

— Мальчишка! Зря думаешь, что…

Но Леонид уже отключился. Он решил заехать в какое-нибудь кафе, пообедать, а заодно собраться с мыслями, так как пока не знал, что дальше делать.

29

— Америки ты мне не открыл, я раньше пытался снизу этот люк сдвинуть. Откуда мог знать, что на нем это дерьмо навалено? — Серый указал на куски бордюра, лежавшие на крышке люка.

Освободив от них крышку, он достал из рюкзачка монтировку и поднял ее.

— Дверь в пещеру сокровищ открыта — прошу вниз, господин Али-Баба! — гримасничая, произнес он. — «Химзу» наденем внизу, не будем здесь устраивать сеанс мужского стриптиза, привлекая внимание.

Оказавшись в канализационном ходе, Леонид почувствовал, что словно раздваивается: он сегодняшний видел реальную обстановку, и он же, но из прошлого вспоминал, как было здесь почти семьдесят лет назад.

Он остановился у стенки, ничем не отличающейся от других, которые они уже прошли, стал водить по ней фонариком, говоря при этом:

— Здесь должна быть надпись… Одного полоумного.

— На кой черт она тебе нужна? — поинтересовался Серый.

— Чтобы покончить с наваждением. Это очень важно для меня.

Но сколько он ни водил по стене фонариком, не смог найти надпись. У него застучало в висках от напряжения: «Выходит, это был только сон. Странный, но сон. А все остальное — лишь совпадения». Тут раздался голос Серого:

— Глянь, здесь что-то нацарапано.

— Посмотри сам — должно быть надписано: «26 апреля 1941 года, Степан».

— Точно! И что в этом особенного? — недовольно спросил Серый. — Кто этот Степан?

Но Леонид его не слушал, а уже шел по ходу, невнятно бормоча себе под нос: «Здесь должна валяться коробка из-под папирос «Беломорканал», последняя, которую взял в киоске, — ее нет. А здесь я убил свою первую крысу». Он остановился и с безумным смешком спросил паренька: