Например, брата и дядю. Матиас пришел на пристань задолго до отплытия. Он разговорился с матросом из пароходной компании и узнал, что тот, как и он сам, был уроженцем острова; вся его семья по-прежнему жила там, в частности сестра с тремя дочерьми. Две из дочерей были уже помолвлены, зато младшая доставляла матери немало горя. Ей никак не сиделось на месте, и, несмотря на свой юный возраст, у нее было столько поклонников, что это вызывало беспокойство. «Сущий дьявол», – повторял моряк с улыбкой, которая показывала, как он любит, несмотря ни на что, свою племянницу. Их дом был последним на выезде из поселка, по дороге к большому маяку. Женщина была вдовой – зажиточной вдовой. Трех дочерей звали Мария, Жанна и Жаклин. Матиас, рассчитывавший вскоре всем этим воспользоваться, добавил полученные сведения к тем, которые он собрал накануне. Для его работы не существовало лишних подробностей. Он представится давним знакомым ее брата; если нужно, скажет, что продал ему когда-то часы «с шестью камнями», которые моряк носил многие годы, и за это время им ни разу не потребовалось ни малейшего ремонта.
В одном из его движений Матиас отчетливо увидел, что тот не носил наручных часов. В тот момент, когда моряк поднял обе руки, чтобы закрыть на кузове почтового грузовичка брезентовый чехол, его запястья выпростались из-под рукавов матросской блузы. На запястье его левой руки не оказалось той светлой полоски, которая была бы заметна на коже, если бы он снял свои часы недавно – например, чтобы отнести их в починку. Его часы действительно никогда не требовали ремонта. Просто по будням моряк их не носил, боясь повредить во время работы.
Обе руки опустились. Матрос что-то прокричал, но от шума двигателей с корабля было ничего не разобрать; в то же время он отошел от машины в сторону и махнул на прощанье шоферу. Грузовичок, который стоял с включенным мотором, тут же отъехал и начал быстро и уверенно разворачиваться вокруг небольшой будки, принадлежащей пароходной компании.
Служащий в фуражке с галуном, проверявший билеты при входе на корабль, вернулся в будку, закрыл за собой дверь. Матрос отвязал швартов, перекинул его на борт корабля и теперь, достав из кармана табачный кисет, принялся скручивать сигаретку. Юнга справа от него стоял свободно опустив руки и не касаясь ими тела. Оба остались на краю пристани одни, не считая человека с безупречными часами; заметив Матиаса, тот помахал ему рукой, желая удачного путешествия. Каменный край пристани начал наискось удаляться.
Было ровно семь часов. Матиас, у которого время было рассчитано очень четко, с удовлетворением отметил этот факт. Если туман будет не слишком густым, пароход придет вовремя.
В любом случае, как только он окажется на месте, нельзя будет терять ни минуты; главная трудность его поездки как раз и заключалась в ее кратковременности. В самом деле, пароходная компания совершенно не упрощала его задачу: корабли за один день совершали рейс туда и обратно всего два раза в неделю – по вторникам и пятницам. О том, чтобы снять номер в гостинице и остаться на острове на четыре дня, то есть практически на всю неделю, не могло быть и речи: вся прибыль от операции – или почти вся – оказалась бы растраченной. Так что придется довольствоваться этим единственным и очень коротким отрезком дня между прибытием парохода в десять часов и его отплытием обратно в шестнадцать с четвертью. Таким образом, у него было шесть часов пятнадцать минут, или триста шестьдесят плюс пятнадцать – триста семьдесят пять минут. Само собой напрашивалось подсчитать: если он собирается продать восемьдесят девять пар часов, сколько времени он может посвятить каждой из них?
Триста семьдесят пять делить на восемьдесят девять… Если взять девяносто и триста шестьдесят, ответ получится сразу: четырежды девять – тридцать шесть, – по четыре минуты на одну пару часов. С точными же значениями получается даже небольшой запас: с одной стороны, пятнадцать минут, которые не были учтены при вычислении, а с другой стороны, время, соответствующее продаже девяностой пары часов (которые уже проданы), – то есть еще четыре минуты; пятнадцать и четыре – девятнадцать, – девятнадцать минут в запасе, чтобы не опоздать на пароход. Матиас попытался представить себе эту идеальную сделку, которая длится всего четыре минуты: приход, рекламная болтовня, демонстрация товара, выбор изделия, уплата стоимости, указанной на ценнике, прощание. Даже если не брать в расчет колебания клиента, дополнительные пояснения, споры о цене, можно ли надеяться, что за такое короткое время удастся совершить сделку от начала до конца?
Последний дом на выезде из поселка по дороге к большому маяку был совершенно обычным: одноэтажный, всего с двумя квадратными окошками по обеим сторонам низкой двери. Проходя мимо первого окна, Матиас стучится в стекло и, не останавливаясь, идет к двери. Ровно в ту секунду, когда он подходит к ней, дверь перед ним открывается; ему даже не приходится замедлять шаг, чтобы пройти в коридор, а затем, сделав четверть оборота направо, – в кухню, где он сразу же кладет свой чемоданчик на большой стол. Ловким жестом он открывает замок; крышка откидывается, как на пружине. Сверху лежат самые дорогие часы; левой рукой он берет первую картонку, а правой приподнимает защитную бумагу и пальцем указывает на три пары прекрасных дамских часов по четыреста двадцать пять крон. Хозяйка дома стоит рядом с ним в окружении двух старших дочерей – по одной с каждой стороны (чуть пониже ростом, чем мать), – все трое неподвижны и сосредоточенны. Хором они все трое быстро, одинаково и совершенно синхронно кивают головой в знак согласия. Матиас уже снимает – почти сдирает – с картонки одну за другой три пары часов и отдает их трем женщинам, которые одна за другой протягивают за ними руки – сначала мать, потом девушка справа и девушка слева. Заранее приготовленная сумма уже лежит здесь, на столе: одна купюра в тысячу крон, две купюры по сто крон и три серебряные монеты по двадцать пять крон – тысяча двести семьдесят пять, – или трижды по четыреста двадцать пять. Дело сделано. Чемодан захлопывается с сухим щелчком.
Перед уходом ему хотелось сказать несколько слов на прощание, но он не смог произнести ни единого звука. Осознав это, он тут же подумал, что на протяжении всей сцены царило такое же нелепое молчание. Едва оказавшись на дороге, стоя спиной к закрытой двери, как прежде, с полным чемоданом в руке, он понял, что все еще впереди. Повернувшись, он постучал перстнем по дверной доске, которая отозвалась гулким звоном, словно пустой ящик.
Недавно подновленная блестящая краска удивительно похоже имитировала древесные сучки и прожилки. По звуку можно было без сомнения определить, что под этим обманчивым слоем сама дверь была сделана не из настоящего дерева. На ней, на уровне его лица, были нарисованы рядом два округлых сучка, похожих на два больших глаза – или, точнее, на пару очков. Они были тщательно выписаны, что непривычно для подобного рода художественной отделки; но при всей своей, в некотором смысле, реалистичной фактуре их очертания являли собой совершенство, которое почти выходило за рамки правдоподобия; короче говоря, это было искусственное лицо, казавшееся таким в силу своей соразмерности, как будто даже его неправильности были подчинены каким-то законам. Тем не менее найти какую-либо особенную деталь, которая с очевидностью доказывала бы, что подобный рисунок в природе невозможен, было непросто. Неправдоподобие общей симметрии всегда можно объяснить каким-нибудь заурядным приемом столярного искусства. Стоит лишь на этом самом месте соскоблить краску, и, возможно, на дереве обнаружатся два настоящих сучка именно такой формы – или, во всяком случае, имеющих весьма похожие очертания.
Древесные волокна образовывали два темных кружка, каждый из которых имел утолщение по нижнему и верхнему краям, а также небольшой торчащий кверху нарост. Скорее они напоминали не пару очков, а два объемно нарисованных, прикрепленных двумя болтами кольца, которые отбрасывают тени на деревянную дверную доску. Расположение колец, несомненно, было неожиданным, а их скромные размеры, казалось, не слишком соответствовали толщине обычно используемых пеньковых канатов: к ним можно было привязывать разве что небольшие бечевочки.