Матери (По получении стихов Фета)
Благодарю за присланные книги…
Милее роз и музыки они…
При них пройдут докучливые дни —
О, как влюбленности, как краткой встречи миги,
Но мне Гафиз и прелести сонета
Не заменят все ж дальности твоей…
Жду, жду конца нас разделивших дней
И в упоении стихов небесных Фета…
ГАЗЭЛА. «Ветер весенний, развеять тебе ли желания жар?..»
Ветер весенний, развеять тебе ли
желания жар?
Сам ты певучий, подобный свирели, –
желания жар.
Алая роза, мгновенная встреча,
без слов поцелуй.
После – томление, дни и недели,
желания жар.
Милые руки в перчатках холодных
коснулись моих.
Слышу, ах, слышу и в скованном теле
желания жар.
О, как люблю я твои только губы,
нежный мой друг,
Ветер (что ветер?) с тобой и мятели –
желания жар.
«Плененный прелестью певучей…»
Плененный прелестью певучей
Последней сладостной стрелы,
Я говорю тебе: «О, мучай, —
Мне и мучения светлы…»
Я говорю тебе: «В разлуке
Ты будешь также близок мне.
Тобой целованные руки
Сожгу, захочешь, на огне…
Захочешь, и уйду в пустыни,
И буду петь и петь хвалы,
И будет солнцем мне, святыней
Укол божественной стрелы.
ГАЗЭЛА. «Стремишь, о солнце, ты свой бег к одной черте!..»
Стремишь, о солнце, ты свой бег к одной черте!
Часы и дни, за веком век – к одной черте…
Воспеть тебя иду с венком из белых роз,
Любовью полн, – весной и в снег, – к одной черте…
Пленен чуть видною чертой у милых глаз.
Несу все песни роз и нег – к одной черте!..
«Вот наступил вечер… Я стою один на балконе…»
О.А.С.
Вот наступил вечер… Я стою один на балконе…
Думаю всё только о Вас, о Вас…
Ах, ужели это правда, что я целовал Ваши ладони,
Что я на Вас смотрел долгий час?..
Записка?.. Нет… Нет, это не Вы писали!
Правда, — ведь Вы далёкая, белая звезда?
Вот я к Вам завтра приеду, — приеду и спрошу:
«Вы ждали?»
И что ж это будет, что будет, если я услышу: «да»!..
«Вы — милая, нежная Коломбина…»
Вы — милая, нежная Коломбина,
Вся розовая в голубом.
Портрет возле старого клавесина
Белой девушки с желтым цветком!
Нежно поцеловали, закрыв дверцу
(А на шляпе желтое перо)…
И разве не больно, не больно сердцу
Знать, что я только Пьеро, Пьеро?..
ГАЗЭЛА. «Стрелу пускаю в солнца круг… Пронзи его!..»
Стрелу пускаю в солнца круг… Пронзи его!
За то, что светит миру мук, – пронзи его!..
Пусть все вокруг ослеплены, – я не хочу!
Пусть знает, как мой лук упруг… Пронзи его!
Но сердце, – ах, опять, как встарь, – вновь влюблено…
О, мой последний милый друг, – пронзи его!..
ПОДПИСЬ К ПОРТРЕТУ (Матери)
Если бы у меня были капиталы,
Или хотя бы сейчас сорок копеек,
Я бы тебе купил подарок малый —
Чашку или желтых канареек.
Но у меня нету ничего на свете,
Стихов моих никому не надо…
Хочешь, я тебя нарисую, и на портрете
Напишу: вот моя отрада?..
ГАЗЭЛА. «Правда, забавно: есть макароны…»
Правда, забавно – есть макароны и быть влюбленным, как Данте?
Видеть жакеты и Пальмерстоны, и быть влюбленным, как Данте?
Громко смеяться, казаться довольным, носить звенящие шпоры,
Красные галифе и погоны – и быть влюбленным, как Данте?
Слушать, как спорят о разных квартирах, как будто мне безразлично,
Слушать про печи, про балконы, – и быть влюбленным, как Данте?
Вовсе не странно, слыша Ваш голос, смотря на глаза и руки,
Скрыть от других все слезы и стоны, – и быть влюбленным, как Данте!
«Я сегодня катался, веселый, по набережной Невы!..»
Я сегодня катался, веселый, по набережной Невы!
А сердце, – ах, оно разрывалось от муки!..
Знать, что рядом не Вы, не Вы,
Знать, что другие целуют Ваши руки!
Потом… Я не помню… Играли «Лакмэ»,
Кто-то смеялся, что я близок к смерти…
«A mon poete et bien-aime» –
В сотый раз перечитываю на милом конверте…
«Твои ручки и глазки в тревоге…»
Любовью лёгкою играя,
вошли мы только в первый рай…
Фёд. Сологуб
Твои ручки и глазки в тревоге
Сна любовного я целовал,
И всё время неясный и строгий, —
Кто, не знаю, — меж нами стоял…
Но когда, распалённый, сгорая,
Я к твоей прикоснулся груди,
Я вошёл в двери первого рая,
Позабыв странно-слышное: жди…
Я пришёл с тобой к первому раю
Поцелуйною нежной игрой…
И я знаю, я знаю, я знаю,
Мы, как боги, войдём в рай второй.