Тиссен едва не хватил удар, когда она узнала, что президент Причарт предложила разрешить присутствие рядом с собой вооружённых слуг адмирала на службе звёздной нации, с которой Республика Хевен находится в состоянии войны. На самом деле она просто отказалась это позволить — отказалась так твёрдо, что Причарт опасалась, что она со своим отрядом поместит свою главу государства под защитный арест, чтобы это предотвратить. В конце концов, потребовался прямой приказ от генерального прокурора и Кевина Ушера, директора Федерального Следственного Агентства, чтобы преодолеть её сопротивление.

Причарт понимала нежелание Тиссен. С другой стороны, Александер-Харрингтон должна была также хорошо представлять, какой катастрофой может обернуться происшествие с Причарт, как и Причарт о том, какой катастрофой может обернуться происшествие с ней.

Как там, мне рассказывал Томас, называли это на Старой Земле? "Взаимное гарантированное уничтожение", верно? Ну, как бы глупо это не звучало — чёрт, как бы глупо это не было на самом деле! — по крайней мере сработало достаточно хорошо для нас, пока нам не удалось убраться с планеты. К тому же, бога ради, у Харрингтон пульсер встроен в левую руку! Шейла собирается заставить ей оставить протез у двери? На стойке для зонтиков?

Она тихонько фыркнула, развеселённая собственными мыслями, и Александер-Харрингтон повернула голову в её сторону, словно мантикорка почувствовала это веселье через всю посадочную площадку. В первый раз их глаза встретились в залитой прожекторами ночи, и Причарт глубоко вздохнула. Она подумала, хватило бы ей храбрости, чтобы прилететь одной на столичную планету звёздной нации, флот которой она уничтожила в бою всего шесть стандартных месяцев назад. Особенно когда у неё были очень хорошие основания полагать, что данная звёздная нация сделала всё возможное, чтобы убить её за год до того, как она добавило эту запись к списку причин… недолюбливать себя. Причарт хотелось думать, что она нашла бы в себе мужество для этого при подходящих обстоятельствах, но она знала, что никогда не сможет по-настоящему ответить на этот вопрос.

Но хватило бы у неё храбрости или нет, у Александер-Харрингтон она, очевидно, была, и в то время, когда военное превосходство Звёздного Королевства над Республикой было столь сокрушительным, не было абсолютно никакой необходимости делать что-то подобное. Веселье Причарт угасло, превратившись в совсем иное чувство, и она вышла вперёд, протягивая руку, когда Александер-Харрингтон в сопровождение трио телохранителей спустилась по трапу.

— Это неожиданная встреча, адмирал Александер-Харрингтон.

— Я в этом уверена, мадам президент. — Акцент Александер-Харрингтон был чётким, её сопрано — неожиданно мелодичным для женщины её габаритов и грозной репутации, и у Причарт сложилось ясное впечатление, что рука, сжимающая её ладонь, делала это очень осторожно.

Конечно, подумала она. Ни к чему ей по рассеянности ломать мне кости в такой момент!

— Как я поняла, у вас есть послание для меня, — продолжила вслух президент. — Учитывая, в какой драматичной манере вы прибыли, чтобы его доставить, я готова предположить, что это весьма важное послание.

— В драматичной манере, мадам Президент?

Против воли Причарт, её брови поползли вверх, когда она услышала несомненное веселье Александер-Харрингтон. Это была не самая дипломатичная возможная реакция на невинный тон адмирала, но в таких обстоятельствах Причарт не могла серьёзно винить себя за это. В конце концов, мантикорцы точно так же могли рассчитать местное время в Новом Париже, как и её сотрудники — рассчитать местное время в Лэндинге.

— Скажем так, адмирал, ваш выбор времени привлёк моё внимание, — сухо сказала она через мгновение, — как, я уверена, и предполагалось.

— Честно говоря, полагаю, так оно и было, мадам президент. — Возможно, в голосе Александер-Харрингтон и была толика извинения, но Причарт не поставила бы ничего ценного на эту вероятность. — И вы, конечно, правы. Это важно.

— Ну, в таком случае, адмирал, почему бы вам — и вашим гвардейцам, конечно, — не пройти со мной в мой кабинет, где вы сможете мне рассказать, в чём именно оно заключается.

Глава седьмая

Итак, Вы предпочли бы чтобы мы обращались к вам как к "Адмиралу Александер-Харрингтон", "Адмиралу Харрингтон", "Герцогине Харрингтон" или "Землевладельцу Харрингтон" — спросила Причарт с легкой улыбкой в то время, как она, Хонор, Нимитц и толпа телохранителей — большинство из которых, казалось, наблюдали друг за другом с огромным недоверием — ехали в кабине лифта от посадочной площадки вниз к официальному офису президента. Даже в лифте такого размера было слишком мало места для других официальных лиц хевенитов, чтобы сопровождать их, так как ни телохранители Хонор, ни секретные агенты Шейлы Тиссен не выказали желания отказаться от своих мест ради простых кабинетных крыс.

Иногда это всё усложняет — быть таким количеством разных людей в одно и то же время — признала Хонор вопрос Причарт, с ответной улыбкой, которая была более ярко выраженной чем улыбка президента. И не только из-за искусственных нервов в уголке её рта. "Какое обращение было бы более удобно для Вас, Мадам Президент?"

Да, я должна признать, что мы в Республике приобрели определенное отвращение к аристократии, как к признанной, подобно вашей в Звездном Королевстве, так и к той, которая фактически сложилась у нас при Законодателях. Так что будут определённые… смешанные эмоции, назовем это так, при использовании одного из ваших аристократических титулов. В то же время, мы хорошо знакомы с вашими достижениями, по многим причинам.

На одно мгновение топазовые глаза Причарт — которые, как обнаружила Хонор, были гораздо более захватывающие и выразительные, чем казались на любом из изображений, которые она видела — потемнели, а губы застыли. Хонор почувствовала мрачный укол горя и сожаления за этой темнотой. Когда она обсуждала лидеров Республики с Лестером Турвилем, он подтвердил что в битве при Ловате в сражении с Восьмым флотом погиб Хавьер Жискар, давний возлюбленный Притчарт.

То есть, фактически, Хонор Александер-Харринтгон убила его.

Её глаза встретились с глазами Причарт и ей не нужны были чувства эмпата чтобы осознать что обе они увидели знание в взгляде другой. В этом знании было еще много другое. Да она убила Хавьера Жискара, и она сожалела об этом, но он был только одним из тысяч хевенитов, кто погиб в сражениях против Хонор или судов под её командованием за последние два десятилетия, и в их смертях не было ничего личного. Это было различие, которое и она и Причарт понимали, потому что обе они — в отличии от абсолютного большинства флотских офицеров — отнимали жизни собственными руками. Убивали врагов на таком расстоянии, что были способны видеть их глаза и когда это, несомненно, было личным делом. Обе они понимали эту разницу, и тишина, парящая между ними, несла это взаимное понимание с собой, а так же то, что никакое понимание не развеет поток боли и потерь.

Откашлявшись Причарт сказала

Как я сказала, мы знакомы с вашими достижениями. Принимая в учет факт что Вы происходите из хорошей семьи йоменов и заработали все это архаичные титулы тяжким трудом, мы готовы использовать их как жест уважения — прервала молчание Притчарт.

Я понимаю.

Хонор смотрела на женщину с платиновыми волосами рядом с собой. При общении лицом к лицу, Причарт производила еще более сильное впечатление, чем Хонор представляла себе, даже после рапорта Мишель Хенке о её собственном разговоре с Президентом. В женщине чувствовалась уверенность того, кто знал точно кто он есть и её эмоции — то что древесные коты называли "мыслесвет" — были эмоциями того, кто к этому знанию пришел трудным путем, заплатив огромную цену за то что требовали его убеждения. И несмотря на юмор в её голосе, было ясно что она искренне испытывает какие-то опасения о результатах своего вопроса и Хонор хотела бы знать почему.