Глава тридцать вторая
"Я не подозревал, что идиотизм имеет столько оттенков!"
Ирен Тиагуе отвела глаза от дисплея, приподняв брови, поскольку Дауд ибн Мамун Аль-Фанудэхи ворвался в ее кабинет. Автоматические двери не очень подходили для того, чтобы хлопнуть ими за собой, но Аль-Фанудэхи сделал все возможное.
"Прошу прощения?" произнесла Тиг, пока он бил по кнопке ручного закрытия двери ребром ладони. Ее тон выражал лишь вежливый интерес, но не мог никого обмануть, и он обернулся к ней.
Его явные отвращение и ярость, ясное дело, не были направлены на нее, но в данный момент это было слабым утешением. В течение последних нескольких дней стало очевидным, что даже его предыдущее беспокойство по поводу возможностей мантикорской военной техники далеко от действительности, но даже этого было недостаточно, чтобы сорвать его обычный самоконтроль.
Так что, если, наконец, что-то случилось..
"Я просто не могу поверить, что даже эти… эти кретины могут…!"
Она поняла, что ошиблась. Это были не отвращение и гнев; это была слепая, непрекрытая ярость.
"Что такое, Дауд?" спросила она значительно быстрее.
"Это же…"
Он снова прервался, качая головой, а затем, внезапно, сила собственного гнева, казалось, опустошила его. Он рухнул в кресло перед её столом, вытянул ноги перед собой, снова покачал головой, устало вздохнул, и Тиг почувствовала что-то совершенно точно похожее на всепоглощающий страх, когда увидела тьму в его глазах.
Она начала, было, что-то говорить, но остановилась, встала, и налила кофе. Бросила на него оценивающий взгляд и добавила в чашку здоровую порцию виски, хранящегося у неё на всякий жертвенный случай, после чего, набрала ещё чашку кофе (уже без виски), для себя. После чего поставила чашку "Флотского" кофе перед ним, а сама присела на край стола, держа собственную чашку обеими руками, и кивнула ему.
"Сначала выпей," — скомандовала она. "Потом расскажи мне".
"Есть, мэм," ответил он, вымучив бледную улыбку. Он делал мелкие глотки кофе, и его улыбка становилась все более естественной. "Думаю, что, вероятно, сейчас слишком раннее утро для этой особенной чашки кофе," заметил он.
"Для кофе никогда не рано", ответила она. "Кроме того, где-то на этой планете сейчас как раз время завершения работы, а это значит — слишком поздно для того, чтобы что-то добавлять".
"Вижу, используешь очень творческий хронометраж".
Он хлебнул еще "виски-с-кофе", затем откинулся в кресле, и она увидела, что его плечи, наконец, начинают расслабляться.
Его вид успокоил ее. Последнее, что ей было бы нужно, чтобы он в ярости наговорил чего-то нехорошего кому-нибудь из своих начальников. Ей бы этого очень не хотелось. На самом деле, она была немного удивлена??тем, насколько искреннюю симпатию к нему испытывает в последние несколько месяцев. Тот факт, что он был в Боевом, а она в Пограничном Флоте, стал абсолютно не важным, когда она начала понимать, насколько действительно оправданным было его беспокойство по поводу возможностей оружия Мантикорцев. Его упорный отказ дать ей возможность поддержать его «панический» анализ, заставил ее чувствовать себя более, чем немного виноватой, даже если она понимала его логику. К несчастью, ей тоже пришлось двигаться путём людей, чьи отчеты систематически игнорируется, так что, её собственное беспокойство постоянно растёт и становится всё более острым. Некоторое количество других отчетов, которые, очевидно, были творчески подправлены (а они это обнаружили и сумели проследить), только сделало положение еще худшим.
Затем пришла весть о Битве у Шпинделя. Несмотря на все проблемы, несмотря на самые пессимистические прогнозы Аль-Фанудэхи, они оба были шокированы полнотой победы Мантикорцев. Даже они не ожидали, что целый флот супердредноутов может быть мимоходом разгромлен силами, самой тяжелой единицей которых был только линейный крейсер. Ради Бога, это как… Как если профессиональный боксер упал бы от одного удара своей восьмилетней дочери!
Но если они вдвоем были шокированы, то остальной Флот был просто ошеломлен. Абсолютная невозможность случившегося была буквально слишком большой для того чтобы офицерский корпус Флота был в состоянии ее принять.
Первой реакцией было простое отрицание. Этого не могло случиться, значит, этого не произошло. Там должна быть какая-то ошибка. Что бы там ни указывали первоначальные новости, у Манти должна была быть в наличии оперативная группа собственных кораблей стены!
К сожалению, для этой линии логики (Если этому можно дать такое определение), Манти по-видимому, ожидали такой реакции. Они послали саму адмирала O'Клири домой вместе с их дипломатической нотой, и они позволили ей взять с собой тактические записи событий.
На данный момент, О’Клири была парией, замаранной так же как Эвелин Сигби.
Конечно, в отличие от Сигби, О’Клири была дома на Старой Земле, где она могла бы решительно стереть позор со своего лица, и, хотя она была из Боевого а не пограничного флота, Тиг нашла в самой себе ощущение мощного чувства симпатии к пожилой женщине. Едва ли вина О’Клири в том, что она находилась под командованием законченной идиотки, и тогда ей осталось капитулировать после того как Крендалл привела всю свою оперативную группу прямо в пасть катастрофы.
Несмотря на удобную возможность сделать козла отпущения из O'Клири, нельзя было не заметить нелепые цифры ускорения ракет Манти которые опустошили тактическое соединение 496. Доклады, которые были уверенно отклонены как нелепые, оказалось, твердо базировались на фактах, точно как Аль-Фанудахи предупреждал своих начальников. На самом деле, он фактически преуменьшили угрозу и как новое доказательство фундаментальной несправедливости вселенной, Адмирал Ченг ухватился за первоначальную оценку Аль-Фанудэхи, основанную на меньшем ускорение и точности, указаную в оригинальных репортах, и резко упрекнул его, что он не "в полной мере оценил масштаб угрозы" в анализах, которые Ченг тогда игнорировал.
Тем не менее, тот факт, что Аль-Фанудэхи был прав все это время, не мог быть полностью проигнорирован. Уже не мог быть. И "пророк смерти и мрачности" вдруг оказался на брифингах с действительно слушающими его флаг-офицерами.
Кроме того, и Управление Оперативного Анализа, наконец, попросили сделать то, что оно должно было делать все это время. Конечно, усилия УОА сдерживались тем, что оно так систематически и надолго лишалось средств, что девяносто процентов его усилий уходили на позитивный анализ учений и проблем Боевого Флота, вместо того, чтобы учиться на самом деле думать о возможных внешних угрозах для Лиги. Которых, до того, вроде, и не было. Как бы нелепо и патетично это ни выглядело, несомненно было, что только два человека, на самом деле знакомых с этими угрозами, были в офисе Тиг на данный момент.
Справедливости ради, хотя бы некоторые из их коллег тоже были поглощены изучением подробностей катастрофы, вникая в те же самые данные, но, другие, большая часть, всё ещё метались, как обезглавленные курицы. Они просто не знали, где им искать, — ещё не знали, — и Тиг была мрачно уверенна, что они и не смогут ничего понять до времени, когда нельзя будет уже избежать всех последствий бедствия.
Нет, по крайней мере, до тех пор, пока идиоты, отвечающие за Флот, не станут обращать внимание на Аль-Фанудахи — на самом деле обращать внимание, учитывая и обрабатывая его информацию, а не просто "принимая" её. Что, собственно, эти идиоты, даже сейчас, как ни странно, склонны были делать.
Если бы действительно была такая вещь, как справедливость, Ченг Хай-швун и Адмирал Карл-Хайнц Тимар были бы без формы и просили милостыню где ни будь на углу, подумала с горечью Тиагуе. В самом деле, если бы была такая вещь, как настоящее правосудие, они были бы в тюрьме! К сожалению, у обоих были слишком хорошие связи. На самом деле, крайне маловероятно, что кто либо из них будет даже освобожден от занимаемой в данный момент должности, несмотря на катастрофический провал разведки представленый в Битве у Шпинделя. И, учитывая тот факт, что Аль-Фанудахи был носителем однородно плохих новостей, а, люди на брифингах, наконец начали слушать, у Тиагуе было неприятное чувство, что она знала точно, кто будет назначен козлом отпущения, чтобы спасти Ченга и Тимара.