2
Отныне мудрой Эры ход
В бореньях тяжких начиная,
В дому своем навек народ —
Хозяин устроитель края.
Там, Дню теперь в глаза «не в бровь»,
Иное выявила Новь —
Немеет речь, не верят очи:
На трон царей воссел Рабочий!
Беженцы
Отрепья бывшего народа,
В взгромоздясь на Макадам,
Не зря, что скверная погода
Гулять пустилась по полям.
В грязи под спешною толпой,
Стеснившимся колесам ввержен, —
Ребенка трупик голубой,
Грядущей жизни Слабостержень.
Последователям диет,
Одевшим в хлад «демисезон»,
Широковольный белосвет,
С курносою мадам под ручку,
Вояжем знать не воспрещен
Под непогоду, веер-тучку…
Байкал
Когда истерплешь все одежды
О верстовую гладь столбов,
Океанической надежде
Душевно прянуть не готов,
Когда безмерностью равнинной
Материка — пресыщен взор
(Тайги — лесного исполина
Аквамариновой узор)
Гранитным выспренним карьером
Не к ледникам ли льдистых роз
Байкалских скал — сугубо серых,
Взор сухопутника на веру
В порыв, весело, волну, галеру
Наш бросил гулкий паровоз?
Л. Р. Н, К,
Любовь
Родина
Николай
Курносость
Лакал ликер лакей лукавый
Ленивым ликом лазил льну
Любить Лазоревость Либавы
Ласкать Лернейский лед линю.
Рокочет Рим — рыгнувши репой
Рабов ременною рукой.
Рубины ринуть раритетом
Рабыни реквизит разбой.
Ничтожеств навзничь… ничевоки…
Начнут наганами нудеть
Нагая нежность невысокой.
Кормил корчме кремнем курьера
Красиво клепанный кадет,
Которому крива карьера…
Экспресс России
Осенней ночью виден косогор,
Далекий лес прозрачный и немой —
(Гробу зарубленный бессильный Святогор)
Слегка туманною означенный луной!..
Поля темны, унылы и печальны
(Нет никово живого на земле —?!)
Лишь облак мчится тень зеленых дальних
Священной неба полумгле…
Какая тишь…, лишь кровь звенит ушах
Какая даль, — (чуть скрытая туманом)…
Но вот!.. неверный оку взмах
Вновь спрятан рощиц караваном…
Чуть слышный отклик — медию проплакан
И снова тишина зовущая века…
И вдруг через холмы, колебля яркий факел,
Через леса, овраги, тмящий облака,
Гоня перед собой снопом огня и пара,
Безумно скачущих по оспинам равнин,
Толпу теней, как жертву некой кары,
Возненавидев сей роскошно взросший сплин,
Внезапу взрос, бегущий диким воем,
Триадою пронзительной огней,
Косясь вокруг — и прыгая ковбоем
Экспресс, испуганный пустынностью полей…
Сибирь
Мы ведали «Сибирь»!.. Кеннана,
Страну — тюрьму, Сибирь — острог.
На совести народной рану
Кто залечить искусный смог?
Всем памятно о Достоевском:
Согбенно каторжным трудом
Отторгнут набережной Невской,
Он не измыслил «Мертвый Дом».
Но ныне там пахнуло новью!
Пусть прежнесумрачна тайга.
Зубовноскрежетом и кровью
Подвластна горькому злословью,
Сибирь — гробница на врага
Навек помечена: «в бега».
Омск-Иркутск, 1919
Воспоминание
Русь расписалась полночи осенней —
Бездонных клякс, сугубость темноты.
Обглоданный кустарник вдохновенней
Топорщит ветром вздыбленно кусты.
Слетаются и каркают вороны
О черных днях, о прошлом… про расстрел
Когда у изб белелися погоны
И в зареве родимый край горел.
Ночь ненасытно лапала поляны,
А дождик мелкий из последних сил
На труп борца, измаранный углями,
Сосредоточенно и мудро моросил…
Война прошла, но осень неизбывна…
Свободой ветер снова восхищен.
Он в бархат темноты слоняется забавно,
Как пьяный дьяк с веселых похорон.
1923 Нью-Йорк
Революционная осень
Для нищих, для сирых, для старых
Наступит холодный покой,
Где отзвук бездушной Сахары
За глаз ухватился рукой
Осенние листья для бедных —
На лужах хрустящий ледок…
А нищие в мире несметны
Ковчег их не выстроил док!..
Нужда разметалась потопно —
Не залиты ею дворцы!
Но верьте: бесповоротно
Намечены оргий концы.
И это осеннее сало
На пульсе течения рек —
Отмщенья намеком по залам
Отыщет паркетовый трек!