Вес осоподобных тварей должен был быть невероятно большим, и Полу казалось, что пузырь может лопнуть в любое мгновение: их собралось так много, что целые спутанные груды переползали с места на место. Некоторых прижало ко дну и раздавило, пока они пытались вонзить ядовитые жала в субстанцию пузыря, которая прогибалась внутрь — но не трескала.

Пол схватил Кунохару за плечо. — Прогони их! Или заморозь, ради бога! Они могут прорваться в любой момент.

Их хозяин посмотрел на Пола дикими глазами, но попытался сохранить хладнокровие. — Если я взорву их ветром или льдом, я дестабилизирую сам дом, и либо разрушу его, либо пущу вниз по реке, и мы все погибнем.

— Ты и твой кровавый реализм! — крикнула Флоримель. — Вы все богатые идиоты, играющие в детские игрушки!

Кунохара не обратил не нее никакого внимания. Пол смотрел, как он продел серию бессмысленных жестов, как те, кто занимаются тай чи в тихом парке. Какое-то мгновение он думал, то Кунохара полностью сошел с ума, и только потом сообразил, что тот перебирает все свои команды, пытаясь найти то, что работает.

— Ничего, — прорычал Кунохара и с холодной яростью повернулся к Мартине. — Ты, со всеми твоими обвинениями. Я думал, что, используя коммуникатор, ты приговорила себя к смерти, но ты привела смерть к моему дому и убила меня, тоже. — Он махнул рукой: в воздухе открылось окно. Какое-то мгновение Пол видел только бурлящую кучковатую массу, потом понял, что с высоты птичьего полета глядит на дом-пузырь, настолько плотно облепленный осоподобными тварями, что невозможно было представить себе его настоящую форму.

— Взгляни, — горько сказал Кунохара. — Они строят мост между нами и землей.

Он был прав. Толстая веревка, сплетенная из шевелящихся осиных тел, тянулась по движущейся поверхности воды, взводы инженеров-самоубийц, отдающих свои жизни ради того, чтобы связать пузырь с берегом реки. Осы на дне растущей ложноножки должны были тонуть сотнями, подумал Пол, но куда больше спускались на них сверху и мост непрерывно увеличивался.

Увеличивался куда? Через туман Пол никак не мог рассмотреть берег реки, заросший цветущей травой. У Кунохара, наверно, появилась та же мысль, он по-особому махнул рукой, и фокус окна изменился, в поле зрения появился песчаный берег. На нем не было ни травинки: жесткая линия пчелоподобных созданий, точно так же искаженных, как и осы, армия из тысяч и тысяч безобразных ползунов, ждущих когда осиный мост достигнет них. Даже сейчас, стараясь встретить ос, сотни передних в щелкающей, толкающейся толпе взбирались одна на другую и хватались друг за друга; тонули, но строили цепь.

Но это еще было не самое страшное. На массивном, покрытом мхом камне на берегу реки стояла пара резко контрастирующих между собой фигур, напоминающих двух генералов, наблюдающих за сражением. Кунохара подвел окно поближе к ним. Несмотря на страшную угрозу, исходящую от ос, которые уже образовала сплошную стену из панцирей и ног вокруг всего дома-пузыря, Пол не мог оторвать взгляд от этих двоих.

Одной была массивная раздутая гусеница, с мягкими сегментами цвета плоти трупа и лицом, еще более тревожно гумоидальным, чем у армии монстров, крошечными поросячьими глазками и ртом, полным неровных зубов. Рядом с ним качался сверчок, белый как бумага, потирая ногами друг о друга и играя неслышную музыку. Его длинное лицо тоже походило на человеческое, как и у гусеницы, за исключением пустого пятна вместо глаз.

— Близнецы, — сказал Пол. — Боже мой, он послал за нами Близнецов.

— Там есть еще кое-кто, — сказала Флоримель. — Смотрите, он едет на той пчеле.

Пол посмотрел на бледную человеческую фигурку, прыгавшую на блестящем панцире. — Кто это?

Кунохара нахмурился. — Роберт Уэллс, я полагаю. Как жаль, что скорпион не позаботился о нем.

Крошечная фигурка махнула рукой и еще один эскадрон пчел отправился вниз от края реки, готовый отдать жизнь растущей цепи.

— Ублюдок развлекается, — заметил Кунохара.

ГЛАВА 7

Человек с Марса

СЕТЕПЕРЕДАЧА/ДРАМА В ПРЯМОМ ЭФИРЕ: "Воин из Школы Шпрути"

(Изображение: тренировочный зал Венвен Шо.)

ШО: "Чень Шуо, пришло время действовать. Моя дочь Зиа украдена злой школой Волчьи Челюсти и они собираются испытать на ней их мистическое, неправильное и смертельное военное искусство."

(звуки за сценой: задыхается)

ШУО: "Клянусь священными Шпрути, мы не должны допустить этого."

ШО: "Вы храбрый человек и настоящий воин. Быстро берите мои драгоценные метательные звездочки и торопитесь спасти мою дочь."

ШУО: "Я вернусь к вам с отрубленной головой мастера Волчьих Челюстей и вашей дочкой Зией, живой и невредимой."

(звуки за сценой: аплодисменты, приветствия)

ШУО(себе): "Но я должен помолиться, чтобы моя преданность священным Шпрути дала мне силу выполнить это задание, ибо миньоны школы Волчьи Челюсти многочисленны и коварны. И все таки — где Шпрути, там и храбрость!"

(звуки за сценой: еще более громкие аплодисменты)

МИССИС Соренсен — Кейлин, она сказала ему свое имя — только что вернулась, посмотрев на двух детей, и все могли перевести дыхание. Катур Рэмси, к примеру, наслаждался паузой. За всю жизнь у него не было такого странного дня, даже если включить заигрывания с психоделиками в колледже.

— Кристабель в полном порядке, — сообщила она, — спит. А мальчишка свернулся на полу. Я смогла еще раз помыть его, но не убедить лечь на кровать.

— Ей пришлось много перенести, — сказал Майкл Соренсен. — Если бы я мог себе представить… Всемогущий боже, во что мы ввязались?

Странный сморщенная старик, сидевший во взятом напрокат инвалидном кресле, поднял на него взгляд. — Мне очень жаль, мистер Соренсен, что я втянул вас в это дело. Отчаяние заставляет нас совершать самые неблаговидные поступки.

Женщина какое-то мгновение боролась с желание сказать что-нибудь вежливое, и победила. Она только что выслушала весьма прилизанную версию того, что произошло в номере Якубиана, и еще не пришла в себя от ужаса. Пока Рэмси пытался развлечь переволновавшуюся Кристабель и угрюмого маленького испанца, она увела мужа в соседнюю комнату и, как потом сказал Соренсен, "дала мне понять, что не слишком счастлива от того, происходит."

На самого Рэмси, утомленного до предела, давила атмосфера напряжения и несчастья, сгустившаяся в комнате, не говоря уже о странной истории, которую им только что рассказал Селларс, настолько наполненную заговорами, что ее осмеял бы самый сумасшедший сетевой завсегдатай. Ему надо было несколько секунд, чтобы прочистить голову.

— Я собираюсь выпить немного колы, — сказал он. — Кто-нибудь хочет чего-нибудь?

Кейлин Соренсен устало покачала головой, но Рэмси не мог не заменить тень подозрения, промелькнувшую по лицу ее мужа. — О, ради бога, Соренсен, если бы я собирался сбежать, предать вас или еще что-нибудь в таком же духе, мне было бы намного легче немного подождать и сделать это, вернувшись в свой мотель.

На лице Соренсена появилось виноватое выражение. — О, я не имел в виду… я просто… сегодня был тяжелый день.

Рэмси изобразил на лице улыбку. — Точно. Я вернусь через секунду.

Он поймал себя на том, что раз за разом бьет кредитной карточкой по считывателю автомата по продаже воды.

Быть может паранойя Соренсена лучше того, что творится у меня в голове, сказал он самому себе. Это был самый настоящий бригадный генерал, и он похитил нас из ресторана. Что бы это ни было, это факт, а не чей-то лихорадочный бред. Он нашел несколько монет, и какое-то время раздумывал, не надо ли стереть с них отпечатки пальцев, прежде чем кинуть в щель автомата.

История Селларса, которой Соренсен и его семья то ли поверили, то ли нет, была откровенным бредом. Рэмси сомневался, но все-таки допускал, что синдром Тандагора мог быть намеренно создан какими-то злоумышленниками. Он даже начал подозревать, что существует связь между состоянием Орландо Гардинера и докладами его программы-агента, которые рассказывали об особой сети, в которой сознание Орландо попало в ловушку. Он даже хотел бы поверить в странный набор обстоятельств, в тайные заговоры могущественных людей. Но в это? Это же чистый бред сумасшедшего — заговор самых богатых на земле мужчин и женщин, задумавших стать богами. Мало того, что это совершенно невероятно само по себе, но, даже если это правда, было бы невозможно многие годы сохранять все в тайне, особенно если механизм каким-то образом опирается на уничтожение невинных детей. Весь этот безумный рассказ казался чем-то вроде мыльной оперы или непомерно раздутой сетевой драмы. Этого просто не могло быть. Точка.