— Пол! — Она сжала руку Пола покрепче. — Один… друг… однажды сказал мне кое-что. Он сказал это мне, но мог бы сказать и тебе. "Ты никогда не упускаешь возможность поглядеть на плохие вещи", вот что он сказал. — Она издала звук, который, при желании, можно было принять за смех. В первый раз за все время знакомства Пол спросил себя, как выглядит настоящая Мартина; увы, но слепота сделала ее сим безликим и ничем не примечательным. — В оригинале эпиграмма конечно более остроумна, — сказала она. — Из-за намека на зрение.
— Звучит жестоко.
— В то время я подумала то же самое и соответственно оценила его — студенткой я была очень цинична. Но сейчас мне кажется, что у него просто не было сил быть вежливым. — Она улыбнулась. — В последние часы жизни можно делать все, что захочешь, Пол Джонас. Неужели ты хочешь провести вспоминая все то плохое, что сделал?
— Пожалуй нет.
Они какое-то время шли молча вдоль тускло светящегося Колодца.
— Тяжело, — наконец сказал он. — Я все время думаю о том, что должен найти способ… спасти ее. Или, возможно, чтобы она спасла меня.
— Ты говоришь об… Аве? — осторожно спросила она.
Он кивнул. — Но это не Ава. Не настоящая. Ава Жонглера мертва, от нее остались только фрагменты. Иной собрал их вместе, как мне кажется, но она не слишком похожа на настоящую. Вроде как собрать головоломку, не зная правильного конечного положения. Кстати, Иной наверно любил ее больше любого другого — и уж конечно больше, чем ее так называемый отец. Больше, чем я. Она — его ангел.
Мартина не ответила.
— Есть еще кое-что, — сказал он, помолчав. — Жонглер рассказал мне, что мое настоящее тело еще живо.
— Ты думаешь, он врет?
— Нет. Но я не думаю, что это мое тело.
Мартина даже остановилась. — Что ты хочешь сказать?
— Я тут немного подумал — в течении тех немногих мгновений, когда никто не хотел убить нас. — Он попытался улыбнуться. — Были же такие секунды, верно? И теперь я знаю, что произошло, когда Селларс вытащил меня из симуляции Первой Мировой Войны. Видишь ли, пока люди Грааля владеют моим телом, они владеют и моим сознанием. Селларс — и Ава — могут говорить со мной только тогда, когда я сплю. Тем не менее каким-то способом я убежал из симуляции.
— И ты думаешь…
— Я думаю, что тоже прошел через церемонию Братства Грааля — мое сознание каким-то образом отделили, именно так, как они планировали сделать это с собой. Возможно это получилось случайно — я не понимаю, для чего им делать виртуальную копию меня. Тем не менее это произошло, и Селларс каким-то образом оживил виртуальное сознание. И этот второй, витуальный Пол Джонас — это я.
Мартина не сказала ничего, но сжала его руку еще крепче.
— Так что все, что я оставил в настоящей жизни, все эти простые глупые вещи, которые заставляли меня идти даже тогда, когда хотелось лечь и умереть — моя квартира, скромная работа, вся моя старая жизнь — все это не мое. Они принадлежат настоящему Полу Джонасу. Тому, чье тело находится в лаборатории. Даже если это тело умрет, я этого не замечу…
На какое-то время он замолчал, говорить было слишком больно. Они шли по пустынному берегу.
— Помнишь строчку из Т.С. Элиота? — сказал он, справившись с собой. — Что-то вроде этого "Родиться б с парою клешней корявых,
И по морскому дну бочком ползти куда-то…" (* перевод О.А.Гераськин)
Он повернула к нему незрячее лицо. — Ты опять критикуешь сам себя?
— Нет, я говорю о ландшафте. — Он остановился. — Это место вполне подходит для конца света.
— Я уже устала ждать конец света, — призналась она, наклонив голову под странным углом.
— Ну, не думаю, что у нас большой выбор, — начал он. — Дред все еще ждет снаружи, и хотя Орландо разобрался с Близнецами, не думаю, что даже он сможет справиться с тем, кем стал Дред…
— Я подозреваю, что ты прав. Иной сыграл рыцарем, выиграл немного времени, но не больше.
— Значит это?…
— Рыцарь. Ты помнишь сказку о мальчике в колодце? Рыцарь — один из предполагаемых спасителей. Я подозреваю, что Иной с самого начала выбрал Орландо на эту роль. — Она нахмурилась и подняла руку. — А теперь помолчи, пожалуйста. Стой спокойно.
— Что произошло? — спросил Пол, недолго помолчав.
— Вода убывает. Ты видишь?
— Нет, не вижу. — Хотя он спросил себя, не потускнели ли огоньки.
— А я чувствую, как все останавливается, — растерянно сказала она. — Как мотор, который работал слишком долго. Конец приближается быстрее, чем я думала.
— Что мы можем сделать?
Долгие мгновения она сосредоточенно слушала. — Боюсь, что ничего. Пойдем к остальным и будем ждать с ними. — Она повернулась к нему. — Но вначале я хочу кое о чем попросить тебя. Не обнимешь ли ты меня, Пол Джонас? Хотя бы ненадолго. Очень давно никто не обнимал меня. Мне… мне было бы легче умереть… когда кто-то касается меня.
Он обнял ее, полный противоречивых мыслей. Она была маленькая, по меньше мере в этой инкарнации; ее голова оказалась под его подбородком, щека уткнулась в грудь. Он спросил себя, ощущает ли она своими обостренными чувствами, как быстро бьется его сердце.
— Возможно в другом мире, — прошептала она. — В другое время.
Потом они просто держали друг друга и не говорили ни слова. Наконец развернулись и, взявшись за руки, пошли обратно к огню, где их ждали друзья.
ГЛАВА 43
Слезы Ра
СЕТЕПЕРЕДАЧА/РАЗВЛЕЧЕНИЯ: Порнозвезда игнорирует протесты против запланированных интерактивных шоу
(изображение: Виолет в отрывках из "Ультрафиолетовая")
ГОЛОС: Известная актриса сетевых шоу для взрослых Вондин Виолет говорит, что не понимает полемики о ее намерениях создать то, что она называет "образовательное интерактивное шоу о сексе для детей до двенадцати лет".
ВИОЛЕТ: " Дети хотят все знать, и они узнают, так или иначе. Разве не будет лучше, если они получат информацию из тихого мирного шоу, в котором будут участвовать сами вместе с хорошо обученными профессионалами вроде меня? А сейчас они узнают об этом на школьном дворе или на улице. Ради всего святого, да это то, что рекомендуют все доктора!"
— Я ВИЖУ это, — сказал Катур Рэмси, — но не верю собственным глазам.
— Я здесь, — отозвалась Ольга. — И тоже не могу поверить в то, что вижу.
Рэмси откинулся на стенку стула и потер усталые глаза, наполовину уверенный, что сейчас проснется и весь этот ненормальный день окажется сном. Но, опять посмотрев на экран, увидел ту же самую невероятную картину, передаваемую камерой, вмонтированной в кольцо Ольги Пирофски.
— Это лес, — сказал он. — Вы вышли из лифта на верхнем этаже и оказались в лесу?
— В мертвом лесу, — тихо сказала она.
— Что?
— Смотрите. — Точка зрения переместилась вверх, и Рэмси увидел ветки, по большей части голые. Даже вечнозеленые деревья умерли, на их скелетоподобных сучьях осталось только несколько коричневых иголок. Камера опять ушла вниз, и Рэмси увидел ноги Ольги, бредущие через сугробы коричневых и серых листьев, рассыпавшихся в серую пыль. Изображение перестало двигаться, когда Ольга остановилась и отпихнула ногой какую-то тряпку, потом точка зрения изменилась, и Рэмси увидел обширную черную поверхность, испещренную белыми точками.
— Что это? — спросил Рэмси. — Что-то я не пойму.
— Наверно река, — сказала она. — Грязная и почти высохшая. — Камера пододвинулась поближе, и белые кляксы приняли знакомый облик.
— Рыбы?
— Были рыбами.
Она говорила самым обычным голосом, но Рэмси услышал в нем неприятные нотки — нотки отчаяния. — Ольга, спускайтесь. Бизли сообщил мне, что они уже почти эвакуировали все здание. У нас осталось всего несколько минут, чтобы вывести вас наружу.
— Я что-то вижу. — Мгновение позже камера поглядела вверх и Рэмси тоже увидел его. Пожалуй, увидеть такое на верхнем этаже небоскреба еще страннее, чем увидеть мертвые деревья и скелеты рыб.