Вероятно я волшебница — ведьма. Надеюсь, что добрая.

Здесь, в вымышленном мире, у меня есть сила. Пока я сидела в камере, размышляя о попытках Нанди заставить систему работать, я сообразила, что еще не полностью высвободила свою силу. И разве может быть лучшее время, чем сейчас, когда Дред может появиться в любое мгновение?

Я попросила товарищей помолчать и попыталась увидеть то, что находилось за стенами нашей маленькой камеры. Я уже неоднократно делала это, в мире Дома или в Жилище Заблудших, но всегда находилась на открытом месте и я могла считывать информацию с потоков воздуха и долгих эхо, хотя не всегда могла их идентифицировать. Мне всегда казалось, что мои способности — продолжение обычных чувств, и я думала, что они достаточно ограничены, но только сейчас сообразила, что не знаю, правда ли это. Пока мои друзья ждали в растерянной боязненной тишине, я открыла себя и попыталась увидеть, услышать, почувствовать — на самом деле нет подходящего слова — то, что находится снаружи.

Исследуя систему вместе к! Ксаббу, я всегда ощущала фундаментальное различие между его восприятием и моим, как между игрой в веревочки и ее математическим обоснованием — оба помогают постигнуть мир, но различие никогда полностью не исчезнет. Сейчас я начала думать о том, что означает эта разница — почем совсем молодой человек со столь малым опытом в области информации может воспринимать то, что я, после стольких лет учебы и со своими расширенными способностями, воспринимаю с большим трудом? Причина, решила я, в том, что я сама себя ограничиваю. Народ! Ксаббу научил его принимать все, что посылает мир, и, тщательно исследовав самые важные детали, реагировать соответственно. Кроме того он очень умен в высшей степени гибок. Оказавшись лицом к лицу с новым миром, он не пытается привести его в соответствие со своими ожиданиями, но прежде всего старается понять законы и правила мира, без предрассудков и предвзятых представлений, черпая информацию отовсюду.

Но меня — и всех нас, я думаю — обманывает невероятная правдоподобность этой сети, и мы пытаемся понять этот мир, как если бы он был настоящим. Даже используя те удивительные возможности, которые у меня есть, я разрешала себе слышать только то, что могла услышать, касаться того, что могла коснуться и направляла результаты в то, что можно назвать моделью настоящего мира. Какая-то дьявольская ирония — слепая женщина отчаянно борется за то, чтобы превратить мир, в котором она превосходит своих товарищей, в нечто, более похожее на настоящий мир, в котором она им уступает.

Итак, что бы сделал! Ксаббу? Даже охваченная ужасом и отчаянием, я мысленно улыбнулась. Что бы сделал! Ксаббу? Открыл себя. Дал бы окружающему миру заговорить и слушал, без всякого предубеждения, не пытаясь втиснуть информацию в заранее нарисованную схему.

Я попыталась сделать то же самое.

Во первых я обнаружила, что все еще страшно напугана, несмотря на внешнее спокойствие. Сердце билось слишком быстро, мысленно я все еще слышала испуганное дыханье Пола Джонаса в тот момент, когда его схватили стражники, как если бы эхо этого события навсегда поселилось в нашей камере. Эта мысль привела меня к другой, которую я на мгновение отставила в сторону, сосредоточившись на том, чтобы успокоиться и очистить сознание. Я сделала все, что могла, но была слишком слабой, чтобы за несколько минут достичь нужной степени спокойствия.

Труднее всего было избавиться от мысли, что стены камеры и весь храм — настоящие и твердые. Я полагаю, что мистики и ученые делают подобные усилия, чтобы воспринимать физический мир как сочетание энергий. У меня было смутное представление о том, что находится за пределами нашей тюрьмы — звуки, запахи — и они уже были более существенны для меня, чем для любого из моих друзей, но мне надо было намного больше. Я должна была заставить себя воспринимать их по меньшей мере такими же существенными, как и то, что находится внутри камеры, заставить стены замерцать, становясь несущественными, и так до тех пор, пока бы все эти симуляции препятствий не стали дополнительными источниками информации. Переводя на язык зрения, я должна была научиться глядеть сквозь стены, а не на них.

Потребовалось много времени, но все-таки это произошло, достаточно внезапно — простой изгиб восприятия, и я почувствовала, как информация открывается передо мной, уровень за уровнем, информация о стражниках в коридоре, такая же существенная, как и информация о товарищах в камере. Один из чесал голову. Я засмеялась. Я чувствовала себя так, как будто открыла секрет фокуса, как в детстве в тот день, когда научилась ездить на двухколесном велосипеде. Я двигалась осторожно, все дальше и дальше, вдоль стены-информации на дальней стороне коридора, потом скользнула сквозь нее, проверяя коридоры и комнаты.

Эта способность оказалась ограниченной. Чем дальше от себя направляла я свою проекцию, чем больше барьеров преодолевала, тем меньше получала информации. В сотне метров от нашей камеры личность — то есть сим, претендующий на то, чтобы быть личностью — мало чем отличалась от человекоподобной фигуры, которую можно было узнать главным образом по движению. На вдвое большем расстоянии я замечала только движение. Во время обследования я обнаружила несколько скоплений человеческих тел и движений, любое из них могло быть Полом и его похитителями, но узнать их было невозможно — слишком далеко.

Я разрешила своей проекции выйти наружу, пытаясь найти энергетическую тень ворот, которая оставалась даже тогда, когда сами ворота были закрыты. Я нашла нечто похожее на самом краю замка-дворца, но к этому времени моя голова гудела от боли. Я вернулась обратно к товарищам и рассказала то, что обнаружила. Я задала несколько вопросов Нанди и его ответы подтвердили мнение Орландо, который считал Нанди экспертом по путешествиям в сети. Вооружившись его указаниями, я опять попыталась найти ворота.

На этот раз это оказалось намного труднее. Я устала, голова болела, но мне нужно было проверить ворота и убедиться, что они работают. Ворота казались вполне в рабочем состоянии, но, странно, у меня не было доступа к их обычной информации. Но, самое главное, они могли перенести нас куда-нибудь прямо сейчас, все остальное не имело значения.

Я едва успела объяснить это остальным, а потом свалилась от усталости и заснула мертвым сном. Проснувшись, возможно через час, я заметила, что небольшое оживление, вызванное моими новостями, опять сменилось беспомощным молчанием, потому что пока мы сидим в тюрьме, даже самые близкие к нам ворота могут быть хоть на луне.

Несмотря на ощущение, что моя голова сделана из старого хрупкого стекла, я решила попробовать что-нибудь другое. Время бежало — и очень быстро. Я не могла позволить себе ждать, когда голове станет полегче; Дред мог появиться в любое мгновение, но я не хотела и возбуждать несбыточные надежды.

На самом деле, хотя последняя попытка оказалась сравнительно удачной, я все еще не обнаружила почти ничего полезного.

Я снова открыла себя. На мгновения я испугалась, что потеряла сноровку, потому чти стены остались твердыми и непроницаемыми, но потом подумала о! Ксаббу, успокоилась им, наконец, произошел сдвиг. Я потянулась наружу, но не в каком-то одном направлении, но в целом, разрешив моему сознанию рассредоточиться и вылететь наружу через информационные каналы. Я искала кое-что менее специфическое, чем ворота, и чем дальше я улетала от камеры, тем тяжелее было просеивать информацию.

Я уже почти сдалась, когда нашла то, что искала. Круговорот существ и передвижений на дальней стороне храма. Центр располагался в алькове, возможно в нише за настенным ковром, меня это очень обеспокоило. Вторая, и менее определенная часть плана стала очень трудной.

Запомнив, где находится это место, я всплыла на поверхность. Голова разрывалась от боли, но только вспомнив, что вынесли Нанди и Бонни Мей Симпкинс и что ждет нас самих, я заставила себя встать с пола и подойти к двери камеры, где я легла на пол, лицом к щели под дверью.