Рубил сплеча, когда к моей любви

Корысть примазывалась в жены.

Я не сдавался, черт возьми,

Я вырывался из опасной зоны.

К свободе шел и пел, как дикий лось,

Что одолел прыжком засаду ловчую.

И надо мною солнце поднялось,

Свою любовь увидел я воочью!

Любовь во мне жива. Я счастлив встречами,

Как солнечным хождением по кругу.

О, если бы мы были обеспечены

Пожизненным стремлением друг к другу!

Высокое я вижу назначение

Моей любви к тебе. Твоя взаимность

Дает мне счастье, и ограничение,

И цельность чувств, и зрелую наивность.

Любимая! Как надо нам хранить

Тропиночку, что стелется нам под ноги.

И можно ли хоть каплю уронить

Из чаши, что с тобой мы вместе подняли?!

Ты для меня — единственное солнце

И рядом и на дальной отдаленности.

От пустоты случайных связей сохнут,

А я цвету, я цвет одной влюбленности.

А я своей густой зеленой кроной,

Которая в озерах отражается,

Единственно к тебе одной притронусь,

И все поет, и все преображается!

Гори, разгорайся,

Грозою грози мне, любовь!

Напитки и пытки,

Любовное зелье готовь!

Я выпью!

Мне мил твой

Спасительный, сладостный яд.

Пожары, пожары кругом…

Это дни нашей жизни горят.

Пылают озера.

Вода ключевая кипит.

Весь в саже,

Амур, как пожарник,

Не спит.

— Тушите! — кричит он.

Бьют струи

По крыльям огня.

И странное дело,

Они попадают в меня.

Губы от моря твои солоны,

Плечи налиты спокойною силой.

Черные волосы, как соловьи,

Вьют свою песню и музыку милую!

С кем еще можно тебя мне сравнить?

Строчкой какой осторожно дотронуться?

Главное то, что ты можешь хранить

Женскую скромность, а это достоинство.

Главное то, что в тебе доброта

Так постоянна, как солнышко на небе,

Не на замках она, не заперта,

Вот она, вся тут, и просится на люди!

Главное, ты и мила и умна,

Глупости бабьей в тебя не насовано.

Вся ты осмыслена, озарена,

Все в тебе диво и все согласовано!

Прекрасный подмосковный мудрый лес!

Лицо лесной реки в зеленой раме.

Там было много сказок и чудес.

Мы их с тобой придумывали сами.

— Загадывай желания свои,—

К тебе я обратился, — я волшебник! —

И замолчали в чащах соловьи,

И присмирел над Клязьмою ольшаник.

— Стань лесом для меня! —

И лес растет.

И я не я, а дерево прямое.

— Стань для меня ручьем! —

И он течет

И родниковой влагой корни моет.

— Стань иволгой!—

И ты в певучий плен

Сдаешься мне в урочище еловом.

— Стань соловьем! —

И серебро колен

Рассыпано по зарослям ольховым.

— Стань ландышем! — Пожалуйста! — И я,

Простившись и с тобой и со стихами,

Меняю сразу форму бытия

И для тебя в траве благоухаю!

И тихо говорю тебе: — Нагнись! —

Гляжу в глаза, в которых нет испуга.

Молю кого-то высшего: — Продлись,

Свидание цветка с дыханьем друга!

Я — лес, я — ландыш, я — ручей, я — клен,

Я — иволга, я — ты в каком-то роде!

Когда по-настоящему влюблен,

Тебе доступно все в родной природе!

Почему поет родник,

Ни на миг не умолкая?

Потому что он возник

Для тебя, моя родная.

Лучше всякого ковша

Две твоих ладони, Лада.

Холодна и хороша

Родниковая прохлада.

Пей! Живительный глоток

На какое-то мгновенье

Даст тебе телесный ток,

Силу, бодрость, вдохновенье.

Вот сама ты попила

И меня поугощала

И по полю поплыла

Величаво, величаво.

Майский полдень поднял ввысь

Жаворонка над простором.

Милая, остановись,

Слушай, как он там раскован.