И упрутся роботы натужно,
Не сходя упрямо с колеи…
Будто им и в самом деле нужно
Создавать подобия свои!
Словно есть душа в железном теле,
Словно впрямь доступна неживым
Тяга к счастью.
Словно в самом деле
Их существованье нужно им!
Без приятных чувств иль чувств печальных
Вновь в одну из тех густых минут
Ближние сближаться против дальних
Волей нашей логики начнут.
Встанут грозно, словно бы насупясь,
Словно бы в кино играя нас.
И, как птица феникс, наша глупость
Пролетит над ними в грозный час…
И начнётся битва в чистом поле!
Уж не разойтись, коли сошлись…
Ведь не по своей — по нашей воле
В лямку жизни роботы впряглись!
Вряд ли целым выйдет кто из боя,
Отодвинув царство вечной тьмы…
Только нам о том гадать не стоит.
Это ж будут роботы — не мы…
На друга-поэта
Б. Слуцкому
Он комиссаром быть рождён.
И облечён разумной властью,
Людские толпы гнал бы он
К не понятому ими счастью.
Но получилось всё не так:
Иная жизнь, иные нормы…
И комиссарит он в стихах —
Над содержанием и формой.
Подражание г-ну Беранжеру
Шум в Лувене, в Сорбонне восстанье.
Кто шумит? Интеллекты одни!
Как любовник минуты свиданья,
Революции жаждут они.
А у нас эта в прошлом потеха.
Время каяться, драпать и клясть.
Только я не хотел бы уехать,
Пусть к ним едет Советская власть.
К ним пусть едет — навстречу их страсти,
Чтоб, мечты воплотив наяву,
Дать им всё, что им нужно для счастья…
Без неё — я и так проживу.
Вы смеётесь, а мне не до смеха.
И хоть вижу разверстую пасть,
Не хочу из России к ним ехать,
Пусть к ним едет Советская власть.
Лишь свобода особого рода
Им нужна… Пусть!.. А мне бы вполне
И банальной хватило свободы:
Остальное — при мне и во мне.
Только нет её — вот в чём помеха.
И не будет — такая напасть!
Всё равно не хочу я к ним ехать —
Пусть к ним едет Советская власть.
К ним пусть едет — к поборникам цели.
Пусть ликуют у края беды.
И товарищу Дэвис Анджеле
Доверяют правленья бразды.
А она уж добьётся успеха
И заставит их в ноги упасть.
Нет, не зря не хочу я к ним ехать,
Пусть к ним едет Советская власть.
Пусть к ним едет — сам чёрт им не страшен,
Коль свобода совсем не мила.
Очень жаль, — но таскать им параши
Взад-вперёд за такие дела.
Не смеюсь — тут совсем не до смеха:
Разве радость, что миру пропасть?
Нет, друзья! — не хочу я к ним ехать.
Пусть к ним едет Советская власть.
Пусть ведёт к ним голодные годы,
Пусть их ложь разъедает, как дым. Пусть!..
Под сенью банальной свободы
Буду честно сочувствовать им.
Сам прошёл я сквозь эти успехи,
Сам страдал и намучился всласть…
Нет, не вижу я смысла к ним ехать.
Пусть к ним едет Советская власть.
Я тогда о судьбе их поплачу,
Правоте своей горькой не рад,
И по почте пошлю передачу
Даже Сартру — какой он ни гад.
И поймёт он — хоть будет не к спеху, —
Что с ним сделала пошлая страсть.
А пока — не хочу я к ним ехать.
Пусть к ним едет Советская власть.
Отольются им все их затеи,
Будет кара — не радуюсь ей.
Только знайте — не их я жалею,
Посторонних мне жалко людей.
Им ведь будет совсем не до смеха —
В переделку такую попасть.
Там ведь некуда будет уехать:
Всюду будет Советская власть.
Песня русского советского писателя Григория Свирского, которую он будет исполнять под шарманку в приморском кабачке «Берёзка» (Тель-Авив)
Исполняется на мотив песни из к/ф «Весна на Заречной улице»
Когда-то в годы молодые,
Имея всяческий решпект,
Я был писателем в России,
Писал про Ленинский проспект.
Наврал, наврал мне хитрый некто
Про прелесть дальних южных стран:
Ни Ильича тут, ни проспекта,
А только Голда и Даян.
Я б тут без хлеба гнил в страданье
Вдали от Клязьмы и Невы,
Но я привёз для пропитанья
С собою песню из Москвы.