«Ларисса разрывалась между поэзией и танцами, – писала в своих воспоминаниях «Чураевский питомник» Юстина Крузенштерн-Петерец. – Танцы победили… выручили грация и прирожденный талант. В течение 15 с лишнем лет она была звездой дальневосточной эстрады, танцевала в оперетте, иногда в больших балетных постановках. После войны в Шанхае ставился балет советского композитора Астафьева «Бахчисарайский фонтан»: Ларисса исполняла в нем партию Заремы. На сцене она была великолепна. Каждый номер у нее был отделан до малейшего жеста, до последней детали в костюме, тонок, умно, со вкусом и с чувством меры»[20].

Когда Ларисса Андерсен уставала от танцев – она возвращалась к стихам. Как уже говорилось, в 1940 году в Шанхае вышла первая и единственная книжечка ее стихов «По земным лугам». А в 1943 году бывшие харбинцы–чураевцы: Н. Петерец, Ю. Крузенштерн-Петерец, В. Перелешин, В. Померанцев, Л. Хаиндрова, Н.Щеголев, Лариса Андерсен и примкнувшие к ним М. Коростовец и В. Иевлева, организовали кружок «Пятница», чтобы не «потерять» родной язык и не лишиться поэтического мастерства.

Два года поэты собирались по пятницам для студийной работой. «Пятницу» вполне справедливо считают младшей сестрой «Чураевки». И здесь, и там ценились культура стиха и ремесло – не только талант.

«Для раскачки», – вспоминает Ларисса, – придумали игру: записку с названием стихотворения вытягивали из «урны», и каждый был обязан написать к следующей встрече стихи, как-то соответствующие этому названию. Вдохновение послушалось и пришло.

Я полюбила эти вечера, которые устраивались в бывшем гараже с затемненным окошком, с дрожащим маленьким пламенем веревочки, мигавшей на блюдце с маслом. Где мы согревались чаем, а иногда и китайской водкой «ханшином». Эти встречи я никогда не могла променять на самые изысканные светские приглашения».

В 1946 году вышел сборник «Остров», который по праву считают лебединой песней русского зарубежья в Китае. Позже его назовут «Островом Лариссы».

Почтовое сообщение между Харбином и Шанхаем неоднократно приостанавливалось. И все же Николай Михайлович смог приехать к Лариссе в Шанхай. Она жила в милом домике с садом и прудом на окраине города, на Ханчжоу род, за ним ее попросили приглядеть чета немцев, покинувшая Китай в надежде вернуться обратно, когда здесь все утихомирится.

Но спокойствия в Шанхае дождаться было уже невозможно. Это понимали все. Вскоре после окончания войны в 1945 году начался второй китайский «исход», на этот раз из Шанхая. Часть поэтического литературного эмигрантского круга репатриировалась в СССР, среди них Л. Хаиндрова, В. Слободчиков, Вс. Иванов, Л. Гроссе. Большинство выбрало другой путь: И. Лесная эмигрировала в Парагвай, В. Перелешин, М. Крузенштерн-Петерец – в Бразилию. В конечном итоге в США оказались В. Янковская, М. Визи, О. Скопиченко, в Австралии – М. Волин, М. Коростовец.

Л. Андерсен пока оставалась в Шанхае. Ей удалось организовать фиктивный брак отца с Валентиной Эллерс, вдовой расстрелянного белого офицера, оставшейся с маленькой девочкой на руках. В 1942 году они благополучно перебрались в Канаду. Ларисса должна была ехать следом. Но китайцы ее не выпускали, без объяснения причин. И только всякий раз устраивали новые допросы «с пристрастием».

Судьбе было угодно «запереть» Лариссу в этом гигантском китайском городе на несколько лет. За это время она успела заболеть туберкулезом (простудилась под вентилятором во время выступлений) но, слава Богу, лечение пошло довольно успешно и спустя четыре месяца Л. Андерсен была практически здорова. Правда, к этому сроку уже оказалась недействительной виза в Бразилию, которую выхлопотали для нее друзья. Снова пришлось ждать. Тем временем Ларисса сумела выходить в приюте маленького мальчика Колю – полукровку. По Шанхаю тогда поползли слухи, что это ее сын, иначе, зачем она так за ним «убивается». А Лариссе просто хотелось облегчить страдания ребенку (он был покрыт гнойной коростой). Она нашла дорогого врача и после интенсивного лечения, кожа у ребенка очистилась.

Как знать, может быть за это участие в сиротской мальчишеской жизни, судьба тоже подарила ей сужденную встречу. С Морисом Шезом, представителем судоходной компании, она познакомилась на одном из вечеров во Французском клубе, где выступала. Он влюбился в нее с первого взгляда. Вскоре сыграли свадьбу. Их брак скрепили «тремя замками»: молодые зарегистрировались сначала в китайской канцелярии, а потом в советском и французском консульствах.

Тотчас, все китайские запреты рухнули, и в 1956 году Л. Андерсен покинула Шанхай. Это была уже третья ее «эмиграция».

А дальше последовала череда новых путешествий-переездов, такова была специфика работы мужа. Впрочем, Л. Андерсен любила бывать в разных странах и учиться чему-нибудь новому. В Индии, в Мадрасе, где они прожили три года, она занималась йогой с учителем Индры Дэви, ее первой наставницы. Ларисса глубоко интересовалась агни-йогой, теософией. Вела большую переписку с Кириллом Болгарским. Мало кто знает, что Л. Андерсен десять лет не ела мяса. Но вместе с тем жизнь интересовала ее во всех проявлениях, и она не с меньшим удовольствием брала уроки вождения автомобиля и осваивала новые индийские танцы.

В Джибути – Африка, гумилевские места – муж сначала поехал один – Ларисса осталась с больным отцом в Марселе, где у них была небольшая квартирка. Николай Михайлович умер накануне Рождества, внезапно – остановилось сердце. Он, как обычно, читал вслух газету, а Ларисса, расположившись рядом, как бывало в детстве, шила русскую косоворотку Эдуарду, сыну Мориса от первого брака.

Потом был Индокитай, где джунгли заменял большой сад, так как ездить вокруг было опасно, в любой момент могла разорваться бомба. Здесь Ларисса преподавала йогу, а заработанные деньги отдавала в приют для слепых девочек и беспризорных мальчиков. В Сайгоне Ларисса вдруг снова взялась за краски и стала рисовать в тропиках …ромашки. Ее всегда тянуло побывать на севере, в Карелии, например.

Самым любимым странствием, раем на земле стал для Ларисы Андерсен Таити. Купание в прозрачной лагуне по утрам, званые коктейли по вечерам, в свободное время – живопись, французский язык. Даже на этом затерянном в бескрайнем океане острове нашлись русские души – чета Смолиных (муж был белым офицером, участвовал в Ледовом походе), талантливый художник Грэсс. Здесь же она познакомилась с Евгением Евтушенко, который совершал большое экзотическое турне.

Из дальних стран семья Шезов прибыла в Париж в 1970 году, на новое место службы Мориса. За это время Ларисса успела познакомиться и подружиться с Ириной Одоевцевой (она настоятельно предлагала Ларисе издать сборник ее стихов, но та так и не собралась), редактором «Русской мысли» Зинаидой Шаховской, побывать в гостях у писателя Бориса Зайцева. А главное, вновь «заболела» стихами. И стала активно писать.

Уже через год муж вышел на пенсию, и они перебрались «навсегда» в его родные края, в верховье Луары, дивные сказочные места, где есть все: красивая природа, добрые люди, ее обожаемые кошки, в доме их порой насчитывалось больше десяти, был когда-то и любимый «иноходец» Гнедко. Нет здесь только моря и « китайских» друзей. И муж уже занял место рядом с отцом. Уходят близкие люди, каждый из них был дорог, неповторим.

В самом заветном Лариссином книжном шкафу, в гостиной, рядом с редкими, старыми томиками боготворимого Гумилева, перетянутыми в китайский шелк, книжицы стихов Валерия Перелешина – все с дарственными надписями, Арсения Несмелова, Валерия Янковского. Рядом с ними тяжелый кожаный альбом с металлической пластиной на обложке, где еще можно прочесть полустертую от времени строчку «Ларе – от Мэри». Подарок Ларисе от Мэри Крузенштерн-Петерец более чем полувековой давности.