— Там сейчас живу.

— Ну, хоть окно показал, и на том спасибо.

Заставил себя улыбнуться и хлопнул друга по плечу:

— Ладно, ты. Может быть, зайдёшь, кофе попьём?

— Да нет. Поеду. Что-то тоже устал, а ещё до хаты переться.

— Ладно, до завтра.

Утром я не забыл «покормить» Лолиту, которая всё ещё оставалась живой и даже, как мне показалось, подросла. Феномен природы. Комар живёт уже почти неделю и хоть бы хны. Другая собака столько не живёт. Вот если бы её ещё на прогулку выводить можно было! Хищная комариха! Летает вокруг хозяина и на прохожих кидается: «Загрызу»!

— Лолка, ты за меня другим комарам глотки перегрызёшь? Что говоришь? Пошёл я, короче.

В центре Москвы зашёл в один из валютных магазинов, где отпускали товар только на доллары и немецкие марки. После недолгих примерок выбрал кое-что из одежды. Разумеется, за деньги Александра. Вернулся на улицу Саянскую и переоделся. Затем, купив букет роз, на такси подъехал к знакомому дому и вскоре здоровался с хозяйкой квартиры:

— Здравствуй, Марина. Извини, что без предупреждения. Проезжал случайно мимо, дай, думаю, зайду.

Она взяла розы и улыбнулась приветливо:

— Очень кстати. Мы о тебе только что вспоминали.

Прошёл в комнату и… Ба! Знакомые все лица. На диване восседал фермер-экстрасенс Пушкин-Белый собственной персоной.

— Привет, привет. Ты откуда взялся?

— Да я, собственно… Вот… — явно смущённый экстрасенс встал с дивана и протянул мне руку.

Ответил крепким рукопожатием и наклонился к сидевшей тут же Ирочке:

— Здравствуй.

Вошла Марина с вазой, которую поставила на журнальный столик. Затем аккуратно опустила в вазу цветы:

— Какие красивые. Дорогие, наверное? Мне даже неудобно.

— Неудобно в деревне через трактор перелазить, — скорее сглупил, чем сострил и покосился на экстрасенса.

Упоминание трактора ещё больше смутило бывшего фермера:

— Может быть, я пойду? А то…

— Сидите, сидите. Сейчас чай будем пить, — Марина засуетилась вокруг стола.

— Куда ты, правда? Я тебя сто лет не видел. Расскажи хоть, как живёшь, чем занимаешься? Медицинский центр свой ещё не открыл? — и уселся поудобнее напротив Пушкина-Белого.

— Какой там центр… На литературу денег не хватает.

— На какую литературу?

— Ох… Я два месяца назад из Германии книги по парапсихологии выписал. Контейнер пришёл, а как цену назвали, волосы дыбом встали. В десять раз больше, чем по договору.

— Целый контейнер книг?

— Ага.

— Зачем столько-то?

— Как зачем? — он задумчиво почесал нос. — Знания, ведь.

— Садитесь к столу, чай готов.

— Все расселись вокруг стола — я, Пушкин, Ирочка. Марина разлила по чашкам кипяток и присела тоже.

— Иринка, ты-то как поживаешь?

— Хорошо, дядя Андрей.

— О? Узнала, что ли, по голосу?

— Да, — девочка помолчала, — вчера Саша звонил.

— Какой Саша? — не сразу понял я.

— Ах, да. Александр вчера вечером позвонил, — вдруг встрепенулась Марина. — Как же я сразу не сказала.

— Кто?!

— Александр, — видя моё изумление, тихо повторила хозяйка. — Я ему телефон оставляла.

— И что?

— Сказал, что пока в Москву не приедет. Он в Нижнем Новгороде задержался. Но привет всем передал и пообещал, что, как только появится в столице, сразу к тебе, Андрей, заскочит.

«С него станется», — произнёс про себя, а вслух спросил:

— Когда, конкретно, не уточнил?

— Нет.

Тили-тили, трали-вали. Это мы не проходили, это нам не задавали. Ну-ну…

Фермер заёрзал на месте и после нерешительной паузы всё же поинтересовался:

— А Александр по профессии кто?

Можно подумать, я лучше тебя об этом знаю…

— Спроси его при встрече сам, хорошо?

— У него очень сильное поле. Хотя порой казалось, что поле отсутствует совсем. Жаль, мы мало общались.

Я лишь пожал плечами. Для меня — «поле» — это то место, где горох и пшеница растёт. А что подразумевал под словом «поле» бывший колхозник? Как тут не вспомнить монолог Александра по поводу упадка сельского хозяйства. В общем, промолчал.

Потом мы играли с Пушкиным в шахматы. Он страшно напрягался, но проигрывал раз за разом и при этом очень злился. Всё-таки в своё время я имел первый разряд, неплохо знал теорию, в которой мой противник не разбирался.

Кончилось всё тем, что вконец расстроенный фермер, не доиграв последнюю партию, стал прощаться.

После его ухода Марина присела рядом и, как в прошлый раз, погладила по «ёжику» на голове.

— Почему не заходил так долго?

— Боялся, что Александра ты ждёшь больше чем меня.

— Дурачок, он обещал помочь моей дочери.

— Обещал?

— Ну, или мне так кажется.

— А этот, зачем заходил?

— Тоже лечить пытается.

— Ты серьёзно?

— Я же говорю, что согласна на любую помощь. Утопающий хватается за соломинку.

— Жаль, что я не экстрасенс.

— Наоборот, здорово.

— А я всё слышу, — перебила нас Ирина.

Рассмеялись и прервали диалог. Пока Марина убирала со стола, взял телефон и набрал номер.

— Алло, Вадик? Ну что, ты готов?

— Усегда готов.

— Заедь за мной по адресу…

— Заеду.

— Ну, давай.

— Даю.

Короткие гудки.

— Уже уезжаешь? — женщина подошла и легонько потянула за галстук.

— Да. Сейчас за мной заедут.

— Когда появишься?

— Как всегда, не вовремя.

Мы подъехали к намеченному ресторану и остановились на стоянке перед зданием.

— Ты здесь был когда-нибудь?

— Да какая разница, — Вадим выключил двигатель, — пошли, раз уж приехали.

Посетителей было немного. Мы расположились у стены недалеко от эстрады. Аккуратные светильники в зелёных абажурах покрывали мягким изумрудным светом столики. Оркестр наигрывал ненавязчивые мелодии джазовых композиций тридцатых-сороковых годов и навевал определённое настроение.

Швейцар на входе, вопреки утверждениям моего друга, руки в нацистском приветствии не вскинул, а довольно приветливо предложил пройти вовнутрь. С улыбкой намекнул об этом Вадиму. Тот незамедлительно отреагировал:

— За что купил, за то и продаю. Сам здесь первый раз. Может быть, они только со своими так здороваются. Поживём, увидим.

Подчёркнуто вежливый официант протянул меню и хотел отойти, но украинец тормознул его:

— Нам водки и шампанского, а все остальное на своё усмотрение. Добро?

Официант кивнул головой и, стандартно улыбнувшись, удалился.

— Вот увидишь, раза в два обсчитает, не поморщится. Мы тут люди новые…

Часа через полтора покушавший и подобревший после выпитой водки Вадим, сняв пиджак, предался ностальгическим воспоминаниям и рассуждениям на тему заброшенности в «непрерывном потоке жизни». Я и слушал и не слушал, покачивая фужером в такт музыке и наблюдая за немногочисленными танцующими парами. Народу прибавилось, но всё равно оставалось достаточно свободных мест. Высокая молодая девушка медленно покачивалась в танце с подтянутым пожилым мужчиной вблизи нашего столика. Когда она поворачивалась ко мне лицом, я, не отрываясь, смотрел ей в глаза, и она выдерживала взгляд до тех пор, пока не отворачивалась во вращении танца. И так раз за разом, виток за витком до последних аккордов музыки оркестра.

Престарелый кавалер галантно увёл свою пару на место, и она исчезла из моего поля зрения и, возможно, из моей жизни, появившись, подобно падающей звезде, на короткий и тем только более запоминающийся миг.

— Вот ведь, Вадик, о чём мне сейчас подумалось, — перебил я рассказ друга. — О молнии. Я только сейчас понял, почему её вспышка так завораживает. Понимаешь, она не даёт ответа. Совсем. Ты видишь, что начинается гроза. Что небо затягивается тучами. Ждёшь молнию, но она ухитряется взорваться внезапно и так же внезапно исчезнуть. Даже гром догоняет несколько позже, с опозданием. Это и очаровывает. Вжик и всё… Вопрос, вроде бы, задан, а на ответ уже нет времени. Ты просто идёшь по улице, ни о чём не думаешь, никуда не спешишь, и вдруг происходит событие, которое на первый взгляд тебе абсолютно безразлично. Ненужное событие, мимоходное, но ты потом помнишь его всю жизнь и всю жизнь не понимаешь, почему оно оставило такой глубокий след в памяти. Мистический след. Иногда полезно не знать ответа на вопрос. Ответы утоляют жажду, но при этом убивают музыку. У тебя такое случается?