Изменить стиль страницы

Когда я начинал писать, я не рассчитывал на такие результаты. Жизнь мне испортил, к стихам меня пробудил Александр Блок – самый испорченный русский поэт. Я обнаружил старую, аж жёлтую хрестоматию русской литературы для старших классов школы на полу в нашей общей для всей квартиры ванной комнате. Горячей воды в посёлке ещё не было, и ванная комната использовалась, как склад. Умывались же на кухне. Хрестоматия, жёлтая массивная как кусок сыра бессистемно выглядывала из-под чугунного тела ванной (Мне бы догадаться, что её подсунули как приманку, как сыр! Колченогий Дьявол подсунул) Именно в «Хрестоматии» я обнаружил стихотворение «Незнакомка», совратившее меня. Как могла «Хрестоматия» попасть в ванную комнату квартиры номер 6, дома номер 22, по Поперечной улице Салтовского посёлка города Харькова?

Вероятнее всего «Хрестоматию» завезла одна из четырёх девочек-студенток во главе с наследницей квартиры Тамарой Печкуровой. Хотя все четыре обучались в ВУЗах Харькова техническим наукам, полагаю кто-то из них завёз для души и «Хрестоматию». Печкуров был майор, сослуживец отца, ему успели вручить ордер на обладание двумя из трёх комнат нашей квартиры, одну комнату отписали нам, семье Савенко. А майор взял да и скончался вскоре от лейкемии – рака крови. Комнаты отнимать не стали. Комнаты остались жене и двоим детям: Тамарке и Володьке. Жена захотела переехать и переехала из Харькова на свою родину в город Ивано-Франковск в Западной Украине, а дети учились последовательно в харьковских ВУЗах и были нашими соседями…

Короче, лежит, высовываясь из-под ванной жёлтый брикет книги. Пятнадцатилетний отрок наклоняется, подымает книгу с плиточного пола. Открывает, начинает читать. До этого отрок ненавидел стихи. И вдруг, через «Незнакомку», к нему приходит женщина. Проститутка. То есть профессиональная женщина. Творцы всегда любили и чувствовали проституток. (Он ещё не творец, но чувствует!) Бодлер, Ван Гог, Тулуз-Лотрек, тот же Саша Блок, я – грешный, уже немалая толпа. А если вспомнить глубже, – соперник Христа Симон-Маг, возил с собой повсюду проститутку и называл её Еленой Прекрасной. Симон-Маг по преданию мог летать, и на закате летел над Иерусалимом, но кто-то из пророков сбил его силою воли, а жаль. Симон-Маг один из моих любимых героев. Среди окружавших Христа женщин было немало проституток. Мария Магдалина – лишь самая известная. Она вымыла Христу ноги и высушила своими волосами, что должно быть очень приятно…

Женщина склонилась над подростком, у которого ещё не было женщин. Пахнула на него винищем и духами. Блок описал в «Незнакомке» кабак в дачном Сестрорецке, что под Петербургом, кабак на железнодорожном вокзале. Туда приходила одна тварь… И вот он написал об одной твари. Чтобы сын капитана Эдька Савенко прочёл и втюкался, втюрился вдруг в проститутку, в запах винища, в проститутский образ жизни, через стихи:

"И перья страуса склонённые/ В моём качаются мозгу

И очи синие, бездонные/ Цветут на дальнем берегу"

Если воспринимать буквально и только зрительно, то получается картина бельгийского сюрреалиста Рене Магрита: каменистый охровый берег, и на нём цветут очи, окаймлённые перьями страуса. Несколько бессмысленные визуальные образы. На самом же деле – это гипнотический сеанс не визуального, но звукового оболванивания подростка. «АУСА ЕЁННЫЕ, гу, гу» – вот к чему всё сводится. К шаманской краже души. Украл мою душу Блок. Позвал меня Блок Крысоловом за собой, и по этой дорожке я и пошёл, и пришёл в конце-концов в тюрьму. Моя мать недавно давала в Харькове, уже восьмидесятилетняя, интервью поэту Диме Быкову для еженедельника «Собеседник»: «Мы понимали, что он не такой как мы. Он всегда был не такой как мы.» – призналась мать. То есть я родился уже порченным, а потом мою душу и вовсе украл умелый ловкий человек. «Блок – король/ И маг порока/ Роль и боль / Венчают Блока». Со мной ему повезло больше, чем с Любой Менделеевой.

Я думаю, всё происходит следующим образом. Маг передаёт свою тайну другому и делает его магом. Это не значит, что они физически встречаются во времени, хотя, может быть, бывает и так. Или встречаются они через посредника. Как Ницше и Фрейда связала странная Лу Саломе, якобы женщина, дочь русского генерала. А Достоевского и Розанова связала Надежда Суслова. А меня это шаманское «АУСА ВЁННЫЕ, гу, гу» совратило. Как вампир укусил меня Блок, и я стал вампиром. И укушу своего сына капитана в свой черёд.

Как бы там ни было, я вышел из ванной всклокоченный и обновлённый, и перерождённый. Просто как вселился в меня «Не я». Был я кошкой, а стал тигром. Я до сих пор испытываю удивление, почему я не прохожу сквозь стены. Ведь судя по тому, что во мне пылает, куда как естественно проходить сквозь стены. Но если не проходил сквозь, то я обрёл дар всё видеть…Я разительно увидел окружающее увеличенным и усиленным в резкости в десятки раз… Через несколько дней со всем классом мы отправились на похороны матери моего школьного друга Витьки Ревенко. Эта сцена есть в моей книге «Подросток Савенко». Но в сцене нет нужной глубины… На самом деле там зловеще ползали, оставляя мокрый след, уродливые страшные улитки. На лопухах чёрным мешком висел громадный паук, красавица-девочка Женя Лазаренко странно воняла из-под юбки и скалилась… В деревянном доме жутко со слюной выли над умершей матерью Ревенко старухи…

Боевик Аслан: Эдуард, Эдуард, открой лицо!

Я: Что случилось?

Аслан: Старшой велит открыть лицо.

Я (приподымаясь): Живой я. Свежий. Лежу, мечтаю.

Унтер-офицер (в кормушку): Правила давно читали?

Я(встаю): Виноват. Исправлюсь.

На самом деле в правилах поведения задержанного, обвиняемого и осуждённого насчёт того, чтоб одеялом не закрывать голову, такого нет. Там есть про носки, не более двух пар, про костыли даже есть, но отношения головы задержанного, обвиняемого или осуждённого и казённого одеяла правилами не определены. Пререкаться нет желания, вот в чём дело. Легче сказать: «Виноват. Исправлюсь». На самом деле меня, как и горбатого, исправит могила. Но не скажешь же: «Меня укусил Александр Блок».Отправят на Серпы и заколют.

Шемякин: Тебя заносит.

Я: Чего, Мишаня?

Шемякин: Когда я выходил с передачи Гордона, меня отозвал твой посланник и передал твою просьбу помочь, чем могу. Я своё обещание выполнил.

Я: Ну и?

Шемякин: Я говорил о тебе с Путиным.

Я: Ну и?

Шемякин: Меня просили с прессой на эту тему не распространяться. Но поверь, я о тебе говорил.

Я: Причём здесь пресса? Я – заинтересованное лицо. Я не просил тебя говорить обо мне с Путиным, но если уж ты разговаривал с Президентом обо мне, то расскажи.

Шемякин: Чтобы назавтра это появилось в «Лимонке»? Нет. Я считаю тебя очень талантливым, но ты занимаешься большой глупостью. Я знаю твою, так называемую, партию. В основном состоящую из молодых, вспыльчивых ребят. Дело зашло далеко у вас, вам хочется действовать, обращать на себя внимание…

Я: Это тебе Путин сказал?

Шемякин: Это я тебе говорю… Но все шишки будут сыпаться на тебя. Ты ведь – идеологический лидер. В одной из газет я читал большую статью в твою защиту, и человек, желавший тебе помочь, на самом деле оказал медвежью услугу. Там были выписки из своих манифестов: глава партии распоряжается жизнью и смертью твоих подчинённых. Ты понимаешь, как это сегодня воспринимается? К сожалению, тебя заносит. Ты помнишь, ты предлагал мне вступить в свою партию, предлагал пост Министра Культуры…

Я: Миша, на самом деле я бы тебе никакого поста не дал. Ты бы не справился. Я хотел всего-навсего вытянуть из тебя денег на партию.

Шемякин: Ты…ты…

Я: Угу, твой друг Лимонов, которого ты вызывал среди ночи в Нью-Йорке и Париже, чтоб я спасал тебя. Однако тебе ничто не грозило никогда, ты – воплощённый здравый смысл. Тебе нужен был свидетель твоих якобы «безумств». Ты хитрил и начинал бросать деньги и пепельницы в своих женщин и собутыльников только в момент, когда я появлялся на пороге. Таким образом с помощью моей и ещё нескольких лиц, использованных для той же цели, ты прослыл буйным гулякой и безоглядным безумцем. Однако взаправду тебя никто в этой жизни даже не поцарапал, и шрамы ты сам себе нарезал постепенно. Расчётливо. Меня возможно, заносит, но твоя проблема в том что тебя не заносит.