Чего вы удивляетесь, старые вымытые господа, что молодёжь взрывается, если представляется случай? Молодёжь недовольна своим местом в обществе. Она тащит на плечах это грёбаное государство, являясь физическим самой мощной его тягловой силой, а её третируют как преступника и изгоя. Все её партии разрушены. Вы сделали всё, чтобы молодёжь вышибить из политики. Ваши спецслужбы спровоцировали, разложили и уничтожают РНЕ и НБП, и РКСМ — крупнейшие молодёжные партии.
Нет, Япония, футбол и сборная России тут были лишь предлогом для сбора на Манежной. Это был нервный срыв отличной здоровой русской молодёжи, попавшей в лапы садистов из прошлого, извращённого офицерья и чиновников. Это была здоровая реакция на бесчинства государства. Нервный срыв в ответ на издевательства. Ибо молодёжь в России — самый угнетенный класс общества. Это были массовые беспорядки № 1. Понятно?
Эти парни собрались на Манежную не для политических целей. Но для sociolizing, это несомненно, т.е. для социального общения. Тот, кто его не хочет — сидит дома у телевизора. Потребность же социального общения является первым политическим импульсом человека. А уж политика — это сознательная попытка влияния на социум — на общество и отношения внутри него. А у парней, собравшихся на Манежной, налицо была бессознательная попытка повлиять на тот социум, который его окружает, устроенный ему российским государством и московскими властями. Была попытка обезобразить из мести лик города.
Первое, что может быть сказано, что ребятам этим враждебна окружающая их социальная действительность. Социально удовлетворённая толпа, признающая своим городской пейзаж и его детали и атрибутику, так себя вести не станет. Разгромные импульсы человек испытывает по отношению к чужому. Одновременно известно из показаний очевидцев, что после первых трений внутри толпы (бросались пустыми пивными бутылками) толпа солидаризировалась и обратила свой гнев вовне. Толпа дружно принялась уничтожать стёкла мерседесов и дорогие витрины на Тверской, а также обратилась против фасадов Государственной Думы и Колонного Зала Дома Союзов — символов Русской государственности — Новой и Старой, т.е. эти цели были политические. Первоначально толпа пыталась проникнуть внутрь, но не сумев сделать этого, вознаградила себя наибольшим ущербом, какой могла принести фасадам. Так что ребята на Манежной были настроены против Государства и его символов. Разбитые же и сожжённые автомобили и витрины дорогих магазинов и ресторанов на Тверской — свидетельство социальной ориентированности толпы. Обычно в центр города «погулять» приезжает множество молодёжи из спальных районов Москвы и даже из области. Это в большинстве своём бедная молодёжь. Конечно же они чувствуют брошенный им вызов столицы, вызов цивилизации олигархов. 9 июня создались удобные обстоятельства, чтобы ответить на этот вызов. Молодёжи собралось 8 тысяч, милиционеров было количественно мало. В этих условиях молодёжь осмелела и проявила те эмоции, которые всегда носит с собой. А именно: эмоции неприятия, враждебности к окружающему их миру, где их место в спальных резервациях за городом, а зализанный богатый центр столицы их впускает как нежеланных, временных гостей, под надзором милиции. Молодёжь осознаёт себя чужой на празднике жизни богатых. Она осознаёт, что её участь детей обездоленных родителей-неудачников — также быть неудачниками. На самом деле они уже люди третьего сорта, допущенные к монитору под присмотром надсматривающей милиции.
После 9 июня дебаты в газетах и на телевидении свелись к тому, что молодёжь нужно воспитывать быть «цивилизованной». Поговорили некоторое время с удовольствием об экстремистах и якобы подготовленности беспорядков экстремистами, но говорили об этом в основном люди несведущие: литераторы и депутаты. Представители же МВД заявили, что не обладают доказательствами того, что беспорядки были подготовлены.
В результате московские власти не поддались панике и не сняли монитор на Манежной площади, и 14 июня около 15 тысяч милиционеров (по другим источникам 10 тысяч, но всё равно много) охраняли покой Манежной площади, её монитора и ещё трех мониторов в других местах города Москвы. Массовых беспорядков в тот день не произошло, хотя российская команда вновь проиграла и выбыла из чемпионата мира по футболу.
Для наблюдателя российской социальной жизни — случившиеся 9 июня — повод для внимательного размышления.
9 июня случилось первое столь массовое выступление молодёжной толпы за девять лет, подобного не происходило с 1993 года. Более всего массовые беспорядки по характеру своему похожи одновременно (хотя во многом и отличаются, но физический аспект этого выступления близок) — на массовые беспорядки фанатов «Гражданской обороны» Егора Летова и ещё нескольких групп, входивших в объединение «Русский прорыв». Когда 16 декабря 1993 года несколько тысяч панков, явившихся на концерт, не были допущены, и началась стрельба, погоня, были перевёрнуты автомобили и даже трамвай. Второй прототип: массовые беспорядки 1 мая 1993 года на площади Гагарина, тогда погиб один омоновец. В тот раз выступали старые левые, массы «Трудовой России» и разношерстных коммунистических организаций. Произошло это во время манифестации по поводу Праздника Трудящихся. 9 июня 2002 года в качестве движущей силы истории выступила якобы неполитизированная молодёжная масса.
У панков 1993 года и стариков-коммунистов явно появилась юная смена.
В советской школе меня когда-то учили, что массы так вот беспричинно, ни с того, ни с сего, не идут громить магазины и витрины Государственной Думы. 9 июня появились реальные доказательства того, доселе неизвестного (но предполагаемого разумными аналитиками) факта, что в нашем обществе есть многочисленная прослойка протестной молодёжи, что она энергична, способна к определённой степени самоорганизации. И настроена враждебно к социальной реальности государства вопиющего неравенства.
Это же открытие — для революционера — повод для довольства, потирания рук и обдумывания способа прививки этим ребятам своей идеологии. Дабы над ними в следующий раз развевался бы флаг.
Вадим Пшеничников SAID
Из нового письма Пшеничникова: «Получается, что имеются несколько новых, более острых мышлений, они в среде старого народа, старой расы родятся, объединяются, создают свою новую культуру и отпочковываются от народа-родителя, стремясь создать своё государство, обособиться территориально и культурно. Так из иранцев появились русские (имеется ввиду из индоевропейцев, из южной ветви арийцев из Ирана пришли русские, вначале скифами. Э.Л.), из англичан — американцы. Сначала появляется идея расы, потом она реализуется, сначала идея народа — потом реализуется (Вообще, так подумаешь, что есть прогресс, что есть развитие цивилизации!) Новые народы никто не разрешает директивой, не создаёт по спискам. Появляются люди с новым мышлениям, они уникальны и индивидуальны, но они хотели бы создать свою культуру, свою среду, в которой им было бы хорошо, и в которой действовали бы близкие им порядки. Неважно даже, если территориально они не получают новых территорий (извините за язык! В.П.), а сосуществуют с предками, с более низким сознанием. Сейчас, например, в нашем обществе есть люди с высочайшими идеалами. Творчески мыслящие… и рядом тут же в огороде какая-нибудь баба Катя с развитием крепостной крестьянки. Они живут в разных вселенных, и безусловно, хотели бы разъединиться территориально, стать двумя разными народами. Народ бабы Кати стал бы сажать капусту и договариваться на сходе вырыть колодец /…/ А вместо этого приходится ездить с крестьянами в одном автобусе /…/ И первым плохо, так как крестьяне культурно невменяемы, и вторым плохо, им охото на лужок, водить хороводы, с семечками, с гармошкой.
Нет, серьёзно, Эдуард Вениаминович, никогда не думали, что наш народ современный российский включает в себя как бы несколько совершенно различных народов, просто не разделённых территориально? Есть в нём сознания, сформировавшиеся в каком-нибудь русском 15 веке, а есть суперсовременные, тонко… рефлектирующие. Что все современные беды от этого вавилонского смешения. В Америке всё более гомогенно, они молодые. Проблем меньше. /…/ Вертикальная общественная структура, деление на сословия, — вообще закономерность для любого народа, который выше племени дикарей. /…/