Скрупулезный просмотр испортили мои товарищи, завалившиеся в комнату. Они сильно шумели, споря о том, что надо смотреть. Олерский перелистывал каналы, в поисках эротики. Грохард настаивал на боевике. Вскоре хаотичное мелькание кадров всем поднадоело, и мы уселись смотреть рекламу, заставившую нас позабыть о разногласиях во вкусах.

            — Только в концертном зале «Столичный», специально для вас — маг и чародей Дафильд Копервид! — профессиональным тоном зазывал рекламщик. — Вы увидите незабываемое феерическое шоу лучшего мага Вселенной. Спешите купить последние билеты. Специально для вас остались самые лучшие места...

            — Идем! — хором сказали мы, уставившись на экран.

            Зал был забит зрителями, но нам действительно нашлись билеты. Сидели мы в центральной ложе, которая обычно называется Императорской (не знаю, как она называют аборигены). Зрители не поражали роскошью нарядов, что несколько удивило нас, привыкших, что в театре или на концерте надо быть при параде. Сами мы и были в «парадке», даже Грохарду временно выдали Ат-Та-Ар, чтобы он не чувствовал себя ущемленным в правах. Первое, что меня неприятно поразило, так это запах жареной воздушной кукурузы, распространившийся по всему залу. Зрители дружно чавкали и потягивали лимонад через трубочки.

            — Какое варварство! — заметил орк, брезгливо морщась. — Можно подумать, что здесь собралось не приличное общество, а стадо слоносвинов.

            — Большое стадо, — поддержал его Олерский. — Тысяч десять — не меньше.

            — А вы не можете отдать им приказ перестать чавкать? — с надеждой спросил Грохард. — А то у меня уши глохнут и ноздри чешутся от этого противного запаха.

            — Нет конечно, — ответил я. — Мы можем только частично воздействовать на обычные органы чувств, то есть создавать какие-нибудь ощущения или зрительные образы. Чтобы просто отдать приказ, это уже не наш уровень, да и на толпу не сможем воздействовать.

            — У меня есть «Глюконатор-2000», так что целый город можно взять под контроль, — похвастался Олерский.

            В это время свет в зале стал плавно гаснуть, и ему пришлось замолчать. Следом за воцарившейся тьмой заиграла тревожная музыка и на сцену вышел какой-то человек. Оказалось, что зрители не могли увидеть его, но нас так просто не проведешь. Даже орк мог наблюдать за ним, нацепив магические очки универсального сканера. Появление мага больше походило на выступление поп-дивы, а не на явление кудесника простому народу. Вспышки фейерверка, громкая динамичная музыка и маг в черном плаще с красной подкладкой, летающий над сценой. Лицо мага было настолько гордым и самовлюбленным, что не просто просило кирпича, а настоятельно его выпрашивало или даже требовало.

            Театрализованное представление с элементами бытовой магии было качественным и умело поставленным. Такое сможет повторить любой первокурсник, если догадается, что именно произведет на зрителей должное впечатление. Маг-экстрасенс Дафильд Копервид умело пользовался пиротехническими и лазерными спецэффектами, активируя их с помощью телекинеза и термокинеза. Не прошло и получаса, как графу все это надоело. Олерский рвался на сцену, чтобы поучить местного фокусника-иллюзиониста настоящему магическому оперированию. Копервиду не повезло, он пригласил добровольца из зала. Тёзке только это и надо было. Мои руки успели схватить лишь воздух, а он уже перелетал зал, чтобы первым оказаться на сцене. Экстрасенс не растерялся и вытянул руку в направлении графа, чтобы создалось впечатление, будто это он управляет левитацией.

            — А вот и наш доброволец! — нараспев произнес Копервид, растягивая гласные. — Представьтесь, пожалуйста.

            — Хазар Амадеус-Олерский, — произнес тезка в подставленный микрофон (какая отсталость).

            — О, вы иностранец! — воскликнул экстрасенс, делая вид, что обрадован. — Откуда вы? Кем работаете?

            Ох, зря он это спросил.

            — Империя Хинлау, также известная как Империя Красной Пентаграммы, надеюсь, что слышали, — довольным тоном проговорил Олерский, гордо выпятив грудь и сделав жутко надменное лицо. — Я простой скромный боевой маг Меч Ночи из Ордена Тагеда Остро... то есть, Канора Мудрого.

            — О, коллега! — откликнулся Копервид. — Замечательно!

            Тёзка презрительно покосился на него, правда, кроме меня и орка это разглядели только первые ряды. Если лицо иллюзиониста просило кирпича, то физиономия графа настаивала на целом бетонном блоке. Меня лично устроила бы и кувалда, которой я с удовольствием его бы отоварил. Олерский явно играл на публику, выставляя себя неким отморозком, кем он всегда и являлся, хоть сам об этом и не подозревал.

            Копервид достал спрятанный под одеждой стальной прут и продемонстрировал его зрителям. Удостоверившись, что все внимательно разглядели предмет, он произнес, обращаясь к зрителям:

            — Как вы можете видеть, это обычный стальной прут, сделанный из превосходной гномьей стали. Коллега, вы можете это подтвердить? — повернулся он к моему приятелю.

            Олерский принял протянутое железо и придирчиво его осмотрел.

            — Ну, да. Отличная легированная сталь — такой хорошо черепушки ломать.

            Копервид даже закашлялся от неожиданности, но быстро оправился и возразил:

            — Сегодня мы не будем ломать чьи либо кости, а просто совершим маленькое чудо.

            С этими словами экстрасенс забрал прут и провел по нему правой рукой сверху вниз, держа его другой рукой за самый кончик. Раздались восторженные аплодисменты, так как прут потерял свою упругость и стал гибким, как веревка. Копервид попросил Олерского вытянуть вперед руки и намотал на них «веревку».

            ...У меня даже сердце екнуло. Я только теперь понял в какую неприятность могли попасть мои спутники, если бы к банку прибыл спецназ, состоящий из магов. Раз здесь обычный фокусник владеет способностью изменять свойства атомной структуры вещества, то профессионалы наверняка способны на большее. Конечно же я не сомневаюсь, что мы бы оказались сильнее, но когда недооцениваешь противника, то всегда попадаешь в неприятности...

            — А теперь, коллега, попробуйте размотать ее, — сказал экстрасенс.

            Тезка подергал руками, но сталь снова приобрела прежнюю упругость и не поддавалась.

            — Теперь только я или спасатели с пилами смогут освободить этого человека! — торжественно произнес Копервид, обращаясь к залу.

            Он подошел к краю сцены, наклонился, чтобы взять букет от какого-то восторженного зрителя и не смог увидеть, как Олерский играючи развязал прут, ставший опять «веревочным». В руках настоящего мага сталь начала нагреваться, пока не засветилась ярко-белым светом. Копервид почувствовал чужую магию и обернулся: граф держал в руках пламенеющую «веревку». Отбросив ее, словно ядовитую змею, он подошел к краю сцены. Бывший прут потерял форму и лужица раскаленного металла прожгла сцену, оставив на ней извилистую щель.

            — А теперь, я вам спою! — сообщил Олерский публике, усиливая голос с помощью магии. — Это моя любимая песня, прославляющая «тяжелый металл»!

            На шее тезки появился шнурок с обычным проигрывателем музыкальных кристаллов, и по всему залу разлилась «тяжелая» музыка. Чародей-любитель попытался что-то возразить, но я тут же вырубил динамики, развешанные по стенам, чтобы ничто не мешало аборигенам услышать чудесную песню о богах, которые сделали «тяжелый металл» и увидели, что это хорошо.

            Граф запел. Красиво и талантливо, как споет любой маг, воспользовавшийся заклятьем «Сладкий Голос». Пел он так хорошо, что уже через минуту орк не выдержал и тоже оказался на сцене. Это было здорово: орк бесподобно «рычал», солируя, а Олерский подпевал ему, вытягивая те места, где у Грохарда не хватало голоса. Эх, видели бы это наши товарищи по Академии. Они бы лопнули от зависти.