Пожизненный Руководитель захихикал. Этот желтомордый старик говорит смешно. Как эти вонючие педики-профессора по телевизору, всегда треплются, треплются, а чего треплются — черт их знает!

Он снова захихикал. Он покажет этому косоглазому старику пару штучек, вот здорово-то будет. Сильно здорово!

Он выхватил из заднего кармана брюк дубинку со свинцовым набалдашником, как раз когда шестнадцатью этажами ниже такси подъехало к парадному подъезду отеля «Плаза» на Шестидесятой улице.

Римо расплатился с шофером и повел Тайрона Уокера по широкой каменной лестнице в вестибюль шикарного отеля.

Глава 11

Коридоры отеля всегда полны разнообразных звуков. Кто-то смотрит телевизор, кто-то, одеваясь, поет. Льется вода в ваннах и унитазах, гудят кондиционеры. В отеле «Плаза» ко всем этим звукам добавлялся шум уличного движения. Чтобы различить каждый отдельный звук, надо было сфокусировать слух — так, как большинство людей фокусирует взгляд.

Когда Римо с Тайроном поднялись в лифте на шестнадцатый этаж, Римо сразу же услышал звуки в номере 1621. Он различил голос Чиуна, различил и другие голоса. Три, возможно — четыре.

Римо втолкнул Тайрона в комнату. Чиун стоял у окна, спиной к улице.

Его силуэт выделялся черным пятном на фоне яркого солнечного света, проникавшего сквозь тонкие занавески.

На полу лицом к Чиуну, чинно сложив руки на коленях, сидели три молодых человека в синих джинсовых куртках Саксонских Лордов.

В углу лежал еще один молодой человек, и по тому, как неуклюже вывернулись его конечности, Римо понял, что этому уже поздно беспокоиться о том, где держать руки. Вокруг него в беспорядке была разбросана целая коллекция дубинок и медных кастетов.

Чиун кивнул Римо и продолжал свою речь.

— Продолжим, — сказал он. — Повторите: «Я буду соблюдать закон».

Трое черных юнцов хором произнесли нечто вроде: «Иабутсублидадьдзакон».

— Нет, нет, нет, — сказал Чиун. — Давайте вместе со мной. Я, а не «иа».

— Я, — медленно, с трудом произнесли трое.

— Очень хорошо, — похвалил их Чиун. — А теперь: буду соблюдать. Не сублидать. Соблюдать.

— Я буду соблюдать.

— Верно. А теперь: закон. Не дзакон. З-з-з. Кончик языка находится рядом с краем верхних зубов, но не надо его прикусывать. Вот так, — продемонстрировал он, — за-за-за. За-кон.

— За-кон, — медленно сказали трое юнцов.

— Отлично. А теперь все целиком. Я буду соблюдать закон.

— Иабутсублидадьдзакон.

— Что?! — завопил Чиун.

Римо расхохотался.

— Черт побери! По-моему, у наших Элиз Дулитл все получается превосходно. Пора выводить в свет.

— Тихо… вонючка. — Чиун сплюнул и устремил на молодых людей взгляд карих глаз. — Так, снова. Но на этот раз правильно.

— Я. Буду. Соблюдать. Закон, — медленно и тщательно выговорили трое парней. — Еще раз.

— Я буду соблюдать закон. — На этот раз получилось быстрее.

— Очень хорошо, — сказал Чиун.

— Мы пойдем, масса?

— Не масса. Мастер. Мастер Синанджу.

— Братья, — произнес Тайрон.

Трое черных юношей развернулись и уставились на него. В глазах их был написан ужас, и даже радость встречи с другом Тайроном этот ужас не развеяла.

— Повторите урок для этого доброго джентльмена, — велел Чиун.

Все три головы повернулись обратно, словно Чиун разом дернул их за веревочку.

— Я буду уважать старших. Я не буду ни красть, ни убивать. Я буду соблюдать закон.

— Очень хорошо, — сказал Чиун.

Римо ткнул большим пальцем в сторону тела в углу.

— Неспособный ученик?

— У меня не было возможности это выяснить. Чтобы их чему-то научить, сначала надо было привлечь их внимание. Он оказался самым лучшим средством для этого — он прикоснулся ко мне.

Чиун перевел взгляд на трех юношей.

— Можете встать.

Все трое медленно поднялись с пола. Они чувствовали себя неуютно. Тайрон, не прошедший курс обучения в чиуновой школе изящных манер, быстро разрешил эту проблему, заняв их сложной процедурой рукопожатий и приветствий: руки в стороны, руки вместе, ладони вверх, ладони вниз, ладонь о ладонь. Все это, на взгляд Римо, напоминало игру в ладушки в дурдоме.

Четверо чернокожих друзей сгрудились в углу и принялись перешептываться. Потом Тайрон подошел к Римо, чтобы передать ему сообщение. Остальные с подозрением следили за ним.

— Передобный Уодсон, он хочет с вами говорить.

— Кто? А, барыга, что ли?

— Ага. Он хочет вас видеть.

— Хорошо. Я тоже хочу его видеть, — сказал Римо.

— Они говорят, он что-то знает о миссис Мюллер, — сообщил Тайрон.

— Где его найти? — спросил Римо — У него большая квартира в Гарлеме. Они вас туда отведут.

— Хорошо. Ты тоже можешь пойти с нами.

— Я? Это зачем?

— На случай, если мне понадобится переводчик. А вы, трое, уберите за собой мусор, — сказал Римо, указывая на тело Пожизненного Руководителя, который, соприкоснувшись с Чиуном, больше никем не руководил. Равно как и не жил.

Ингрид не нравился преподобный Джосайя Уодсон, поэтому в течение дня она то и дело принималась поигрывать рычагом-выключателем на черной коробочке, то сжимая, то разжимая кольцо. И улыбалась, когда получала в награду рев Уодсона, тщетно искавшего укромный уголок в квартире, где бы он мог спокойно отдохнуть.

Еще до того как войти в квартиру Уодсона накануне вечером, она уже примерно представляла себе, как эта квартира выглядит. Кричащая, экстравагантная, дорогая мебель, купленная на деньги, предназначавшиеся беднякам, о печальной судьбе которых он беспрестанно твердит.

Но стиль жизни Уодсона оказался чересчур роскошным, даже сверх ее ожидания. И очень необычным.

При нем постоянно находились две горничные — обе юные, обе белые, обе числились координаторами программы «Жилье для всех — 2» и получали жалованье от федерального правительства. Обе выглядели как выпускницы высших курсов массажисток. Одеты они были как опереточные дивы и, когда Ингрид и Уодсон прибыли в эту квартиру на окраине Гарлема, обе держали в руках хрустальные стаканы с виски.

Самая большая комната в квартире была набита до отказа, как мусорное ведро на кухне. Всюду куда ни глянь — живопись, скульптура, бронзовые статуэтки, золотые медальоны и драгоценности.

— Где ты раздобыл все это барахло? — спросила она Уодсона, предварительно отпустив обеих горничных и сообщив им, что весь остаток недели они могут отдыхать — благодарное правительство жалует им отпуск за верную службу.

— Это дары верных последователей, помогающих мне в богоугодных делах.

— Другими словами — то, что ты состриг с доверившихся тебе бедняков.

Приняв слова Ингрид за милую шутку, Уодсон было улыбнулся — такова, мол, жизнь — и показал в улыбке все тридцать два зуба вместе с золотыми коронками на большинстве из них.

Но Ингрид сказала с отвращением:

— Так я и думала.

И чтобы подчеркнуть свое отвращение, передвинула рычажок на черной коробочке на миллиметр вперед. Боль в паху заставила Уодсона опуститься на колени.

Но что воистину привело ее в крайнее изумление, так это прочие комнаты в квартире. Обжитыми были только гостиная, кухня и две спальни. Но имелось еще шесть комнат, и все они от пола до потолка были забиты телевизорами, радиоприемниками, разнообразной посудой, стереомагнитофонами, автозапчастями. Переходя из комнаты в комнату и рассматривая эту сокровищницу, она вдруг поняла, что такое Уодсон. Он был скупщиком краденого — всего, что добывали уличные банды.

Решив проверить догадку, она спросила, правда ли это.

Он знал, что лгать нельзя. А потому снова улыбнулся.

Ингрид оставила его стонать на полу гостиной, а сама пошла на кухню приготовить себе кофе. И только когда кофе был готов, остыл и был наполовину выпит, она ослабила давление кольца-удавки.

Уодсону понадобилось около часа, чтобы, перерыв все вверх дном, отыскать, наконец, устройство, украденное в квартире Мюллеров. Он протянул его Ингрид, надеясь заслужить хоть какое-то одобрение.