— И сколько лет вы этим занимаетесь? — спросил Римо.

— Я работаю учителем тридцать лет.

— Вы никогда не были учителем, — сказал Римо.

Учитель! Учителем была сестра Мария-Маргарита, знавшая, что дорога в ад вымощена добрыми намерениями, но дорога в рай — добрыми делами, тяжелым трудом, дисциплиной и требованием полной отдачи от каждого ученика.

Она работала в сиротском приюте в Ньюарке, где вырос Римо, и каждый раз, когда он вспоминал о ней, он почти физически ощущал боль в костяшках пальцев от ударов ее линейки, которыми она награждала его, когда считала, что он проявляет недостаточно усердия.

— И сколько вы тут получаете? — спросил Римо.

— Двадцать одну тысячу триста двенадцать долларов, — ответила мисс Фельдман.

Сестре Марии-Маргарите за всю ее жизнь не довелось увидеть сто долларов сразу.

— Почему бы вам не попытаться чему-нибудь научить этих детей? — спросил Римо.

— Вы из местного совета по школьному образованию? — с подозрением спросила мисс Фельдман.

— Нет.

— Из городского совета?

— Нет.

— Из налогового управления?

— Нет.

— Из службы суперинтенданта штата?

— Нет.

— Из федерального министерства образования?

— Нет. Я ниоткуда. Я сам по себе. И я не понимаю, почему вы ничему не учите этих детей.

— Сам по себе?

— Да.

— Так вот, мистер Сам-По-Себе. Я работаю в этой школе восемь лет. В первую неделю моего пребывания здесь меня пытались изнасиловать три раза. За первую контрольную я поставила неудовлетворительные оценки двум третям класса, и у моего автомобиля прокололи шины. За вторую контрольную я поставила шесть «неудов», и мою машину сожгли. Следующая контрольная, новые «двойки», и, пока я спала, моей собаке перерезали горло прямо в квартире. Потом родители выставили пикеты у школы, протестуя против моего расистского, жестокого обращения с черными детьми. Совет по школьному образованию, этот образчик честности и неподкупности, отстранил меня от работы на три месяца. Когда я снова приступила к работе, я принесла с собой целый мешок золотых звезд. С тех пор у меня не было проблем, а в будущем году я ухожу на пенсию. Что еще мне оставалось делать, как вы полагаете?

— Вы могли бы учить их, — сказал Римо.

— Основное различие между попытками обучить чему-нибудь этот класс и карьер по добыче щебня заключается в том, что карьер вас не изнасилует, — сказала мисс Фельдман. — Камни не таскают в карманах ножи.

Она вернулась к своим бумагам. На одном из листков были аккуратно выписаны пять рядов — по пять букв в каждом. Мисс Фельдман поставила высшую оценку — пять с плюсом — и приклеила четыре золотые звезды.

— Это она будет выступать с прощальной речью? — догадался Римо.

— Да. Она всегда забывает о букве "W".

— А если бы вы попытались их чему-нибудь научить, они бы научились? — спросил Римо.

— Только не в том возрасте, когда они попадают ко мне, — ответила мисс Фельдман. — Это — старший класс. Если они неграмотны, когда попадают сюда, то так и останутся неграмотными. Хотя в младших классах их можно было бы чему-то научить. Если бы все просто поняли, что неудовлетворительная оценка вовсе не означает, что вы расист, желающий вернуть черных в рабство. Но это надо делать в младших классах.

Римо заметил, что в уголке левого глаза мисс Фельдман блеснула слезинка.

— И этого не делают, — сказал он.

— Не делают. И вот я сижу здесь и раздаю золотые звезды за работы, которые двадцать лет назад служили бы основанием для исключения ученика неважно, черного или белого. До чего мы докатились!

— Я друг Тайрона. Как он?

— По сравнению с кем?

— С остальными.

— Если ему повезет, он попадет в тюрьму раньше, чем ему исполнится восемнадцать. В этом случае голодная смерть ему не грозит.

— Если бы в вашей власти было решать, оставили бы вы его в живых? Оставили бы вы хоть кого-нибудь из них в живых?

— Я бы убила всех старше шести лет. И начала бы все заново с малышами и заставила бы их работать. Заставила бы их учиться. Заставила бы их думать.

— Вы говорите, почти как учительница.

Мисс Фельдман грустно посмотрела на него.

— Почти, — согласилась она.

Римо отошел от нее и хлопнул Тайрона по плечу Парень пробудился ото сна, вздрогнув так, что едва не опрокинул столы.

— Пошли, дурачина, — сказал Римо. — Пора домой.

— Звонок звонить? — спросил Тайрон.

Глава 9

Столь редкое событие, как визит Тайрона Уокера в школу, не прошло мимо внимания некоего Джеми Рикетса, он же — Али Мухаммед, он же — Ибн-Фаруди, он же Ага Акбар, он же — Джимми-Бритва.

Джеми перекинулся парой фраз с Тайроном, затем покинул школу имени Малькольма, Кинга и Лумумбы, угнал первую попавшуюся ему незапертую машину, проехал двенадцать кварталов и оказался на Уолтон-авеню.

В бильярдном зале он отыскал вице-канцлера Саксонских Лордов и сообщил ему о том, что Тайрон, по его собственным словам, провел ночь в отеле «Плаза» на Манхэттене. Вице-канцлер Саксонских Лордов направился в бар на углу и передал эту информацию заместителю помощника регента Саксонских Лордов, а тот в свою очередь заместителю министра войны. Вообще-то у Саксонских Лордов имелся только министр войны, без заместителя. Но титул «заместитель министра войны», по единодушному решению, звучал длиннее и внушительнее, чем просто «министр войны».

Заместитель министра войны передал сообщение помощнику канцлера Саксонских Лордов, которого он нашел спящим в выгоревшем здании прачечной самообслуживания.

Двадцать пять минут спустя помощник канцлера отыскал Пожизненного Руководителя Саксонских Лордов, который спал на голом матрасе в пустующем доме.

Пожизненный Руководитель, вступивший в должность меньше двенадцати часов назад, сразу после неожиданной кончины на школьном дворе предыдущего Пожизненного Руководителя, знал, что делать. Он встал с матраса, стряхнул с одежды все, что по ней ползало, и вышел на улицу На Уолтон-авеню, он добыл десять центов у первого встречного — пожилого негра, тридцать семь лет прослужившего ночным сторожем и в данный момент возвращавшегося домой с работы.

Монетка была нужна Пожизненному Руководителю для того, чтобы позвонить в Гарлем.

— Да пребудет с вами милость Господня, — ответила трубка.

— Ага, — согласился Пожизненный Руководитель. — Я узнал где.

— А! — обрадовался преподобный Джосайя Уодсон. — И где?

— В отеле «Плаза», в центре.

— Отлично, — сказал Уодсон. — Ты знаешь, что делать.

— Знаю.

— Хорошо. Возьми с собой лучших людей.

— Все мои люди — лучшие люди. Нет только Бо-Бо Пикенса. Он все еще в Ньюарке.

— Не перепутай ничего, — напутствовал его Уодсон.

— Не-а. Не перепутаю.

Пожизненный Руководитель Саксонских Лордов повесил трубку телефона-автомата в маленькой кондитерской. А потом — поскольку был Пожизненным Руководителем, а руководители должны показывать свою власть — вырвал трубку вместе со шнуром из корпуса телефона.

Посмеиваясь, он вышел из лавки и направился собирать команду из своих самых-самых лучших людей.

Глава 10

— Мы куда? — спросил Тайрон.

— Назад в гостиницу.

— Чо-ррт! Чего ты меня не отпустишь?

— Я решаю, убить тебя или нет.

— Это нечестно. Я тебе ничего не делать.

— Тайрон, само твое существование на этой земле меня оскорбляет. А теперь заткнись. Я хочу кое-что обдумать.

— Черт, это глупо.

— Что глупо?

— Хотеть думать. Никто не хочет. Просто думают — и все. Сами собой.

— Закройся, пока я тебя не закрыл.

Тайрон закрылся и забился подальше в угол заднего сиденья такси.

В то время, когда такси направлялось в сторону Манхэттена, четверо чернокожих молодых людей шли по коридору шестнадцатого этажа отеля «Плаза», к номеру, где, как сообщил им брат по крови — мальчик-рассыльный, — остановились белый и старик-азиат.