Как-то, недели через две, рано утром, еще домой, не на работу, позвонил Крюков.

– Георгий Александрович. Сегодня строящуюся дорогу, до Серова, облетает Ельцин. У нас они будут часов в десять-одиннадцать. Давай, подъезжай туда к девяти. Сами всё осмотрим, обговорим, как будем начальство встречать, что говорить, какие вопросы надо будет поставить. Добро?

– Буду, Михаил Кузьмич, к девяти подъеду.

Позвонил Фоту. Домой. Ответила жена.

– А его нет уже, Георгий Александрович, уехал на работу, на трассу эту, областную.

– Ясно. Спасибо. Если вдруг «проявится», или как-то вызвонится, передайте, пожалуйста, что мы, с Первым секретарем Горкома, в девять часов будем у него, на трассе. Чтобы он не уехал, там, никуда. На месте чтобы был. Ну, это если он всё же как-то объявится!

– Хорошо, хорошо, передам, только не объявится он, никуда он не уходит с трассы этой.

Позвонил Синцову. Там, у него дома, тоже сообщили, что Синцов уехал на трассу.

– А он каждый день, сначала съездит на трассу, а уж потом и на работу свою идёт.

Георгий всегда с огромным удовлетворением засматривался на слаженную работу скреперной техники. Четыре мощных скрепера, суммарной ёмкостью ковшов почти в сто пятьдесят кубометров, с мощным американским толкачом загружали свои кузова прямо здесь же, на месте, углубляя и осушая земляную поверхность вдоль трасы, с рёвом заползали на полотно и высыпали свой песок на трассу будущей дороги. По гребню, с обеих сторон участка подымающегося на глазах полотна дороги, работали, ровняя отсыпку, два мощных бульдозера ДЭТ-250. Скреперная техника работала «по кольцу», Загружалась, высыпала грунт на дорогу и по дуге уходила на новую загрузку. Синцов сам лично разработал схему загрузки и разгрузки скреперов и передал Фоту. Начальнику строительства дороги надо было только контролировать правильность отсыпки и качество уплотнения полотна строящейся дороги.

Крюков с восхищением смотрел с небольшого пригорка на работающую технику.

– Ну, слава богу, не придется краснеть перед Областью. Ельцин ведь строитель, он тут поймёт всё сразу.

Вертолет закружился над трассой. Синцов, который еще раньше Крюкова с Красноперовым, подъехал на стройку, флажком показал место, где вертолёт мог приземлиться. Главное, чтобы не сел на кольцо скреперной загрузки. Женя поставил флажок на уже полностью отсыпанный и утрамбованный участок.

Ельцин тяжело спустился по откидной вертолетной лестнице.

В Области уже знали, что когда Ельцин «не в духе», или очень уж сердит, лицо его, обычно чистое, приятное лицо спортсмена, становится каким-то «одутловатым», покрывается красными пятнами, глаза его «суживаются», смотрят с неприятным для окружающих прищуром.

Вот в таком виде и вышел из вертолета Ельцин на Нижнетуринском участке строительства новой дороги.

– Здравствуйте, здравствуйте. Ну, спасибо, Миша, хоть ты немного порадовал. Пролетел по всей трассе, понимаешь, от самого Свердловска, и вот, у тебя только увидел работу на трассе. Ты представляешь? Никто на дороге не работает! Ты понимаешь, Михаил Кузьмич, что это значит? А это значит, что мы, как всегда, говорим одно, а делаем совсем не то. Ничего не делаем! Это, Миша, означает, что мы болтуны! Мы говорим, намечаем, понимаешь, решаем, а потом расходимся по своим городам и весям – и ничего не делаем! Спасибо, хоть ты порадовал. С высоты-то, с воздуха, любо-дорого посмотреть, как у тебя здесь работает техника. Просто загляденье, понимаешь!

– Это Исовчане у нас здесь работают. Вот, Георгий Александрович командует здесь «парадом».

Георгий подошел, поздоровался скромно.

– А, Исовчане! Помню, помню, как же… Это ведь ты жаловался мне когда-то на качканарских строителей? Ну и как? Строят они тебе жилые дома?

– Всё впорядке, Борис Николаевич, уже два дома, после того совещания у Вас, сдали нам качканарцы. Хорошо работают, молодцы. А вам спасибо за помощь. Без вашего вмешательства нам бы с ними, с этими строителями, не справится.

– Ну, еще бы! С Башиловым попробуй, справься Я и то елееле его одолел. Ну вот, видишь, и ты мне ответил на добро – добром. Спасибо. Вишь, как у тебя тут всё споро получается! Молодец. Не подвел. Я еще тогда понял, что ты человек дела. Рад, что не ошибся.

«Свита» Ельцина расползлась по отсыпанному полотну. Наклоняются. Что-то щупают, рассматривают, пальцами ковыряют. Один, видимо специалист по дорогам, спросил у Синцова, так, негромко, но чтобы Ельцин слышал.

– А как проверяете плотность грунта? Чем проверяете?

Ельцин вопросительно посмотрел на Георгия.

– Знаете что, господин хороший, – возмутился Георгий. – Не знаю, кто вы, какие у вас полномочия, но проверять – это ваши дела. Наше дело отсыпать и утрамбовать. А хорошо ли, плохо ли, это уж как-нибудь вы должны определить!

Ельцин засмеялся. Лицо у него прямо на глазах разгладилось, он сразу помолодел, оживился.

– Ладно, ладно, ты палку-то тоже не перегибай. Правильно он спрашивает – как ты контролируешь качество отсыпки?

Что, если не выдержишь ГОСТы, снова погонишь сюда технику?

Снова будешь отсыпать и утаптывать?

Походили по трассе.

– А что, Михаил Кузьмич, с такими руководителями тебе, конечно, легко живется. Как ты думаешь, осилят исовчане еще пару километров к заданию? Дополнительно. Ну, давайте рассуждать трезво – ну надо же соседям хоть как-то помочь! Нечем у них отсыпку эту сделать. А у вас, смотри какая техника, любо посмотреть!

– Борис Николаевич. Красноперов может и сделает. Дополнительно. Но у него же «плотины». У него же драги, гидравлики, они без воды работать не смогут. Он и так уже месяц не работает на участках золотодобычи. Не строит он положенную там гидротехнику. «Захлебнутся» же они, к осени! Мы получили задание, мы его выполняем. Дополнительное задание, это же, Борис Николаевич, как бы – «наказание» за хорошую работу.

– Ну, уж ты, Миша, скажешь. Прямо и наказание. А давай «начальника» спросим, что мы-то с тобой, «неучи», рассуждаем, понимаешь! Как, Красноперов, сможешь, без ущерба основному производству помочь соседям?

– Борис Николаевич. Лучше чем сказал Михаил Кузьмич, мне на ваш вопрос не ответить.

– Да… Помнится мне, я еще тогда, при первой нашей встрече, понял я тогда еще, понимаешь, что «хитер» ты, очень хитер.

Конечно, я то сейчас улечу, а вам здесь оставаться, вам здесь работать. Как же ты можешь пойти против слова Крюкова, понимаешь. Я вас понял, товарищ начальник. Вы вот что, товарищи, и ты, Миша, и твой молодой начальник, твой предприимчивый Красноперов, вы сейчас полетите со мной. Давайте, прокатимся по трассе, вернее сказать, полетаем над трассой, посмотрим её до самого Серова, полюбуемся, где и кто там работает. И сядем, спустимся с небес на землю нашу грешную, подумаем, по-государственному подумаем, понимаешь, будем мы строить эту задуманную нами автомагистраль, или не будем.

Или займемся только своими проблемами. Каждый, понимаешь, своими делами заниматься будет. Подумаешь, дорога! Она же только Обкому с Облисполкомом нужна, никому больше. По машинам!

Над дорогой «полетали» больше двух часов. В одном месте приземлились – там бригада лесорубов вырубала лес, расчищая трассу. За Лобвой, уже у самого Серова, работал старенький бульдозер, что он там делал, никто не понял, ясно, что бульдозер выставлен для «показухи», чтобы Первому угодить, а вернее сказать – пустить пыль в глаза, вот, мол, работаем, начали…

В Серове собрались все секретари Горкомов, через города которых пройдет трасса будущей дороги, строители-дорожники, руководители некоторых предприятий, кому поручено на этой трассе работать, председатели рай– и горисполкомов.

– Заседать долго не будем. – Ельцин подошел к столу, но даже садиться не стал. – Ни у кого, и ничего спрашивать я не буду. Положение на дороге мы видели, картина, понимаешь, ясна всем. Задания по городам распределены, сроки известны, соберемся вот так же, здесь же и в этом же составе, через месяц. И вот тогда я вас попрошу на меня не обижаться. Всем всё ясно?