А что, быстро приживаются ребята, осваиваются. И на «материк» попадая, не теряются, живут достойно. В отпуск на Севере каждый год никто не ездит, в отпуск уезжают, как правило, раз в два года, но зато за эти два года – сразу на три-четыре месяца отдыхать уезжают! Дорога бесплатная, деньги отпускные получаются хорошие, а при деньгах северяне за свой отпуск повидают столько, что разным там москвичам, краснодарцам или еще кому из центральных городов, им и во сне столько не снилось, сколько северянин увидит и как поживет в своем отпуске!
Конечно, хорошо бы вахтой работать на Севере, как в той Канаде, или на Аляске американской. Семья бы жила в приличных условиях, дети бы учились и развивались по-человечески. Но когда та «вахта» еще созреет! Не до неё сейчас, не пришло еще её время. «А придет, верю я в это!».
Зафесов очнулся от своих мыслей, огляделся – берега все так же круты и скалисты, Жуя аж «стонет» под катером, но «Хатанга» упорно продвигается вперёд, к Балаганаху. Прикинул по часам – да, часа два еще «пилить»…
Конечно, Литвякову нужен помощник. Помощник по полигону. На драге техрук управляется с механизмами, с ремонтами, со слесарями. Драги ему хватает, нет, техруку не до полигона. У начальника сейчас и без драги много забот – сентябрь, подготовка к зиме, сейчас у начальника участка нет больших забот, чем поселок. Ремонт отопления – это главное, затем вода, трубы водоснабжения ржавеют, почему-то, намного быстрее труб отопления, за ними надо следить, нет, нельзя начальнику упустить сроки ремонта в посёлке. Просмотришь – потом замаешься с заменой тех труб. Еще насосная водоснабжения, очистные, котельная – господи, сколько же всего сейчас навалилось на участковых «коммунальщиков»! Их и всего-то восемь десять человек! А ремонт жилфонда, эти проклятые «бараки», от которых никак не можем избавиться! Там что ни окно, то дыры, что ни дверь – то подготовленный сквозняк. Нет, не до полигона сейчас Литвякову. А время не ждет, зима вот она, уже заглядывает в наши трухлявые окна. Вся надежда на этого молодого выпускника иркутского. Правда, не такой уж он и молодой, солидный вроде парень. Но удивил – сам вызвался на Балаганах!
Зафесов вспомнил недавнюю встречу с молодыми специалистами, прибывшими на прииск. Их к ним приехало трое. Гармошкин – сразу, с первого взгляда ясно, что это пустышка. Жена, лет на пять старше, торговый работник, она и заявила – никуда с Тайгинска не поеду, я торговый работник с высшим образованием, мне нужна хотя бы районная организация торговли.
– Но у нас же не район.
– Ничего, мы и здесь освоимся.
Освоится, ясное дело, делец, видно невооруженным взглядом. Устроится сама и мужа пристроит. Зафесов сразу потерял к ним интерес, даже расспрашивать не стал – кто, что, откуда…
– Самый тяжелый участок у нас – Балаганах. На отшибе, почти сто километров от управления прииска, да и работы там побольше, все же драга, условия тяжелые, россыпь валунистая, постоянное отставание подготовительных работ. Нам прежде всего туда нужны специалисты.
– Направьте туда меня, если не возражаете. Я приехал работать. Условия меня мало интересуют. – Энергичное лицо, смелый взгляд, да и выражение глаз какое-то не пойму – ироничное что ли.
– Красноперов? Вы один, в смысле семьи?
– Да, пока один, думаю, не потеряюсь среди ваших «вдовушек».
– Ну, зачем же так. У нас и девицы есть приличные. Стыдно за родство не будет, если что-то сварится у тебя с девицами местными. Ну, а если серьезно, то я доволен вашим, Георгий Александрович, выбором. Дело в том, что ознакомившись с вашими документами, я имею ввиду с документами всех прибывших к нам специалистов, я именно вас имел ввиду направить на Балаганах.
– Это понятно, у меня в моей «книге судеб» так и записано – где тяжелее, там и ты. Мне это давно знакомо.
– Вот как? И как же выходишь из своих трудностей?
– По всякому бывает.
«Интересный парень. Осмотрелся, немного освоился, и заявляет – мне заявляет, главному инженеру – «надо остановить работы на полигоне! Плывём в никуда на полигоне этом, в «пропасть» плывём! Если не принять сейчас, пока еще тепло, срочных, экстренных мер – на следующий год драга остановится!» И Литвяков ведь поддерживает, вот что странно, как будто раньше не видел всего этого.
Да… Вот и пришлось мне все бросить на прииске и ехать разбираться с этими «бунтовщиками». Это директор прииска на совещании так заявил – «что там за бунт у вас на Балаганахе? Разберитесь, Марат Ефимович».
Зафесов и едет разбираться.
– Подходим, Марат Ефимович. – Молодой моторист катера спустился в командирский кубрик.
– Ну что ж, подходим, так подходим, слава господу богу, давно пора. Запроси по рации, прислали ли машину.
– Да запросил уже, и машина на берегу, и начальник участка встречает.
– Как же мы с ним разместимся в их автомобиле? У них ведь только ГАЗ-51 бегает по участку. Там и один Литвяков едва поместится в кабине…
Фигура Литвякова возвышалась на берегу среди негустой кучки встречающих. Славная фигура. Рост более двух метров, вот уж поистине – косая сажень в плечах, такому действительно тяжело разместиться в узкой кабине старенького грузовика.
«Ну да ничего, как-нибудь доедем. Вот ведь беда с нашим обеспечением – добываем тонны золота, в тяжелейших условиях, Крайний Север, морозы за пятьдесят и ниже, а элементарного автобуса для перевозки людей никак выпросить не можем. Но уж в этом году «выбью» обязательно. Это же издевательство над людьми – пятнадцать километров возить людей на грузовой машине!»
Зафесов с трудом выбрался из катера – после долгого сидения ноги «задеревенели». Поздоровался с встречающими.
– В контору, Марат Ефимович?
– Нет, давай сразу на полигон, а то до совещания не успеем все посмотреть и буду я на том совещании как слепой перед зрячими.
– Тогда садитесь в кабину, я – в кузов.
– Как прикажешь.
От реки до поселка всего пять километров. А вот до драги от поселка по каменистой горной дороге ехать надо все пятнадцать. Дорога – сплошные подъемы да спуски.
– Как у вас, на Кавказе, в Осетии вашей, – шутит Коля Буслаев, водитель, – когда же технику мы получим, Марат Ефимович, устали люди по таким дорогам в кузове болтаться!
– Да, ты прав, Николай, дороги горные, тяжелые. Автобус я вам обещаю, по весенней навигации получим, на ваш участок выделим в первую очередь.
Дай-то бог, уже как-то и не верится, устали все от этого грузовика. Вот вам бы с начальником участка поговорить сейчас, в пути, о делах наших надо, дорога не такая уж и быстрая, а как поговоришь, вы здесь, он там, наверху, под тентом.
– Да прав ты, Николай, кругом прав, разве я не понимаю. Ладно, сказал выделим, значит так и будет. Давай, погоняй, да смотри на дорогу повнимательней.
– Я здесь, Марат Ефимович, каждый камушек знаю!
– Ладно, ладно, знахарь ты наш, повнимательней, говорю, давай, а то чем черт не шутит, попадем в аварию, да еще при главном инженере, вот шуму-то на весь мир честной будет…
Доехали до драги без приключений, на площадке встречал Красноперов.
– Здравствуйте, товарищ «начальник полигона», здравствуйте, Георгий Александрович, что тут у вас за «бунт» намечается?
– Да какой бунт, Марат Ефимович, мы ведь только предлагаем, решать – ваше дело.
– Ладно, давай – и показывай, и рассказывай.
– Пойдемте вон на тот бугорок, там, как со «смотровой площадки», весь полигон легко просматривается, и обходить не надо, все видно оттуда, там я вам все и расскажу, и покажу. Переобуваться будете?
– А что, грязно, в ботинках не пройти?
– Пройдём, сейчас сухо, дождя давно не было, тропинка сухая, пройдем.
– Тогда – вперёд!
С площадки полигон действительно хорошо просматривался. Драга работает между двух плотин – нижняя закрыта, полигон полностью подтоплен водой, верхняя плотина достраивается, готовность около шестидесяти процентов.
На дворе – конец августа, активного времени земляных работ оставалось чуть больше месяца. С середины октября грунт начнёт промерзать, закладывать его в плотину нельзя будет, опасно, «мерзляки», да еще закопанные в тело плотины, воду они не удержат. А если плотину размоет – пропадет вся работа, весной начинать сооружение плотины можно будет только в мае, когда оттает хотя бы верхний слой грунта. Да и то во второй половине месяца, не раньше.