Эти люди составили Консультативную Ассамблею, и вскоре наряду с Консультативным Советом вождей и старейшин, ее стали считать Парламентом Биафры. С этих пор полковник Оджукву не принимал ни одного по-настоящему важного решения без консультации с Ассамблеей и неукоснительно следовал их пожеланиям в национальной политике. Для непосредственного управления у него был Исполнительный Совет, собиравшийся раз в неделю, где еще только один человек, кроме самого полковника Оджукву, был военным.
Со дня первого заседания, 31 августа 1966 года (через 33 дня после говоновского переворота), мнение Ассамблеи запрашивалось на каждом этапе дороги к отделению. Так как потом Ибо обвиняли в том, что они вовлекли не-Ибо меньшинства — против их воли — в свои сепаратистские действия, то важно знать, что из 335 голосов Ассамблеи — 166 принадлежали представителям этнических меньшинств, и только 169 — Ибо. Таким образом, у меньшинств было более высокое в процентном отношении представительство в Ассамблее, чем реальное соотношение населения в регионе.
Решение вручить полковнику Оджукву мандат на выход из Нигерии было принято единогласно после первого же заседания. Этнические меньшинства, которые вовсе не были жертвами гегемонии Ибо, против воли вовлеченными в это отделение, через своих представителей имели полную возможность высказаться и были активными участниками политики отделения. Конечно, во всех этих группах были и несогласные с принятыми решениями, и некоторых из них нигерийцы уже использовали, чтобы их устами говорить о том, как страшно Ибо угнетают племенные меньшинства. Однако, те, кто путешествовал или жил среди этих меньшинств, отмечали, что не только оппозиция была сравнительно слабой, но и то же самое настроение подъема, которое сопровождало отделение на землях Ибо, ощущалось и в местах проживания меньшинств. Будучи периферией Биафры, эти районы первыми попали в руки наступавшей Федеральной армии. Тогда довольно много людей перешло на сторону победителя. Это вполне нормально, когда на войне армия завоевывает какую-то территорию. Для большинства людей, которые видели, как уходила армия Биафры и наступала Федеральная армия, поднять правую руку и крикнуть «Единая Нигерия!» было скорее жестом, сделанным из самосохранения, чем по политическим убеждениям.
Да и коллаборационистов было не трудно найти. Когда на их земли пришли федералисты, вожди этих самых меньшинств, остававшиеся верными Биафре, были вынуждены бежать, чтобы не подвергнуться преследованиям. Они оставили хорошую работу, дома, конторы, машины, привилегии. Нигерийцам было нетрудно найти всему этому новых хозяев из местных для заполнения вакуума, но при условии полного сотрудничества с оккупационными властями. Однако, при ближайшем рассмотрении, оказывается, что все те люди, которые сегодня занимают посты, которые позволено занимать местным при нигерийском правлении, это только мелюзга, по сравнению с их более талантливыми сородичами, бежавшими из провинции в Биафру.
Сразу же после завоевания многие местные жители остались там, где жили всегда. Федеральная пропаганда убедила их в том, что Биафра была ошибкой и лучше будет сотрудничать с Нигерией. Некоторые из этих местных сановников искренне верили в свое обращение; другие увидели возможность продвижения или обогащения за счет собственности погибших или бежавших вчерашних лидеров. Но с середины лета 1968 года в Биафру поступало все больше и больше сведений о растущем недовольстве жизнью под властью завоевателей.
Зачастую самая большая волна беженцев в неоккупированную Биафру приходила не сразу после сдачи провинции, а через несколько недель, когда люди на своей шкуре знакомились с методами нигерийской армии. В дальнейшем происходило еще большее отчуждение местных лидеров, по мере того как федеральные солдаты забивали коз, кур, коров и свиней для своих кухонь, собирали незрелый ямс и кассаву для личного потребления, забирали местных девушек и делали с ними все, что хотели; подавляя возмущение, вызванное их поведением, устраивали карательные рейды против возмущавшихся; силой заставляли крестьян присутствовать при расправах с уважаемыми деревенскими вождями и местными старейшинами; закрывали школы и превращали их в казармы для солдат; наживались на том, что на черном рынке продавали гуманитарную помощь, которая, как предполагалось, предназначалась для нуждающихся; силой отбирали понравившиеся им вещи и отсылали их к себе домой; словом, давали ясно понять, что они пришли сюда, чтобы остаться и собирались жить за счет этой земли, и жить хорошо.
Еще до начала лета все большее количество вождей отправляло своих посланцев через линию фронта к Оджукву, осознав, наконец, то, чего они не понимали раньше — что правительство Оджукву в тысячи раз предпочтительнее правления нигерийцев. Одной из причин, по которым так высоко ценили правительство Оджукву — конечно, были и недовольные при предыдущем правлении политиков — это перемена в статусе меньшинств. Когда у власти были политики, в Ассамблее преобладали представители ибоговорящих групп, так что некоторые районы, где жили меньшинства, чувствовали себя обойденными при распределении фондов и инвестиций. Полковник Оджукву подобную практику прекратил.
Одним из первых предложений, выдвинутых Консультативной Ассамблеей, было упразднение деления на 29 округов, установленного еще англичанами, и их замена на 20 провинций, чьи границы были проведены по линиям племенного и языкового разграничения. Это предложение поступило от Окои Арикпо, одного из депутатов от Угега, местности, где проживали Экои, одна из самых мелких этнических групп. Если бы на деле существовала гегемония Ибо, на которую так часто со времени начала войны ссылалась нигерийская пропаганда, то подобная идея была бы зарублена на корню, потому что план предполагал широкую автономию внутри каждой провинции, а в 8 из 20 провинций большинство народов не принадлежало к Ибо. И тем не менее, Ассамблея план приветствовала, полковник Оджукву его одобрил, и вскоре он стал законом. И тогда, сделав, очевидно, свой вывод из всего вышеизложенного, Арикпо заявил Оджукву, что заслужил министерский пост; однако полковник думал иначе. Тогда Арикпо потихоньку уехал в Лагос, где он теперь является Комиссаром по иностранным делам.
Это вовсе не означает, что Оджукву был против назначения на министерские посты представителей племенных меньшинств, напротив, они имели больше веса в правительстве, чем когда-либо в истории Восточной Области. Начальник Генерального Штаба и исполняющий обязанности главы государства в отсутствие полковника Оджукву, генерал-майор Филипп Эффионг — из племени Эфик; Главный Секретарь и Начальник гражданской службы Н. У. Акпан — Ибибио; Комиссар по специальным поручениям и один из самых доверенных лиц Оджукву — доктор Куки — Риверс, так же как и Игнатий Когбара, представитель Биафры в Лондоне; Исполнительный Совет, посольства, министерские посты, гражданская служба, делегации на мирных переговорах — повсюду было очень много людей, принадлежавших к племенным меньшинствам. Странно, но факт, — резня 1966 года и одинаково жестокое отношение со стороны нигерийской армии к Ибо и не-Ибо населению, больше чем что-либо иное помогло слиянию Биафры в единую нацию. Перемещение миллионов беженцев, их смешение, общие страдания, повсеместное обнищание — все это вместе взятое сделало то, что в течение многих лет пытались сделать другие африканские лидеры: из простого собрания народов они сделали нацию.
18 месяцев боев
Никогда в современной истории не было войны между армиями настолько различными по силе и огневому обеспечению, как в конфликте Нигерия — Биафра. С одной стороны — нигерийская армия, чудовищный организм, более чем 85 тысяч человек, вооруженные до зубов современным оружием, чье правительство имело доступ к арсеналам по крайней мере двух ведущих мировых держав и многих более мелких. Они были обеспечены неограниченным количеством патронов, минометов, автоматов, винтовок, гранат, базук, ружей, снарядов, бронемашин. Всю эту технику обслуживал многочисленный иностранный технический персонал, который занимался также обеспечением надежности радиосвязи, транспортом, ремонтом техники, обучением войск, разведкой, техникой и службой боя. К этому следует добавить многочисленных наемников-профессионалов, советских младших офицеров, занимавшихся вопросами материально-технического обслуживания, а также огромное количество грузовиков, джипов, цистерн, транспортных самолетов и судов, инженерного и мостостроительного оборудования, генераторов и речных судов. Военное усилие этой машины было поддержано с воздуха атаками реактивных истребителей и бомбардировщиков, вооруженных пушками, ракетами и бомбами, а также флотом, в составе которого были сторожевые корабли, канонерские лодки, корабли сопровождения, десантные корабли, баржи, паромы и буксиры. Личный состав был щедро снабжен сапогами, ремнями, формой, шлемами, лопатками, рюкзаками, едой, пивом и сигаретами. Всему этому противостояла добровольческая армия Биафры, в которой воевало менее 1/10 тех, кто явился на призывные пункты. Живая сила никогда не была проблемой. Проблема состояла в том, как вооружить тех, кто был готов воевать. За 18 месяцев почти полной блокады Армия Биафры сумела, по крайней мере в течение первых 16 месяцев, провоевать на двух, а иногда и одной десятитонной партии оружия и боеприпасов, привозимых раз в неделю на самолете.