важности.

«Мы — за Абури!»    стало лозунгом Восточной Области. Полковник Оджукву отказался присутствовать на последующих встречах Высшего Военного Совета до тех пор, пока не будут выполняться абурийские соглашения; отчасти по той причине, что следующее такое заседание было назначено в Бенин-Сити, буквально нашпигованном солдатами-северянами, а отчасти и потому, что Оджукву сознавал, что еще дальше он зайти не может.

В выступлении по радио в конце февраля Оджукву сказал: «Если к 31 марта соглашения, достигнутые в Абури, не будут полностью воплощены в жизнь, у меня не останется иного выбора, чем взять на себя ответственность и принять любые меры, необходимые для того, чтобы в нашей Области эти соглашения заработали».  

В этот день все ждали отделения Восточной Нигерии, и журналисты, явившиеся на пресс-конференцию в Энугу, уже заранее заготовили заголовки статей. Вместо этого, все еще пытаясь использовать последний шанс на сохранение Единой Нигерии, полковник Оджукву заявил им, что принял Указ о доходах, по которому все федеральные налоги, собиравшиеся на Востоке, впредь будут идти на выплаты по программам реабилитации. Указ не затрагивал нефтедоходов, т. к. они собирались в Лагосе. Репортеры были ошеломлены: они ждали огня и серы, а получили фискальную программу. Оджукву сказал им (мягко выражаясь), что Восток выйдет из состава Нигерии только в случае прямого нападения или блокады.

Федеральное правительство ответило на это Декретом N 8, документом, который на первый взгляд был направлен на выполнение главных пунктов конституционных соглашений в Абури, если уж не финансовых договоренностей. Декрет, также как и абурийские соглашения, возлагал законодательную и исполнительную власть на Высший Военный Совет, а решения по наиболее важным вопросам могли быть приняты только при согласии всех Военных губернаторов. В пределах своих областей у этих Губернаторов должна была быть почти полная автономия. Решение это выглядело хорошо, и приветствовалось как таковое, хотя и не шло дальше того, о чем уже договорились в Абури 4 месяца назад. За исключением одной маленькой оговорки. Она была так искусно сформулирована, что выглядела совершенно безобидно, но после вторичного прочтения становилось ясно, что дополнительные положения сводили на нет основные статьи. Одно из дополнений касалось того, что Губернаторы Областей не могут осуществлять свои властные полномочия с тем, чтобы «препятствовать или наносить ущерб власти Федерации, или ставить под угрозу само существование Федерального правительства».   Хотя все это и выглядит безобидно, однако решать, что именно будет препятствовать или наносить «ущерб власти»…   должно было само Федеральное правительство, т. е. Говон. Другая оговорка давала Федеральному правительству право принимать на себя управление Областями, в случае если местные власти «представляли угрозу для осуществления федерального правления»,   и снова право выбора критерия было оставлено за Лагосом.

По мнению жителей Восточной Области, наибольшую опасность представлял тот пункт, по которому в любой Области могло было быть объявлено военное положение — с согласия только троих губернаторов. А поскольку объявление военного положения обычно подразумевает ввод войск, и поскольку остальные три Военных Губернатора были либо северянами, либо управляли областями, занятыми войсками Севера, то полковник Оджукву воспринял эту меру как специально направленную против Восточной Области. Он отверг Декрет.

Теперь режим Говона становился все более непопулярен повсюду на Юге. На Западе постоянно росло недовольство тем, что не были выведены северные войска — мера, о которой вновь говорилось в Абури. Вождь Аволово возглавил протест. Его последователями традиционно были пролетарии и радикальные элементы Западной Области, а именно эти люди сильнее всего ощущали на себе присутствие оккупационных войск Севера. На встрече Идейных Вождей Запада, в конце апреля в Ибадане, Аволово сложил с себя обязанности депутата от Западной Области на Конституционной Конференции, которая предположительно должна была вскорости возобновить свою работу, заявив в письме: «Это мое решение является хорошо обдуманным, и хотя некоторые требования Востока явно чрезмерны, однако, в контексте Нигерийского Союза, большинство этих требований не только обосновано, но и направлено на установление спокойствия и здорового союза многочисленных национальных единиц Нигерии».   [14]

Вождь Аволово только что вернулся из поездки в Энугу к полковнику Оджукву, где мог собственными глазами увидеть то, что другие старательно не замечали — всю глубину народных чувств. По словам полковника Оджукву, Аволово спросил: выйдет ли Восток из состава Федерации. И получил ответ, что — нет, до тех пор — пока и если у Востока не останется иного выбора.

После того, как он сам лично смог оценить ситуацию, Аволово проникся сочувствием к страданиям народа Востока и попросил, чтобы в случае, если Восточная Область решит отделиться, его предупредили об этом за 24 часа, и тогда он сделает то же самое от имени Запада. Ему это пообещали. Впоследствии Аволово получил такое предупреждение, но к этому времени его уже занимали другие проблемы, и поэтому он не сделал того, что намеревался. С точки зрения Йоруба, это было очень жаль, потому что, если бы Аволово взялся за оружие, то Федеральное правительство, неспособное бороться с двумя одновременными противоправительственными выступлениями, было бы вынуждено выполнить до последнего пункта Абурийские соглашения.

Если бы так и было сделано, то Нигерия, вероятнее всего, была бы сегодня мирным государством, — и не унитарным, состоящим из 12 штатов, а Конфедерацией почти автономных государств, живущих в мире и согласии.

Чиновники в центре могли бы потерять большую часть своей власти, но множество других людей осталось бы в живых, включая и многих Йоруба, потому что сегодня Запад, как и прежде, остается под оккупацией северных войск, а поспешно призванных в армию Йоруба использовали в качестве пушечного мяса, бросив их на пулеметы Биафры. Каковы точные потери среди этой этнической группы, в Биафре не знают, а Федеральная армия отказывается предоставить эти данные. Однако, военная разведка Биафры убеждена, что среди всех остальных в нигерийской армии Йоруба понесли наиболее тяжелые потери. Таким образом, в апреле 1967 года в Ибадане, Аволово к своей отставке добавил заявление о том, что если отделится Восточная Область, то Западная сочтет для себя возможным последовать ее примеру. Его поддержал и полковник Эджоор со Среднего Запада, где проживало более миллиона Ибо. Однако он не хотел в будущем попасть в какую-нибудь конфликтную ситуацию и поэтому призвал к установлению демилитаризованной зоны в его области.

В этот момент с Севера раздался еще один удар грома. Эмиры Севера, десятилетиями бывшие яростными защитниками своей собственной власти над Нигерией, внезапно призвали к тому, чтобы Север взял на себя обязательство создать на своей территории штаты, даже если они не будут созданы в других местах, в качестве гаранта стабильности Севера и всей Федерации, и призвали Федеральное правительство принять незамедлительные меры для того, чтобы начать процесс образования этих штатов.

Так же как и вольт-фас с Конституционной Конференцией, решение это было настолько нехарактерно для Севера, что можно было сделать вывод, что либо снова подали голос представители племенных меньшинств в пехоте, либо эмиры решили, что смогут использовать создание новых штатов для того, чтобы сломать растущую солидарность Юга, сохранив при этом свой собственный союз за фасадом и границами новых штатов.

Это решение эффективно содействовало укреплению режима Говона и разбило солидарность трех областей Юга. Аволово, который уже давно выступал за создание штатов, как средства порвать с Севером, ухватился за представившуюся возможность. Эта перемена в его настроениях совпала с назначением на пост Комиссара по финансам и Заместителя председателя Высшего Совета в новом смешанном правительстве, состоявшем из солдат и штатских. Вождь Энахоро — со Среднего Запада, и Джозеф Тапка — лидер народности Тив, также были назначены на министерские посты. Эджоор успокоился.