Марчелло долго разглядывал пейзаж, пока машина, минуя один за другим повороты извилистой дороги, быстро спускалась на равнину. Контраст между древней скалой и современным аэродромом показался ему многозначительным, хотя, внезапно отвлекшись, он не сумел разобраться, в чем именно состоял смысл этого контраста. В то же время он испытывал редкое чувство узнавания, словно когда-то в прошлом уже видел этот пейзаж. Но он знал, что едет по этой дороге впервые.

Машина, совершив спуск, выехала на прямую дорогу, казавшуюся бесконечной. Марчелло прибавил скорость, и стрелка спидометра постепенно поднялась до восьмидесяти, а потом до девяноста километров в час. Дорога шла теперь между скошенными полями желто-металлического цвета, на которых не виднелось ни единого дерева, ни одной постройки. Разумеется, подумал Марчелло, все обитатели жили в поселке и спускались оттуда только по утрам, чтобы работать в поле, а по вечерам снова возвращались в поселок.

Голос жены отвлек его от этих мыслей.

— Посмотри, — сказала она, указывая на аэродром. — Что случилось?

Марчелло взглянул туда и увидел, что по большому ровному полю метались люди, размахивая руками. В то же время из крыши одного из ангаров вырывались красные острые языки пламени, казавшиеся такими странными в ослепительном свете летнего солнца. Потом пламя вырвалось из второй крыши, а затем из третьей. Три языка пламени соединились теперь в один, забушевавший неистово, облака черного дыма стлались по земле, скрывая ангары и расползаясь вокруг. Тем временем все признаки жизни исчезли, и аэродром снова опустел.

Марчелло сказал спокойно:

— Воздушный налет.

— Это опасно?

— Нет, они уже улетели.

Он прибавил скорость, и стрелка спидометра скакнула к ста, ста двадцати километрам. Теперь они поравнялись с поселком, снизу была видна вьющаяся вокруг скалы дорога, фасады домов, замок. В то же время Марчелло услышал сзади бешеный металлический гул снижающегося самолета. В грохоте был различим частый треск словно сыплющего градом крупнокалиберного пулемета, и Марчелло понял, что самолет догоняет его и скоро будет над ним: рокот мотора неумолимо летел прямо по оси дороги. Затем металлический грохот, на мгновение оглушив его, раздался сверху и удалился. Марчелло почувствовал сильный удар в плечо, а затем смертельную слабость. В отчаянии ему удалось собрать все силы и остановить машину у обочины дороги.

— Выходим, — сказал он угасшим голосом, кладя руку на дверцу и открывая ее.

Дверь распахнулась, и Марчелло вывалился наружу. Упав лицом в траву, он, вытащив из машины ноги, прополз по земле и замер возле канавы. Но никто не ответил ему, и, хотя дверца оставалась открытой, никто не вышел из машины. В эту минуту вдалеке раздался гул разворачивающегося самолета. Марчелло успел подумать: "Господи, сделай так, чтобы они не пострадали… они невиновны", а потом, смирившись, уткнувшись ртом в траву, стал ждать возвращения самолета. В машине с открытой дверцей царила тишина, и с мучительной болью он успел понять, что оттуда никто не вышел. Наконец самолет зашел на него и, удаляясь в горящем небе, оставил после себя тишину и ночь.