Они вошли в лес и замедлили шаг. Под деревьями было уже сумрачно. Комберг протяжно с двумя перерывами посвистел. Моряки прислушались. В лесу стояла тишина. Комберг повторил сигнал, и сразу же за спиной моряков раздался голос, говоривший по-английски:
— Здесь охота плохая. Дичи нет.
Моряки быстро обернулись. У ближнего дерева стоял человек с винтовкой наперевес. Давно не бритое лицо заросло бородой. На нем был грязный и рваный полушубок в подпалинах, на ногах разбитые сапоги с подошвами, кое-как подвязанными сыромятными ремнями. Через плечо в деревянной кобуре висел маузер. На глаза была надвинута меховая оленья шапка.
Человек был одного роста с Бромсетом. Он привычным жестом закинул винтовку за плечо:
Побережем лучше патроны.
Можно у вашего костра обогреться? — спросил Комберг.
К нему далеко идти. — У человека в глазах по явился жадный блеск, и он с мольбой попросил: — Будь те любезны, угостите табаком.
Бромсет протянул ему табакерку. Человек дрожащими руками набил свою грубую самодельную трубку и, прикурив от поднесенной Бромсетом спички, так сильно затянулся, что у него перехватило дыхание. Он закашлялся, на глазах выступили слезы. Отдышавшись, он извинился:
Простите, господа. Год как настоящего табака не видел.
Как пройти к костру? — повторил свой вопрос Комберг, но человек покачал головой.
До него действительно далеко.
Тогда пригласите полковника Блюмгардта, — сказал Комберг.
Подождите, господа. Кстати, разрешите представиться — Илья Ильич Цесарский!
Цесарский исчез за деревьями. Бромсет и Комберг остались одни.
Я его принял за камчатского дикаря, — пошутил Бромсет, — а он оказывается весьма воспитан и любезен.
Офицер, — напомнил Комберг.
Бывший, — усмехнулся Бромсет.
Будущий, — уверенно произнес Комберг. — Большевикам еще придется с ним встретиться.
Да, он им не простит ни своих лохмотьев, ни своего голода, — согласился Бромсет.
В лесу совсем стемнело, когда к ним в сопровождении Цесарского вышел из-за деревьев низкорослый человек в довольно хорошо сохранившейся бекеше и полковничьей папахе, но без кокарды. Лицо его, старое, с дряблыми обвисшими щеками, было плохо выбрито. Говорил человек басом:
— Господа, я к вашим услугам, — и тут же перешел с английского на немецкий язык, обращаясь к Комбергу — Господин Комберг, я ждал вас раньше, намного раньше. Мои люди слишком измучены, эти вечные страхи, что нас могут обнаружить большевики, совсем нас измотали.
Мы пришли за вами при первой возможности, — извиняющимся тоном ответил Комберг. — Судно ждет вас, чтобы доставить на американский транспорт.
Наконец-то, — радостно вырвалось у полковника.— А я уже, бог простит меня, начинал сомневаться в джентльменстве... Впрочем, это неважно. Я надеюсь, что большевики не осведомлены о вашем подходе к этому берегу.
Нет, — твердо ответил Комберг.
Но Бромсет ощутил тревогу. Откуда она? Да, этот же негр с большевиками пришел. Что-то надо с ним делать. Но Бромсет не сказал о своем беспокойстве.
— Великолепно, господа, великолепно! — похвалил Блюмгардт. — Он поднес левую руку к глазам, посмотрел на ручные в кожаном футляре часы и выругался: — А, черт, уже не видно. Прошу спичку, господа. Я надеюсь, вы богаты спичками, не как мы — каждую раскалываем на две.
Комберг зажег спичку и поднес ее к часам.
Сейчас девятнадцать часов пятьдесят пять минут, — проговорил полковник, и Бромсет увидел выпуклые глаза, в которых холодным блеском отразилось пламя спички. — Мы сможем подтянуть всех людей и груз только к рассвету. Они у нас скрыты в ущелье.
Сорок человек? — спросил Комберг.
Двадцать девять, остальные... — полковник не договорил и перекрестился. — Итак, господа, ждите нас на рассвете! Да, команда ваша надежная? Впрочем, это неважно, когда мои орлы будут на судне, любая команда станет надежной. До 'встречи, господа!
Полковник круто повернулся и скрылся в сумерках, которые уже подступали со всех сторон. Бромсст и Комберг направились к берегу. Там их уже поджидала шлюпка.
Боцман сказал:
— Я уже хотел на поиски идти, думал, что вы заблудились.
Бромсет буркнул в ответ что-то неразборчивое. Он был в затруднении. «Как быть с негром механиком? Единственный выход... Впрочем, я послушаю, что скажут Комберг и Ханнаен».
Шлюпка подошла к судну. Бромсет и Комберг направились прямо в каюту Ханнаена. Капитан листал английскую лоцию. Рядом стояла чашечка со следами выпитого кофе. Ханнаен захлопнул лоцию в тяжелом кожаном переплете с золотым тиснением, аккуратно поставил ее за планку полки, вопросительно сказал:
С удачной охотой?
На рассвете возьмем на борт двадцать девять че ловек и груз, — сказал Бромсет.
— Вы неплохо заработали, капитан Ханнаен. — Комберг развалился на диванчике и закурил.
— Я привык считать загарпуненным того кита, который у меня под бортом кверху брюхом полощется, — угрюмо ответил Ханнаен. — Много груза?
— Ящик—два. — Комберг выпустил струю дыма, и глаза его алчно заблестели. — Груз подороже китового жира.
— Я бы выпил чашку вашего прекрасного кофе, — попросил Бромсет капитана. — Он очень хорошо подкрепляет и дает ясность мысли.
Ханнаен позвонил, вызывая Орацио. Бромсет постучал пальцами по столу и сказал:
Что нам делать с большевистским негром?
Ах, доннер-веттер[26]
доннер веттер - черт возьми (немец.), — выругался Комберг и даже вскочил с диванчика. — Я и забыл об этой черномазой обезьяне.
— За своих парией я ручаюсь, — сказал Ханнаен, подчеркивая тем самым, что он не имеет никакого отношения к Мэйлу и пусть им занимаются Бромсет и Комберг — Негра мне подарил Микальсен.
Старый болван, — вспомнил капитан-директора Бромсет и вернулся к вопросу о Джо: — Что будем делать с негром?
За борт его, — махнул рукой Комберг. — Утопить, а там скажем, что свалился в море во время охоты.
Комиссар не поверит, — покачал головой Бромсет. — Впрочем... — гарпунер разгладил усы, провел ладонью по бороде, у него появилась мысль. — Есть выход! — Юрт от удовольствия засмеялся раскатистым смехом. — Даже без вашего кофе, Ханнаен, гениальные мысли иногда приходят в голову.
Дьявол меня возьми! — воскликнул Ханнаен, — Где пропадает Орацио? Я вытрясу душу из этой старой развалины.
Капитан позвонил снова. Старый итальянец замешкался на камбузе, готовя свежий кофе для капитана, и подходил к каюте Ханнаена в тот момент, когда капитан спрашивал Бромсета:
— Так каким же образом вы придумали отправить на дно этого негра?
Капитан говорил громко, и Орацио хорошо расслышал его. Старик чуть не выронил из рук подноса с кофейником и остановился, не решаясь постучать в дверь. Послышался голос Бромсета:
Негра отправит на завтрак рыбам Скруп!
Этот сумасшедший? — удивился Комберг. — Да негр его одним щелчком с палубы вышвырнет!
У Скрупа удар будет меткий, — засмеялся Бромсет. — На этот раз он не промахнется!
Жаль негра, хороший он механик, — сказал Ханнаен.
Механика в каждом порту найдете, — откликнулся Бромсет.
Орацио обомлел. Теперь он окончательно понял, что речь идет о негре механике, этом большом добродушном человеке, который так дружески улыбается. «О святая мадонна, не дай свершиться злодейству!» — Орацио хотел тут же бежать к Джо, предупредить негра, но страх перед Ханнаеном приковал его к палубе. Из каюты донесся взбешенный крик Ханнаена:
Орацио! Итальянская свинья! Старик отворил дверь, испуганно бормоча:
Я здесь, синьор, я здесь!
— Ползаешь, как улитка, — выругался Ханнаен и замахнулся на итальянца. — Ну, выметайся из каюты, рухлядь ходячая!
Орацио оказался за дверью. Он вышел на палубу. Ночь опустилась на море. Берег лежал темный, невидимый. В безлунном небе холодно перемигивались звезды. Море шумело, рокотало, плескалось у берега и бортов. У Орацио сжалось сердце. Он всегда боялся моря, всегда чувствовал себя таким ничтожным в сравнении с ним, и ему казалось, что море вот-вот поглотит и его, и корабль, и весь экипаж, и капитана Ханнаена. «О святая мадонна, почему ты не накажешь Ханнаена», — молил старик. Он, Ханнаен, увез Орацио из родной Италии, где так ярко светит солнце, где даже море не такое страшное, а ласковое, нежное, теплое... А теперь Ханнаен со своим гарпунером замыслили погубить негра. За что? Что им негр сделал? Он ведь такой же несчастный и одинокий, как Орацио, он так же оторван от своей родины. И теперь его хотят убить. Скруп убьет его! Тогда Орацио станет соучастником убийства. Кровь негра падет и на него.