— Ты никогда ее не найдешь, — процедил Ксантье.

Броган отреагировал стремительно и яростно. Он развернул запястье и плашмя ударил брата по руке клинком. Ксантье охнул и отшатнулся, едва удержав меч в дрожащей руке. Сделав стремительный выпад, Броган точно кольнул Ксантье прямо в челюсть, и из раны тут же засочилась кровь и потекла по шее.

— Скажи мне то, что я хочу узнать, брат, и я подарю тебе эту груду камней.

Постепенно во дворе столпились слуги и воины, привлеченные поединком братьев. Людей охватывала тревога по мере того, как до них доносились приглушенные вопли Изадоры. Они беспомощно наблюдали новый поворот судьбы. Ксантье победит. Его жена родит первой.

— А почему я должен тебе что-то рассказывать? — прошипел Ксантье. И кинулся на Брогана, чувствуя, как вместе с ненавистью, разливающейся по жилам, его рука вновь набирает силу. — Она даже сейчас, в этот самый момент, страдает от твоей никчемности! Она одинока и всеми брошена, как был брошен я, когда ты уехал из Шотландии!

Броган ошеломленно парировал удар, пытаясь распутать клубок мыслей своего соперника.

— Ты говоришь глупости, — прорычал он, отступая в сторону и блокируя яростный удар Ксантье. — Я уехал, потому что не хотел с тобой воевать.

— Ты всегда был любимчиком, но я наконец-то тебя победил! — Лицо Ксантье исказилось от ярости, и он потряс в воздухе кулаком. — Ты все детство провел подле матери, а я вечно рос на отшибе!

Броган сдвинул брови, и его захлестнула волна гнева.

— Нет, это ты всегда ходил в любимчиках! Меня сюда даже не пускали, а ты воспитывался в замке как наследник.

Он кинулся на Ксантье, но тот сделал ответный выпад, и их мечи зазвенели, схлестнувшись рукоятями. Братья стояли, склонившись, не сводя друг с друга сверкающих глаз. Их невозможно было различить, если не считать струйки крови, сочившейся по лицу Ксантье. Ярость, безнадежность, смятение, гнев... Это были двое людей, чьи детские душевные раны переросли в гнойные нарывы.

Могучим ударом Броган отбросил Ксантье и, размахнувшись, всадил меч в его правую руку. Вой черного волка внезапно оборвался, и где-то в отдалении послышался ответный вой двух других, который заполнил собой тишину. Все душевные раны Брогана внезапно отворились и омылись чистым воспоминанием о Маталии. Он почувствовал, как его гнев утихает и уступает место печали. Он поднял меч и прижал его к обнаженному горлу Ксантье. Брат стоял, прислонившись к грязным камням Керколди, вызывающе задрав подбородок, и из раненой руки, что сжимала ослабевшими пальцами бесполезный меч, сочилась кровь.

Броган смутно осознавал, что если он сейчас убьет Ксантье, то Керколди достанется ему. Но тогда он потеряет Маталию и... самого себя. Слегка отстранившись, он спокойно посмотрел брату в глаза и тихо потребовал:

— Скажи мне, где она.

Ксантье трясло от ярости. Он дернулся, но меч Брогана снова коснулся его груди. Ксантье смотрел на брата, как затравленный пес, и скрипел зубами, пока в углах рта не проступила пена. Наконец он навалился на клинок и свирепо усмехнулся.

— Ты помнишь детство, Броган? Помнишь пещеры, которых ты так боялся? Помнишь зверей, которые там жили? Помню, какой ужас ты пережил после того, как я бросил тебя в одной из этих пещер?

Холод пополз у Брогана по позвоночнику, и перед глазами замелькали черные зевы пещер. Он отринул страх, но Ксантье заговорил опять, и холодок ужаса пробрал его вновь.

— Я оставил ее там, Броган. В темноте. Оставил ее в темной пещере и замуровал. Она думала, что это ты, Броган. Она и сейчас думает, что это ты бросил ее рожать в одиночестве. И умереть в одиночестве с замерзшим младенцем на руках.

— Она ни за что этому не поверит, — уверенно возразил Броган.

— Отчего же? Ты же всегда ясно давал понять, что титул для тебя на первом месте. Она умная женщина и сразу поймет, что ты проиграл и теперь хочешь от нее избавиться. Ты ведь не желал на ней жениться, брат?

— Нет, — искренне ответил Броган.

— И ей об этом прекрасно известно. Это видно по ее глазам, когда она на тебя смотрит. Она знает, что не нужна тебе.

— Она мне нужна. — Броган оглянулся, выискивая в толпе графа. Отец смотрел на него с грустью, и Броган повторил сказанное, уже громче: — Она мне нужна, и в душе она знает об этом. Она знает, что я ни за что бы не причинил ей зла.

— Так же, как ты ни за что не причинил бы зла невинной женщине? — ехидно спросил Ксантье, и Броган почувствовал тошноту при воспоминании о Клариссе Сутбери.

— Ты сам натравил меня на них, зная, что я отомщу за то, что они похитили мою жену — И Броган осуждающе посмотрел на брата, объятый гневом и состраданием одновременно. — Ты попытался толкнуть меня на убийство, но тебе это не удалось. Кларисса жива, а о твоем коварстве станет известно всем.

Ксантье приблизился к брату вплотную и прошептал:

— Как же тобой легко играть. Чувства к этой женщине сделали тебя слабаком.

Броган отшатнулся, скривившись от омерзения.

— Ты глупец, Ксантье. Говори, в какой пещере ты ее оставил, и мои люди предоставят тебя твоей жалкой участи.

Ксантье злобно глянул на брата и покачал головой, показав на окно, из которого доносились крики Изадоры.

— Я скажу, когда она родит.

Но тут вперед вышел объятый ужасом граф:

— До этого может пройти еще несколько часов! Скажи Брогану, где Маталия. Она не должна умереть из-за твоей жадности! В нашей семье и без того было погублено слишком много людей. Я ошибался насчет любви. Власть этого чувства связала Брогана с Маталией, и я не допущу, чтобы он прожил свою жизнь в одиночестве, как я, и как будешь жить ты, если ничего не изменишь. Скажи брату, где он может отыскать свою жену.

Ксантье бесстрастно посмотрел на отца, развернулся и стал подниматься по ступенькам.

Броган помчался за ним следом.

— Брат! — крикнул он. — Почему ты так уверен, что она приняла тебя за меня?

Ксантье, не оборачиваясь, смотрел на большие двери.

— Она сказала, что любит меня, — наконец бросил он через плечо. — Сказала, что доверяет мне. — И, помолчав, добавил во внезапно наступившей тишине: — А еще она попросила поцеловать ее. — И Ксантье медленно обернулся, улыбнувшись.

Броган смотрел на него с бешено бьющимся сердцем.

— Ты... поцеловал?

Ксантье улыбнулся еще шире и покачал головой:

— Однажды я уже допустил эту ошибку, брат. На этот раз я ей отказал.

У Брогана закружилась голова. Он медленно моргал, вспоминая тот день на вершине холма, когда они с Маталией соединили свои уста. Он помнил ее восхитительную покорность и ослепительный блеск ее глаз. Он до сих пор ощущал неземной вкус ее губ. Ксантье допустил ошибку. Маталия сразу все поняла, потому что Брогану нравилось целовать ее. Больше всего на свете ему нравилось ее целовать.

Черный волк подошел к нему и потерся о руку, в которой муж хозяйки держал меч. Броган заглянул в мудрые глаза зверя, коротко отсалютовал графу, развернулся и покинул замок.

Глава 28

Маталия корчилась от нестерпимой боли, с такой силой вцепившись в камень пещеры, что у нее побелели костяшки пальцев. Она задыхалась, обливалась потом и дрожала. Огонь почти не давал тепла, схватки раздирали ее, а изнутри тело пылало, как в огне. Эта боль пугала ее, полная беспомощность доводила до изнеможения.

Первые утренние лучи посеребрили ледяную стену, которая оказалась очень прочной и практически непроницаемой. Как она ни толкала, ни крошила и ни трясла ее, стена не поддавалась.

Маталия уже не боялась Ксантье. Теперь все ее страхи были исключительно за ребенка. Она слышала, как по ту сторону пещеры завывали волки, и черпала душевные силы в их близости. Но вдруг в глубине пещеры послышались какие-то посторонние звуки, и она стала всматриваться в темноту, в ужасе вспомнив про диких обитателей здешних мест.