14 июня 1841
<ЭКСПРОМТЫ НА НОВЫЙ 1842 ГОД>
1
Новый год! Новый год!
Что забот, что хлопот
Полон лоб, полон рот!
Так ревет весь народ
Натощак в Новый год.
2
Двенадцать бьет! Двенадцать бьет!
И канул в вечность старый год
Под ношей суетных стремлений
И прозаических забот.
Миг ожидания… и вот,
Как некий дух, как светлый гений,
Вступает новый, юный год
С надеждой божеских щедрот
И утешительных видений.
1 января 1842
«Не тот любил, любви кто сведал сладость…»
Не тот любил, любви кто сведал сладость,
Кому любовь была на радость;
Но тот любил, кто с первых дней любви
Елеем слез поил палящий жар крови;
Кто испытал все муки и терзанья
Любви отвергнутой; кто в сердце схоронил
Последний луч земного упованья,
А в глубине души молился и любил!
1843 (?)
ГРУСТЬ
В вечерней тишине, один с моей мечтою
Сижу измученный безвестною тоскою.
Вся жизнь прошедшая, как летопись годов,
Раскрыта предо мной: и дружба, и любовь,
И сердцу сладкие о днях воспоминанья
Мешаются во мне с отравою страданья.
Желал бы многое из прошлого забыть
И жизнью новою, другою пережить.
Но тщетны поздние о прошлом сожаленья:
Мне их не возвратить, летучие мгновенья!
Они сокрылися и унесли с собой
Все, все, чем горек был и сладок мир земной…
Я точно как пловец, волной страстей влекомый,
Из милой родины на берег незнакомый
Невольно занесен: напрасно я молю
Возврата сладкого на родину мою,
Напрасно к небесам о помощи взываю
И плачу, и молюсь, и руки простираю…
Повсюду горестный мне слышится ответ:
«Живи, страдай, терпи — тебе возврата нет!»
1843
«Рано утром под окном…»[104]
Рано утром под окном,
Подпершися локотком,
Дочка царская сидела,
Вдаль задумчиво глядела;
И порою, как алмаз,
Слезка капала из глаз.
А пред ней ширинкой[105] чудной
Луг пестрелся изумрудный,
А по лугу ручеек
Серебристой лентой тек.
Воздух легкий так отрадно
Навевал струей прохладной!
Солнце утра так светло
В путь далекий свой пошло!
Все юнело, все играло,
Лишь царевна тосковала
Под косящатым окном,
Подпершися локотком.
Наконец она вздохнула,
Тихо ручками всплеснула,
И, тоски своей полна,
Так промолвила она:
«Всех пространней царство наше,
Всех девиц я в свете краше
Бела личика красой,
Темно-русою косой,
Нежной шеей лебединой,
Речью звонкой соловьиной;
Дочь единая отца,
Я краса его дворца…»
1845 (?)
ВОСПОМИНАНИЕ
Я счастлив был. Любовь вплела
В венок мой нити золотые,
И жизнь с поэзией слила
Свои движения живые.
Я сердцем жил. Я жизнь любил,
Мой путь усыпан был цветами,
И я веселыми устами
Мою судьбу благословил.
Но вдруг вокруг меня завыла
Напастей буря, и с чела
Венок прекрасный сорвала
И цвет за цветом разронила.
Все, что любил, я схоронил
Во мраке двух родных могил.
Живой мертвец между живыми,
Я отдыхал лишь на гробах.
Красноречив мне был их прах,
И я сроднился сердцем с ними.
Дни одиночества текли,
Как дни невольника. Печали,
Как глыбы гробовой земли,
На грудь болезненно упали.
Мне тяжко было. Тщетно я
В пустыне знойного страданья
Искал струи воспоминанья:
Горька была мне та струя!
Она души не услаждала,
А жгла, томила и терзала.
Хотя бы слез ниспал поток
На грудь, иссохшую в печали;
Но тщетно слез глаза искали,
И даже плакать я не мог!
Но были дни: в душе стихало
Страданье скорби. Утро дня
В душевной ночи рассветало,
И жизнь сияла для меня.
Мечтой любви, мечтой всесильной
Я ниспускался в мрак могильный,
Труп милый обвивал руками,
Сливал уста с ее устами
И воплем к жизни вызывал.
И жизнь на зов мечты являлась,
В забвенье страсти мне казалось —
Дышала грудь, цвели уста
И в чудном блеске открывалась
Очей небесных красота…
Я плакал сладкими слезами,
Я снова жил и жизнь любил,
И, убаюканный мечтами,
Хотя обманом счастлив был.
1845
ТРИ ВЗГЛЯДА[106]
Когда ты взглянешь на меня
Звездами жизни и огня —
Твоими черными глазами:
Глубоко в грудь твой взор падет,
Забьется сердце и замрет,
Как будто птичка под сетями.
Но новый взгляд твоих очей, —
И в тот же миг в груди моей
Цветок надежды расцветает:
И светит сердцу свет сквозь тьму,
И сладок милый плен ему,
И цепи милые лобзает.
Но что ж, когда в твоих глазах
Сквозь тучи, в молнийных огнях
Любовь заблещет роковая?
О сердце, сердце! Этот взгляд
Осветит блеском самый ад
И разольет блаженство рая…
вернуться
104
«Рано утром под окном…» (с. 177). Впервые — Петр Павлович Ершов, автор сказки «Конек-горбунок». Биографические воспоминания университетского товарища его, А. К. Ярославцова. Спб., 1872.
Отрывок задуманной Ершовым еще в 1830-е годы в Петербурге грандиозной поэмы «Иван-царевич». Сохранившийся фрагмент относится к части поэмы, написанной в 1840-х годах, но уничтоженной по неизвестным нам причинам самим автором.
вернуться
105
Ширинка — широкое расшитое полотенце.
вернуться
106
Три взгляда (с. 180). Впервые — Современник, 1846, т. 44. Посвящено второй жене поэта — Олимпиаде Васильевне, урожденной Кузьминой.