4. IX.1951
АННЕ АХМАТОВОЙ
Вам снился Блок, и молодость, и море,
И яхты легкой легкие крыла,
И Вы толчок ей дали — и в просторе
Она бесповоротно поплыла…
И грусть я видел в сером Вашем взоре,
Внимая Вам у чайного стола.
Я знаю сам двумерный, силуэтный
Мир сновидений, где неведом путь,
Где даже мертвых голоса приветны,
А чудеса нас не дивят ничуть…
И вправду, жаль в угрюмый час рассветный
С плеч этот плен, как пену, отряхнуть.
9. XI.1951
«Баркаса качается кузов…»
Баркаса качается кузов
На колкой гребенке волны;
Горой бритолобых арбузов
Крутые обводы полны.
Мешок арнаутского хлеба
Под баком заботливо скрыт…
О, это внезапное небо
И в небо вонзенный бушприт.
5. V.1952
ГОДОВЩИНА
На одиннадцать лет хватило
Грома рыжего той зари,
Где лохматая вонь тротила
Прорычала душе: «Замри!»
Да; сегодня, зарю встречая
Тем же холодом вдоль хребта,
Я дрожащую чашку чая
Еле-еле донес до рта.
Не от нервности иль озноба:
Просто дела рука ждала,
Просто выдержанная злоба
Снова голову подняла!
Да; сегодня, встав на рассвете,
Ожидая взрыва луча,
Вновь мечтал я о пистолете
И о должности палача!
22. VI.1952
«И снова — видение улиц горбатых…»
И снова — видение улиц горбатых
И раннего вечера с быстрым дождем…
Лиловый булыжник мерцает на скатах,
И в старой кофейне сидим мы и ждем.
Чего — неизвестно, кого — непонятно;
Быть может, — откинутой шторы в окне
В том доме напротив; быть может, — невнятно
Лепечущей песни о нежной волне;
Девчонки, быть может, с глазами, как вишни,
На дальнем бульваре мелькнувшей вчера;
Иль попросту — радости, легкой и лишней,
Как эти, под летним дождем, вечера…
Никто нас не ждет, никуда нам не надо;
Мы тихо сидим, говоря ни о чем;
Но странной тревогой ночная прохлада
Встает и сгущается там, за плечом.
1952
«Здравствуй, год шестидесятый!»
Здравствуй, год шестидесятый!
Здравствуй! Ты ль — убийца мой?
Чем удавишь? Гнойной ватой?
Тромбом? Сепсисом? Чумой?
Разом свалишь? Или болью
Изгрызешь хребет и грудь,
Не дозволив своеволью
Шнур на шее затянуть?
Но ведь я — из тех, кто вышел
В жизнь в двенадцатом году,
Кто в четырнадцатом слышал
Мессу демонов в аду;
Кто в семнадцатом, в тридцатом
Пел громам наперебой,
Не сдаваясь их раскатам,
Оставаясь сам собой;
Кто на крыше в сорок первом
Строчкам вел — не бомбам — счет…
Так моим ли старым нервам
С дрожью твой встречать приход?
Подползай с удавкой, с ядом,
Дай работу лезвию, –
Не боюсь! Со смертью рядом
Я шагал всю жизнь мою!
2. V.1953
«Когда-нибудь здесь чудный будет город…»
Когда-нибудь здесь чудный будет город, –
Такой, какой порою снится мне,
Где стрелками в лазурь воткнутся молы,
И улицы каскадами падут,
И на хребты взбегут фуникулеры,
И синий лес дубов и кипарисов
Сойдет с хребтов до сердца площадей,
И фонарей фарфоровые яйца
Разбрызнутся на разных расстояньях, –
Так, чтоб и ночь могла меж них бродить,
И было бы куда на свет слетаться
Всем бражникам — крылатым и двуногим.
Огромные витрины засияют
Алмазами из бархатных футляров,
Револьверов голубоватой сталью
И спектрами густых шелков и сукон,
И золотом коричневых сигар.
2. VI.1953
«Как владимирская вишня…»
Ю.И.С.
Как владимирская вишня,
Сладким соком брызнут губы,
Если их моим тогдашним
Поцелуем раздавить;
И в ресницах мокко черным
Разольется взор бессонный,
Если их мои ресницы
Прежней дрожью опахнут…
Уберите этот снимок!..
Без него тревог немало…
Нам ведь вовсе не Былого,
Нам Несбывшегося жаль.
8. VII.1953
«С Дону выдачи нет!»
«С Дону выдачи нет!»
Хорошо в старину порешили!
Клином сходится свет, –
Но укрытье находится силе;
Есть надежде приют;
Есть исход и забвенье ошибке;
И отверженный люд
Может крылья расправить улыбке…
Но — минули века;
Нет нигде безвозвратного Дона;
И бродяга-тоска
Бесприютна, бездомна, — бездонна!
29. VIII.1953
«Я начинаю забывать стихи…»
Я начинаю забывать стихи;
Так улетают из вольера птицы.
Видать, в душе не стало ни крохи
Для иволги, малиновки, синицы.
Да и зачем бы стали петь они?
Над стариком ли позабытым сжалясь?..
А всё ж я им не ставил западни:
Они в былом ко мне и так слетались.