Изменить стиль страницы

12

— Эй, ребята!

Громовой голос Хвата вывел из оцепенения обоих О'Лири.

— Пора сматываться, а то мы пропустим самое интересное. Лафайет оглянулся и увидел, что камера пыток постепенно опустела и орущая толпа освобожденных пленников несется по коридорам, честно выполняя взятое на себя обязательство.

— Послушай, Лоренцо, мы можем позже разобраться, кто из нас кто, — сказал он, вслушиваясь в затихающий далекий звон и крики. — Сейчас самое важное — спасти леди Адоранну и Свайхильду от Горубля-Крупкина. Он выдумал совершенно безумный план захвата Артезии, а самое печальное, что это может получиться. Ничего удивительного, что он не особенно расстроился, когда я отказался помогать ему. Он мог выставить тебя вместо меня и заставить Свайхильду все делать… ну, да бог с ним, сейчас не до этого. Я попытаюсь добраться до апартаментов Родольфо и объяснить ему, что происходит. Может, еще не поздно расстроить все эти планы. Почему бы тебе не пойти со мной? Из двоих хоть один да пройдет. Я расскажу тебе, в чем дело, по дороге. Ну, так как?

— Ну, раз уж ты говоришь, что разбираешься в том, что происходит, я пойду с тобой, но не забудь — лапы прочь от Беверли!

— Мне показалось, что ее зовут Цинтия, — пробормотал Лафайет. Они выбрали удобные дубинки с ближайшей специальной полки для дубинок и пошли за Хватом позади всей толпы. Взволнованный рев впереди указывал на первое столкновение со стражниками.

— Сюда, — позвал Лафайет, указывая боковой коридор. — Попробуем обойти.

— Послушай, а при чем все-таки ты? — тяжело дыша спросил Лоренцо, пока они бежали по извилистым коридорам.

— Ни при чем, — уверил Лафайет своего двойника. — Я жил себе тихо-спокойно в Артезии, не совал нос в чужие дела, и вдруг — оказался в Меланже. А тут не успел даже оглянуться, как был обвинен во всех смертных грехах…

Он свернул в сторону и стал подниматься по винтовой лестнице.

— Я думаю, что ты во всем виноват: они приняли меня за тебя. Похоже, ты тут не терял времени даром — уж больно рьяно полицейские за меня взялись.

— Мне было сделано очень выгодное предложение, — пыхтел Лоренцо, не отставая ни на шаг, чувствуя за спиной шаги Хвата.

— Крупкин предложил мне бесплатный проезд домой… плюс другие преимущества, как, например, оставить меня в живых… если я выполню его задание. Я должен был прокрасться в… спальню леди Андрагоры… и заманить ее в ловушку… Ну, вот, я перебрался через пару стен, подкупил стражников… но затем я увидел, что это Беверли. У нас не было времени, чтобы как следует переговорить… но я передал ей записку… назначил свидание в избушке… как предполагал Крупкин. Но я решил… внести кое-какие изменения в сценарий…

— Он тебя нагрел, — так же тяжело дыша, ответил Лафайет.

— Не знаю, как ему удалось заманить тебя сюда… но сомневаюсь, чтобы в его намерения входило… отправить тебя обратно в твои Соединенные Колонии…

Лестница кончилась, и они выбрались в широкий коридор, с обеих сторон которого слышались звуки бушующей толпы.

— Дай-ка подумать, по-моему, нам сюда, — указал Лафайет. Они сделали несколько шагов вперед, и в это время позади них раздался звучный рев. Хват потирал голову и смотрел вниз на лестницу.

— Ах, вы, гады! — взревел он и кинулся вниз по ступенькам.

— Хват! — вскричал Лафайет, но великан исчез. Мгновением позже с лестницы до них донесся громовой удар и послышались звуки драки.

— Давай-ка уйдем отсюда поскорее, — предложил Лоренцо и кинулся по широкой лестнице, ведущей вверх.

Лафайет последовал за ним. Стражник в алой куртке возник впереди, вскинул дробовик к плечу…

— Не смей стрелять из этой штуки, идиот! — взревел Лоренцо. — Ты испортишь обои!

И пока растерянный стражник моргал глазами, они кинулись на него с двух сторон. Когда солдат свалился, как сноп, на пол, заряд дроби угодил в расписанный фресками потолок.

— Говорил я тебе, чтобы ты не портил обои, — сказал Лоренцо, несколько раз стукнув стражника головой об пол.

Они прошли еще два пролета лестницы, свернули в устланный коврами коридор, в котором, к счастью, не было охраны, дошли до двери, которую Лафайет запомнил со времени своего последнего посещения дворца. Звуки битвы почти не доносились сюда. Они остановились, тяжело дыша, чтобы передохнуть.

— Только говорить буду я, Лоренцо, — так и не отдышавшись произнес Лафайет. — Мы с Родольфо старые друзья-собутыльники.

Дверь в зал футах в двадцати от них распахнулась настежь, и, окруженный четырьмя стражниками в красных кожаных куртках, появился Крупкин-Горубль. Он остановился и проговорил через плечо:

— Это приказ, а не пожелание, Руди! Изволь явиться вместе со своими министрами в Гранд Зал и подготовься подписать мои приказы о всеобщей мобилизации, сборе средств, продовольственных запасов, или я повешу тебя на стенах твоего собственного замка!

Бывший узурпатор Артезии величаво запахнулся в подбитый соболем плащ и прошествовал по коридору в сопровождении охраны.

— Вот тебе и помощь Родольфо, — пробормотал Лоренцо. — Что же делать?

Лафайет нахмурился, закусил губу.

— Ты знаешь, где находится этот зал?

— Двумя этажами выше, на южной стороне.

— Судя по звукам бьющегося стекла, именно там сейчас наибольшие беспорядки.

— Ну и что? — спросил Лоренцо. — Все равно нам желательно держаться как можно дальше оттуда. Мы можем проскользнуть в комнату Беверли и выкрасть ее, пока эти политиканы играют в свои игры.

— У меня есть причины предполагать, что Даф… я имею в виду леди Андрагору, будет в зале вместе со Свайхильдой. Все это — часть большого плана Горубля. Мы должны остановить его сейчас, пока все не зашло слишком далеко.

— Как? Нас всего двое. Что мы можем сделать против целого дворца, полного вооруженных солдат?

— Не знаю… но мы должны попытаться! Пойдем! Если нам не удастся добиться своего одним путем, будем искать другой, а время не ждет!

Из тридцати минут прошло двадцать пять. Лафайет и Лоренцо, скорчившись, сидели на крыше дворца, в тридцати футах над высокими окнами Гранд Зала, находящегося двумя этажами ниже. До них уже начал доноситься еле слышный нервный говор из зала, в котором должны были свершиться великие события.

— Ну, и хорошо, — сказал Лафайет. — Кто пойдет первым — ты или я?

— И нас обоих убьют, — ответил Лоренцо, осторожно перегибаясь через парапет и глядя вниз. — Карниз идет ниже на три фута. Это невозможно…

— Ну, хорошо. Я пойду первым. Если я… Лафайет замолчал и сглотнул слюну.

— Если я упаду, продолжай ты. Пойми, леди Андрагора — я имею в виду Беверли — рассчитывает на тебя.

Он залез на низкую ограду, идущую по краю крыши, и осторожно, избегая глядеть вниз, приготовился перелезть на карниз.

— Подожди-ка, — сказал Лоренцо, — этот металлический край выглядит острым. Он может перерезать веревку. Надо бы подложить что-нибудь мягкое.

— На вот, возьми мою куртку.

Лафайет быстро стянул с себя помятую куртку, которую дали ему в Аджаке, свернул ее, подпихнул под веревку, которую они стащили из одного служебного помещения замка.

— И неплохо вам было бы иметь кожаные перчатки, — указал Лоренцо. — И страховочную петлю. И ботинки с шипами…

— Вот-вот, и еще застраховаться на большую сумму, прервал его Лафайет. — Но так как это невозможно, то неплохо было бы нам начать действовать, пока у нас есть хоть какая-то уверенность!

Он схватился за веревку, стиснул зубы и соскользнул вниз, в ветер и темноту.

Ветер тут же обрушился на его не прикрытую курткой спину.

Его ноги пытались нащупать опору на стене в трех футах внизу. Волокна тяжелой веревки впивались в ладони, как колючая проволока. Освещенное окно приблизилось. Его нога дотянулась до стены с таким грохотом, что можно было бы разбудить всю округу. Не обращая внимания на боль в руках, тошноту и чувство бездонной глубины внизу, Лафайет соскользнул последние несколько футов и остановился, болтаясь в воздухе между двумя окнами на пространстве в четыре фута гладкой стены.