— Это правда? Райан действительно с утра уехал в Новый Орлеан?

Слуга не видел ничего дурного в том, что подтвердит уже известную Эрин новость. Он молча кивнул.

— И Райан ничего не просил мне передать? Ни письма, ни записки? Ничего?

— Нет, мэм. Мне он ничего не оставлял.

Эбнер видел, как мастер Райан что-то писал, когда он пришел доложить ему, что чемодан собран. Но слуга не стал говорить об этом Эрин, потому что не знал, что именно писал хозяин.

Эрин негодовала: как Райан мог поступить подобным образом? Уехал и оставил ее на растерзание своей матери.

В следующее мгновение в дверях, словно из-под земли, появилась Виктория. Она тут же набросилась на Эрин:

— Иди наверх. Немедленно. Я устраиваю вечер и жду гостей. Нечего тут слоняться.

Эрин вообще не хотела разговаривать с матерью мужа, но не устояла перед искушением — решила высказать ей то, что думает:

— Знаете, миссис Янгблад, мне искренне жаль, что вы не вняли голосу разума. Я предлагала вам примирение. Мы с вами могли бы стать подругами. Но теперь я окончательно убедилась: вы стремитесь совсем к другому. Поэтому я больше не стану ничего вам предлагать. Можете спокойно пить чай. Я сейчас уйду.

Виктория рассмеялась.

— И не только сейчас. Ты уйдешь из моего дома навсегда. Вот подожди, Райан скоро опомнится. Он специально уехал в Новый Орлеан, чтобы обдумать, как избавиться от тебя.

Эрин вошла в дом и поспешила в свою комнату, не желая провоцировать очередную сцену.

Когда у парадного крыльца остановился экипаж, Эрин стояла на веранде. Несколько секунд спустя дверца открылась, и она увидела невысокую молодую женщину в оливковом платье и в шляпке, из-под которой выбивались золотистые локоны. Эрмина — было очевидно, что это именно она, — вскинула голову, и Эрин разглядела ее миловидное личико в форме «сердечка».

Заметив Эрин, Эрмина отвернулась и что-то сказала высаживавшейся из экипажа немолодой даме. Старшая из женщин, одетая так же элегантно, холодно взглянула на Эрин, затем взяла Эрмину под руку и повела к крыльцу.

Эрин усмехнулась, подумав о том, что в пику Виктории можно было бы заявиться к ним на чай, но, поразмыслив, она отказалась от этой идеи — зачем ей лишние осложнения? Но как быть дальше?.. Оставаться в доме назло Виктории и при этом изводиться самой — или уехать к матери до возвращения Райана? Оба варианта ее не очень устраивали. Эрин была разочарована и уязвлена тем, что муж не взял ее с собой, как обещал. Конечно, она понимала, почему он так поступил — потому что сердился на нее; он даже не сообщил, как долго пробудет в Новом Орлеане. Видимо, все-таки ей следует навестить мать и хоть немного поддержать ее. Заодно она и сама на время избавится от унижений. Вот только придется терпеть присутствие Закери…

Эрин послала Энни на конюшню — сказать, чтобы к утру приготовили экипаж, так как она решила навестить мать.

Несколько часов спустя к ней прибежала взволнованная Энни и сообщила, что в чаше, на могиле миз Генриетты, появилась бумажная роза.

— Значит, в лабиринте прячется беглый раб, — сказала Эрин. — Пойдешь со мной, подстрахуешь меня. Будешь смотреть, чтобы не появилась Элиза или кто-нибудь еще.

Энни в отчаянии замотала головой.

— Нет, мэм. Нет, миз Эрин. Я не могу идти туда. Ни сегодня. Ни в полнолуние. В это время выходит призрак миз Генриетты. А я ужасно боюсь привидений и…

— Что за чушь?! — Эрин нахмурилась. — Элизы надо бояться, а не призраков.

— Я не могу, — упрямилась служанка. — Не могу — и все. Нельзя ходить туда при полной луне.

Эрин поняла, что вразумить Энни не удастся. Она решила пристыдить девушку, сказала, что ей должно быть совестно.

— Мне все равно, — заявила Энни. — Я не могу ходить возле могил в полнолуние.

Эрин пошла одна. Она выжидала почти до десяти часов, желая убедиться, что Виктория ушла в свою спальню. Затем, крадучись, вышла черным ходом на террасу и побежала через лужайку. В безмолвии ночи было что-то жутковатое. Пляшущие тени деревьев и кустов, окруженные серебристым лунным светом, представлялись мистическими потусторонними существами. Неестественную тишину этой ночи нарушал лишь шелест листьев магнолий под легким ветерком.

Подойдя ко входу в лабиринт, Эрин с минуту стояла совершенно неподвижно, прислушиваясь к ночным шорохам. Поскольку никто не появлялся, она решилась тихо позвать:

— Есть здесь кто-нибудь? Не бойтесь, я пришла помочь вам. — Из темной глубины лабиринта раздался тихий стон. Эрин сделала шаг вперед. — Я ваш друг, — снова заговорила она, — я хочу вам помочь.

И тут она услышала знакомый голос, прерываемый рыданиями.

— Господи, миз Эрин. Слава Богу, что вы пришли.

— Бен! — Всплеснув руками, она устремилась к темной фигуре, выглянувшей из-за кустов. — Бен, как ты здесь оказался?

— Я убежал, — выдохнул он и вскрикнул, когда Эрин прикоснулась к нему.

— Бен, что это? — Она ощутила на ладони что-то липкое. Приглядевшись, увидела, что все тело Бена до крови исполосовано хлыстом. — Чтоб они сгорели в аду! Негодяи, они чуть не убили тебя.

— Я хочу бежать отсюда, миз Эрин. Дальше терпеть невмоготу. Если Летти смогла сделать это, то я — тем более. Мистер Сэм сказал мне, что можно прийти сюда, если я побоюсь идти берегом. Боже, я знаю, что мастер Закери будет искать меня там. Теперь ему уже сказали, что я убежал. Поэтому я пришел к вам и скрываюсь здесь с самого рассвета. Нужно было дождаться темноты, чтобы поставить эту розу в горшок. Роза сделала ее из бумаги и покрасила куриной кровью. — Бен замолчал, переводя дыхание. Затем проговорил с нервным смешком: — Я шел и трясся от страху. Наслушался разных историй о призраках, которые гуляют при полной луне. А потом решил: все равно пойду, когда угодно, уж лучше встречусь с призраком, чем попадусь мастеру Закери на берегу.

— Так Сэм Уэйд знает, что ты направился сюда? Если нет, то тебе придется подождать. Я должна буду оставить розу на пирсе. А ты пойдешь дальше по лабиринту и спрячешься там до завтра, до полуночи. В течение дня, до наступления темноты, они должны увидеть цветок и…

— Нет, миз Эрин. В этом нет нужды. Мы с ним обо всем договорились.

Бен объяснил, что заблаговременно сообщил Сэму точное время своего побега. Сэм пообещал, что лодка будет у пирса ровно в час ночи, чтобы у них было время пройти через лабиринт.

— Тогда пойдем. — Эрин взяла Бена за руку. — Иди за мной и не торопи меня. Я должна отсчитывать повороты и контролировать каждый свой шаг, чтобы не сбиться с пути и не угодить в ловушку.

Бен кивнул и пошел следом за Эрин. В какой-то момент ему показалось, что они и впрямь заблудились в бесчисленных переходах. Когда он уже решил, что им не выбраться из лабиринта, Эрин прошептала:

— Мы пришли, это здесь. — Она показала на реку, сверкавшую в лунном свете. За ивовыми ветвями с пожухлыми листьями угадывались очертания лодки. — Ну вот, теперь перед тобой открывается путь к свободе. Они переправят тебя в Пенсильванию, и ты поплывешь через океан, к Летти.

Эрин нащупала в темноте руку Бена и крепко пожала ее.

Бен проглотил подкативший к горлу комок и, собравшись с духом, сказал:

— Миз Эрин, я должен кое-что сообщить вам. У них там… очень плохие дела. Роза велела передать вам, что нужно забрать вашу матушку. И лучше поторопиться, потому что мастер Закери не в своем уме. Вы знаете, что Талвах использует против него вангу?

Бен говорил так быстро, что Эрин не успевала вникать в смысл его слов.

— Бен, не торопись. Объясни толком, что это значит?

— Ведь Талвах не лекарь, миз Эрин. У себя на родине он был тонтон — макута. Там его научили колдовству, и сейчас он воздействует на мастера Закери. Похоже, у него получается. Роза говорит, что хозяин чувствует себя плохо. У него появились разные боли, и он не знает, от чего. Несколько дней назад он избил ее и сказал, что это Роза чем-то его отравила. Теперь хозяин никому не позволяет готовить себе пищу. Все делает сам. Но Роза ничего не подкладывала ему. Сейчас он убедился в этом. Знаете, почему он заболел? Талвах подложил ему под подушку заговоренное мясо какой-то птицы. Ваш отчим, сказала Роза, сделался точно одержимый и еще больше измывается над вашей матушкой. Вам нужно забрать ее оттуда.