— Мне бы только разыскать ее, — прошептала Эрин. — Деньги у нее будут.

Нанни Бесс снова посмотрела на нее с таким выражением лица, словно прикидывала, можно ли ей доверять. Она уже открыла рот, но тут дверь внезапно открылась, и в комнату заглянул Чарльз Градинджер. Удивившись столь задушевной беседе, он, однако, не выказал ни малейшего неодобрения.

— Ваш муж собирается уходить, миссис Янгблад, — сообщил мистер Градинджер. — Нанни Бесс, будьте любезны, подайте миссис Янгблад ее пелерину.

Он вышел, но оставил дверь открытой.

Нанни Бесс быстро поднялась с дивана и взволнованно прошептала:

— Разыщите мать Бетел. Больше я ничего не могу сказать.

На обратном пути в гостиницу, стараясь не выдавать своей озабоченности, Эрин спросила мужа, когда они вернутся домой.

— Скоро, — ответил Райан таким тоном, словно ему самому не терпелось оказаться дома. К удивлению Эрин, он тут же пересказал их беседу с мистером Градинджером.

Он назвал предложение транспортировать свободных негров в Африку «неприемлемым» и сказал, что боится вкладывать деньги в рискованное предприятие и не желает лицемерить. Потом спросил, разделяет ли она его мнение.

Эрин насторожилась. С каких пор его интересует ее мнение? Хотя их ночи были упоительны и нежны, днем между ними возникала отчужденность. Иногда в его отношении к ней даже чувствовалось презрение. Поэтому столь неожиданным казался его вопрос.

— У меня нет никакого мнения, — ответила Эрин. — Помнишь, мы были у мистера Талмиджа? После того замечательного вечера я решила, что осуждавшая меня дама была права. Все, что так или иначе связано с проблемой рабства, лучше всего отдать на откуп мужчинам.

Райан с удивлением посмотрел на жену.

— Странно слышать от тебя подобное… Обычно ты не увиливаешь от ответа. И потом, я знаю, как ты переживала за ту сбежавшую девушку. Ведь она тоже рабыня? Я помню, твоя мать рассказывала мне, что твой отчим отправил ее на продажу. Чем-то она не угодила ему.

— Это… это совсем другое дело, — пробормотала Эрин, боясь проговориться. — Мы выросли вместе. Закери купил Летти вместе с ее матерью Розой. Это было на следующий день после того, как он женился на маме. Тогда я была совсем крохой, и Летти, думаю, тоже было около года. Мне кажется, я знаю ее со дня своего рождения.

— И тебе не нравилось, что она рабыня, не так ли? Наверное, ты очень расстроилась в то утро, когда он увез ее.

— Конечно. А ты не расстроился бы? Представь, что кого-то, с кем ты провел всю жизнь, уволокли на аукцион и ты бы знал, что больше никогда его не увидишь. Что бы ты чувствовал? Она… — Эрин заметила, что в голос ее вкрадываются истерические нотки, и замолчала. После короткой паузы она продолжила: — Теперь это уже в прошлом. А я больше не хочу думать о прошлом.

— Но у нас тоже есть рабы. Ты возражаешь против использования их труда?

— Если с ними жестоко обращаются. Мне бы не хотелось узнать, что ты бьешь их.

— Я никогда не делаю этого.

— А Закери делает! — в гневе выкрикнула Эрин. — И они ненавидят его. Все до единого. Я не удивлюсь, если в одно прекрасное утро его найдут с ножом в глотке.

Райан пристально посмотрел на жену. Затем проговорил:

— Со мной тебе не придется волноваться из-за подобных вещей. Я не позволю себе дурно обращаться с рабами. Я вообще никогда никого не третирую без повода.

Эрин уловила в голосе Райана зловещие интонации и предпочла закрыть эту тему. Не приведи Господь вызвать его подозрения. Она уже видела однажды эти глаза, похожие на штормовое море. И сейчас они глядели на нее с таким недоверием, что делалось не по себе. Насколько Эрин благоговела перед его нежностью, когда он держал ее в объятиях, настолько же боялась его ярости. А он непременно пришел бы в ярость, если бы узнал, что она обманывает его. Поэтому единственное ее спасение — молчание и осторожность. Если ему станет известно, что она причастна к деятельности организаций, оказывающих помощь беглым рабам, Райан не простит ее. Он расценит это как предательство.

Но хотя на душе у нее было очень неспокойно, она знала, что должна сделать для Летти все возможное, прежде чем они покинут Филадельфию. Эрин была полна решимости найти мать Бетел.

Глава 16

Вскоре она поняла, что ее планы обречены на провал. Разузнать что-либо об организации, помогавшей беглым рабам, — задача даже в Филадельфии практически невыполнимая. Эрин так и не удавалось ничего придумать. Не удалось даже найти человека, который мог бы подсказать, как получить интересующую ее информацию.

Сначала она направилась к квакерской церкви, где как-то встретила мужчину, изъявившего, как ей показалось, готовность помочь. У нее не было уверенности, что человек, который выглянул на стук, и тот, кого она видела раньше, — одно и то же лицо. Прежде чем спросить, знает ли незнакомец, кто такая мать Бетел, она известила его о цели своего визита. Услышав, что дама из Виргинии ищет сбежавшую рабыню, мужчина тотчас же закрыл дверь перед самым ее носом.

Потом Эрин обошла еще несколько церквей — и все пешком, чтобы не тратить деньги, которые Райан дал ей на покупки и оплату экипажей. После долгих часов ходьбы у нее ужасно заболели ноги, но она упорно продолжала поиски.

Казалось, все складывалось против нее, и таяли последние надежды… Наконец, в одной из протестантских церквей к ней отнеслись со снисхождением. Священник впустил ее в свой кабинет, хотя явно не был расположен к разговору. Прежде чем пригласить Эрин к себе, он долго всматривался в ее лицо.

— Мне искренне жаль вас, — сказал он, предваряя беседу. — Больно видеть, как молодая леди попусту теряет время. Ваша преданность негритянской подруге достойна восхищения, но боюсь, что вы заблуждаетесь относительно всеобщего альтруизма. Большинство белого населения Пенсильвании, — продолжал он, — мало беспокоится о бедственном положении рабов. Люди находятся в состоянии апатии, им все равно, как будут развиваться события. Белая церковь, как правило, отказывает в помощи беглым рабам, а иногда даже проявляет враждебность. Я не знаю, на чем основано ваше оптимистическое заключение, что Пенсильвания является прибежищем для этих людей. — Пастор смущенно улыбнулся. — В Филадельфии существует небольшая группа энтузиастов, горстка горожан, взваливших на свои плечи бремя борьбы с рабством. По понятным причинам они не распространяются о своей деятельности. Я не принадлежу к их числу, иначе я бы с удовольствием направил вас туда, где вы могли бы получить нужную вам информацию.

Эрин собралась уходить. Только сейчас она почувствовала, как смертельно устала. Морщась от боли, она думала о кровавых пузырях на ногах и о том, как скрыть от Райана последствия своего похода. Он наверняка будет допытываться, где она пропадала и почему так долго ходила пешком.

— Спасибо, — сказала Эрин, протягивая руку священнику. — Вы были ко мне добрее всех. Я очень признательна вам за ваше желание помочь мне. Возможно, — продолжила она, набравшись смелости, — возможно, вы подскажете, где можно найти мать Бетел? Мне сказали, что нужно разыскать ее. Тогда я смогла бы… — Эрин умолкла, заметив, что он смеется. — Что в этом смешного? — нахмурилась она.

— Ничего. Не обижайтесь, милое дитя. Мать Бетел — не женщина. Так иногда называют Африканскую методистскую епископальную церковь. Если кто-то сказал вам, что нужно обратиться туда, думаю, что он не ошибся. Наверное, там смогут ответить на ваши вопросы. У них есть связи со «Свободным африканским обществом». Эта организация была создана местной негритянской общиной еще тридцать лет назад — для содействия согражданам, попавшим в беду. Насколько я знаю, они помогают и беглым рабам. Я объясню вам, как туда добраться.

Час спустя Эрин сидела напротив пастора Эбсалома Джонса. Его темное лицо стало еще темнее после того, как она рассказала о целях своего визита. Терпеливо выслушав ее, пастор сочувственно посмотрел на нее и сказал: