Он высоко поднял пламя над головой. Куда вел этот темный коридор? Что находилось в конце пути: пыльная пещера? Страна демонов? Благословенная земля Биссом?

Кугель вновь медленно стал продвигаться вперед, каждую секунду ожидая, что что–то произойдет. Вскоре он наткнулся на иссохший коричневый шар: талисман, который он унес с собой в прошлое. СУММА давным–давно отделилась от него и исчезла неизвестно куда.

Кугель осторожно поднял этот предмет, который стал хрупок за миллион лет, и вернулся на каменную площадку. Вихрь по знаку Фарезма вновь перенес Кугеля на землю.

Боясь гнева волшебника, Кугель молча протянул ему иссохший талисман.

Фарезм взял его большим и указательным пальцами руки.

— И это все?

— Больше там ничего не было.

Фарезм выпустил талисман из рук. Он, упав и ударившись о землю, мгновенно рассыпался в пыль. Фарезм посмотрел на Кугеля, затем повернулся и с жестом непередаваемого отчаяния отправился обратно в девиационную.

Кугель облегченно вздохнул и пошел по дороге.

Вскоре он прошел мимо места, где раньше находилась деревня, а теперь здесь росли старые деревья с корявыми стволами.

Кугель направился на юг. Позади него возвышались горы, которые очень скоро скрылись из виду.

Глава V. ПИЛИГРИМЫ

1. В гостинице

Большую часть дня Кугель пропутешествовал по пустынной местности, где не росло ничего, кроме сорной травы. Всего лишь за несколько минут до захода солнца он дошел до широкой реки, вдоль которой шла дорога. Справа от него, в полумиле, стояло высокое каменное здание, очевидно, — гостиница. Десятью минутами позже он уже толкнул обитую железом тяжелую дверь и вошел в вестибюль.

В высокие окна с разноцветными стеклами заходящее солнце посылало тысячи отражений. Из общей комнаты доносился веселый шум голосов, стук тарелок и стаканов, запах старого дерева, скрип кожи, бульканье жидкости. Кугель вошел в комнату и увидел похожих на путешественников мужчин, собравшихся у огня, которые пили вино и беседовали.

За стойкой стоял хозяин — коренастый человек, ростом всего по плечо Кугелю, с большой лысой головой и черной бородой, висящей на фут от подбородка. У него были выпуклые глаза с тяжелыми веками. Выражение его лица было безмятежным и спокойным. На просьбу Кугеля предоставить ему на ночь комнату он с сомнением почесал себе нос.

— Моя гостиница и так уже переполнена паломниками в Эрзе Дамат. Те, кого ты уже видишь на скамьях, не составляют и половины людей, которых мне надо устроить на ночь. Я могу расстелить тебе матрац в зале, если тебя это устроит, но большего я сделать не могу.

Кугель разочарованно вздохнул.

— Это меня совсем даже не устроит. Мне очень нужна отдельная комната с хорошим диваном, окном на реку и тяжелым ковром на полу, чтобы заглушить песни и выкрики из общей комнаты.

— Боюсь, что тебе придется разочароваться, — без всякого выражения в голосе сказал хозяин. — В нашей гостинице всего одна комната, удовлетворяющая твоим требованиям, но она Уже занята человеком с желтой бородой. Видишь, вот он сидит, его имя — Лодермульч, он тоже путешествует в Эрзе Дамат.

— Возможно, тебе удастся уговорить его уступить эту комнату и занять матрац на полу вместо меня, — предложил Кугель.

— Сомневаюсь, что он способен на такое самопожертвование, — ответил хозяин гостиницы. — Но почему ты не спросишь его сам. Честно говоря, мне вовсе не хочется ввязываться в это дело.

Сильные черты лица Лодермульча, его мускулистые руки и несколько презрительная манера, с которой он слушал пилигримов, заставили Кугеля отказаться от своего замысла.

— Похоже, что мне придется заночевать на матраце. А теперь насчет ужина: мне нужна дичь, соответствующим образом начиненная, поджаренная, с гарниром и какие–нибудь холодные закуски, которыми располагает твоя кухня.

— Моя кухня перегружена, и тебе придется есть чечевицу вместе с пилигримами, — сказал хозяин. — Единственная находящаяся в гостинице дичь опять–таки была заказана Лодермульчем на вечерний ужин.

Кугель раздраженно пожал плечами.

— Хорошо, я смою дорожную пыль с лица, а затем выпью кубок вина.

— В задних комнатах гостиницы есть вода, обычно используемая для этой пели. Притирания, масла и горячее полотенце я обычно подаю за дополнительную плату.

— Вода меня вполне устроит.

Кугель прошел в задние комнаты, где обнаружил ванну. Помывшись, он огляделся вокруг и увидел на небольшом расстоянии от гостиницы амбар, сколоченный из бревен. Он подошел к нему, открыл дверь и заглянул внутрь, затем, глубоко задумавшись, вернулся в общую комнату гостиницы.

Хозяин подал ему кувшин отвратительного вина, которое Кугель взял с собой на скамейку.

У Лодермульча спросил его мнение о так называемых Возвеличенных Евангелистах, которые отказывались ставить свои ноги на землю и передвигались всюду с помощью канатов и проволоки. Резким голосом он стал объяснять все недостатки этой доктрины.

— Они считают, что возраст земли двадцать девять веков вместо принятых двадцати трех. Они принимают за постулат, что на каждый квадратный эль почвы приходится на четверть миллиона умерших и их пыль образовала верхнюю корку земли, ходить по которой кощунственно С поверхностной точки зрения это имеет какой–то смысл, но посудите сами: пыль от одного трупа, разбросанная по поверхности в четверть эля, составляет слой в одну тридцать третью дюйма. Следовательно, прах всех умерших дает слой грунта толщиной примерно в одну милю по всей поверхности земли, а это уже заблуждение.

Член этой секции, который был обут в церемониальные сапоги, возбужденно воскликнул:

— Ты говоришь, ничего не понимая, и у тебя нет логики! Как можешь ты заявлять такие вещи столь категорично?

Лодермульч поднял свои мохнатые брови в явном неудовольствии.

— Неужели я действительно должен объяснять такие понятные вещи? Разве скала, стоящая на океанском берегу одной милей высотой, располагается между сушей и морем? Нет. Всюду существует неравенство. Суша переходит в воду, очень часто можно видеть пляжи с чистейшим белым песком. И нигде не заметен тот серо–белый нарост, который составляет основу доктрины вашего учения.

— Беспочвенная болтовня! — прокричал Возвеличенный.

— Что такое? — угрожающе произнес Лодермульч, расправляя свою массивную грудь. — Я не привык к таким насмешкам!

— Это не насмешка, а холодное и точное определение твоего догматизма! Мы утверждаем, что часть пыли была смыта в океан, часть висит во взвешенном состоянии в воздухе, часть проникла в пропасти и подземные пещеры, а другую часть впитали в себя деревья, трава и определенные насекомые, так что чуть меньше, чем полмили древней пыли покрывает землю, ходить по которой — святотатство. Почему же горы, о которых ты говоришь, видимы не всюду? Из–за влаги, которую выдыхали и вдыхали бесчисленные поколения людей! И то же самое повысило уровень воды в океане, так что многие скалы и пропасти покрыты водой. Вот здесь и лежит ошибка в твоих рассуждениях!

— Ха! — пробормотал Лодермульч отворачиваясь. — Все равно в твоих концепциях где–то скрывается ошибка.

— Ничего подобного! — ответил Евангелист с тем жаром, который выдавал в нем представителя этой секты. — И поэтому из уважения к мертвым мы ходим лишь по веревкам и канатам, и только когда мы должны отправиться в путешествие, мы одеваем нашу священную обувь.

В течение этой беседы Кугель вышел из комнаты. После окончания речи Евангелиста юноша с круглым, как луна, лицом, одетый в ливрею официанта гостиницы, приблизился к спорящим.

— Это вы — достойный Лодермульч? — обратился он к этому человеку.

Лодермульч повернулся на своем стуле.

— Да.

— Я должен передать вам послание от человека, который принес какие–то деньги, которые вам следует получить. Он ожидает вас в небольшом амбаре позади гостиницы.

Лодермульч недоуменно нахмурился.

— Ты уверен, что эта особа говорила именно о Лодермульче?