Внезапно девочка услышала, как сквозь туман, окутавший мысли, к ней прорвался четкий приказ: “Перейди в кресло в углу, где они не смогут тебя увидеть, не повернув головы! Ну, быстро!”

Кетлин бросила взгляд на Кира Грея. Тот неотрывно смотрел на нее, в его глазах горел свирепый огонь. Повинуясь приказу, девочка бесшумно выскользнула из кресла.

Никто ничего не заметил. Кетлин бросило в жар: она поняла, что даже сейчас Кир Грей сохранил способность разыгрывать сложнейшие комбинации. Вслух же он произнес:

— Конечно, если Джон Петти раз и навсегда выбросит из головы мысль занять мое место, у нас отпадет всякая надобность в казнях.

Теперь, когда члены Совета выжидающе уставились на Кира Грея, в их головах невозможно было прочитать ни одной мысли. Все они сосредоточенно контролировали сознание, подобно Джону Петти и Киру Грею; они сконцентрировались на том, что следует говорить и что следует Делать.

Кир Грей бесстрастно продолжал:

— Я подчеркиваю, что такое желание безумно. Кое-кому это может показаться обычной дракой за власть, однако на деле все обстоит намного серьезнее, чем кажется на первый взгляд. Человек, обладающий верховной властью, олицетворяет стабильность и порядок. Вот почему тот, кто желает сохранить порядок и стабильность, должен обезопасить себя с самого начала. А это означает казни, ссылки, конфискации, тюремные заключения, пытки — конечно, все это направлено против оппозиции либо против тех, кому он не доверяет. Вы понимаете, что вчерашний лидер не может находиться в роли аутсайдера. Его авторитет сохраняется довольно долго после ухода со сцены — свидетельство тому Цезарь и Наполеон — и, следовательно, остается источником постоянной опасности. Претендента же можно просто приструнить и вернуть на прежнее место. Именно так я и собираюсь поступить с Джоном Петти.

Кетлин видела, что Кир Грей апеллирует к инстинкту самосохранения этих людей, к их боязни перемен. Размышления ее были прерваны, когда Джон Петти вскочил с места. На какое-то мгновение он потерял контроль над собой, он был взбешен, но сознание его осталось таким же недоступным, как и тогда, когда он полностью его контролировал.

— Никогда раньше, — взорвался он, — мне не приходилось слышать столь странные вещи от человека, которого все считают психически здоровым. Мне предъявлены обвинения, и какие! Господа, неужели вы до сих пор не поняли, что этот человек не располагает доказательствами? Похоже, не существует даже и самого предмета спора! Все, что мы здесь услышали, — просто голословные утверждения, а происходящее превращается в фарс, в котором нас заставляют участвовать, прекрасно сознавая, что со сна мы не сможем толком разобраться. Должен признаться, я и сам не вполне проснулся, однако все же способен понять, что Кир Грей, как и прочие диктаторы всех времен и народов, страдает тяжелой болезнью, имя которой — мания преследования. Лично я не сомневаюсь в том, что он вот уже несколько лет выискивает угрозу своему положению в речах и поступках каждого.

Никто не осмелился перебить его гневную речь, и после секундной паузы начальник полиции продолжил:

— Мне даже не хватает слов, чтобы выразить всю трагедию происходящего. При столь отчаянном положении дел со слэнами, как ему в голову могла прийти мысль, что мы стремимся к расколу? Со всей ответственностью, господа, я заявляю, что в настоящее время мы не можем позволить себе и намека на разногласия. Общественность до предела встревожена размахом деятельности слэнов, нацеленной против наших детей. Попытка слэнизации человеческой расы, ведущей к ее вымиранию, является величайшей из проблем, и с ней еще не приходилось сталкиваться ни одному правительству.

Он повернулся к Киру Грею, и Кетлин похолодела, ощутив совершенство, с каким он добивается цели.

— Кир, мне искренне хочется поскорее забыть все, что вы тут наговорили по поводу судебного разбирательства и угроз, что кое-кто из нас не доживет до утра. В сложившихся обстоятельствах мне остается лишь предложить вам подать в отставку. Лично я вам больше не доверяю.

— Вот видите, господа, — пробормотал Кир Грей с легкой улыбкой, — мы и подошли к существу дела. Петти все же высказался.

В разговор вмешался высокий мужчина с ястребиным носом:

— Я полностью согласен с мнением Петти. Ваши поступки, Грей, свидетельствуют о том, что вы перестали ответственно относиться к своему положению. В отставку!

— В отставку! — раздался еще один голос, и внезапно со всех сторон послышались крики обезумевших от ненависти людей: — В отставку! В отставку!

Для Кетлин, которая сконцентрировалась на словах Джона Петти, эти возгласы и сопровождавшая их буря мыслей прозвучали как сигнал палачу. Но уже через мгновение она поняла, что орали только четверо из присутствующих десяти.

Выкрикивая призыв, эти четверо пытались склонить на свою сторону колеблющихся, однако пока безуспешно. Она вновь обратила взор к Киру Грею, присутствие которого удерживало остальных от паники. Один его вид придавал им смелости. Он продолжал невозмутимо сидеть в кресле, несколько более прямо, чем обычно, отчего казался еще выше и могущественнее. На его лице играла все та же знакомая ироническая улыбка.

— Разве не странно, — спросил Кир Грей, — что четверо наших молодых коллег сплотились вокруг господина Петти? Я надеюсь, что присутствующие здесь старшие джентльмены понимают, что все это было организовано заранее. Не удивлюсь, если узнаю, что молодые смутьяны собрали команды боевиков, которые только ждут сигнала, чтобы расправиться с нами, старыми консерваторами. Да, да, не удивляйтесь: хоть я и одного с ними возраста, они и меня записали в старые консерваторы. Они совершенно потеряли самообладание и, видимо, убеждены, что, расстреляв тех, кто постарше, они ускорят то, что природа сама бы сделала естественным путем.

— Расстрелять их! — прорычал Мардью, самый старый из присутствующих.

— Чертовы выскочки! — вскричал Харлихан, министр авиации.

В кругу отягощенных возрастом послышалось ворчание, но Кетлин хорошо видела, что и за этими словами скрываются ненависть, страх и высокомерие.

Джон Петти побледнел, но хранил спокойствие. И тут Кир Грей сорвался с места и, сжав кулаки и сверкая глазами, воскликнул:

— Послушай, ты, глупец! Как ты вообще осмелился затеять эту смуту в тот момент, когда мы собирались коренным образом пересмотреть свою политику по отношению к слэнам? Мы движемся прямиком к гибели! У нас нет ни одного ученого, который мог бы сравниться со сверхучеными слэнов. Чего бы я ни отдал за то, чтобы перетянуть одного из них на нашу сторону! Такого, например, как Питер Кросс, которого три года назад по глупости застрелила полиция, поддавшись настроению толпы. Да, я сказал “толпы” — в толпу превратилось наше общество. Народ стал толпой, зверем, которого мы взрастили на своей пропаганде. Люди напуганы, боятся за собственных детей, а у нас даже нет ни одного ученого, который был бы в состоянии исследовать этот вопрос. Фактически у нас вообще нет тех, кого можно назвать учеными. Какой смысл человеку тратить жизнь на исследования, когда в его сознании заложена страшная мысль: все открытия, которые он может совершить, давно уже сделаны слэнами? И все эти открытия спрятаны в тайных пещерах до новой попытки слэнов установить господство над миром… Наша наука смехотворна, а образование — набор ложных представлений. И с каждым годом гора разбитых человеческих надежд становится все выше, с каждым годом усугубляются нищета и горе. Нам не осталось ничего, кроме ненависти, а одной ее мало для нормальной жизни. Нам остается либо покончить со слэнами, либо примириться с ними и покончить с этим безумием.

Лицо Кира Грея потемнело от страсти, но разум его, чувствовала Кетлин, оставался холодным, настороженным. Диктатор был мастером по части демагогии и превосходно использовал все оттенки своего величественного баритона.

— Джон Петти обвиняет меня в том, что я хочу сохранить жизнь этому ребенку. Я же хочу, чтобы вы припомнили события, которые происходили на протяжении последних месяцев. Разве Петти при каждой встрече не говорил, что я — де собираюсь оставить жизнь девчонке? Знаю, что говорил, поскольку все это доходило и до моих ушей. Теперь вы видите, с какой целью он распространял этот яд. Ваше политическое чутье должно подсказать вам, что он просто вынуждал меня занять заранее проигрышную позицию — если я казню девчонку, это будет означать, что я уступил ему и, следовательно, теряю престиж. Это побуждает меня сделать заявление: Кетлин Лейтон казнена не будет. Мы слишком мало знаем о слэнах, поэтому она будет оставлена для всестороннего научного исследования. Я лично намерен со всей решительностью воспользоваться ее присутствием здесь для того, чтобы понаблюдать за развитием слэна до достижения зрелости. Я уже начал работу и, должен сказать, накопил множество данных.