Однако известная инженерно-техническая фирма, построившая этот корабль, предусмотрела ситуации и такого рода. Когда нагрузки превысили предел прочности корабля как единого целого, он разлетелся на девять тысяч самостоятельных корабликов-сегментов. Серебристые, обтекаемой формы металлические иглы длиной в четыреста и шириной в сорок футов ловко скользили в пространстве, ослабляя давление газов на их скользкие бока. Но этого было недостаточно. Металл скрежетал от пытки торможением. В амортизационных камерах люди были в полубессознательном состоянии, испытывая при этом невыносимые муки. Сотни сегментов летели в космическом пространстве, не сталкиваясь друг с другом благодаря автоматическим экранам.

Но сохраняющаяся чудовищная скорость не позволяла преодолеть эту массу газов, которая простиралась вперед на световые годы. И вновь люди оказались на грани своих физических и душевных возможностей.

Финал операции спасения носил характер химической реакции и распространялся на тридцать тысяч человеческих тел, для блага которых были задуманы и сконструированы все эти изумительные устройства защиты и безопасности хрупких человеческих существ, которые в обычных условиях умирали и при давлении меньше, чем пятнадцать гравитонов.

На помощь людям пришли автоматы. Если в самом начале они быстро убрали полы и погрузили каждого человека в специальные амортизационные камеры, то теперь эти камеры заполнялись специальным газом.

Газ был влажным и липким, он толстым слоем оседал на одежде, покрывал кожу, проникал в каждую клетку, в каждую частичку человеческого организма.

Люди тихо засыпали, а вместе со сном наступило удивительное расслабление. Кровь приобретала иммунитет к сотрясениям; мышцы, еще недавно скрученные судорогами, расслаблялись; мозг, благодаря химическим препаратам получавший все необходимое для своей жизнедеятельности, оставался в состоянии покоя, который не тревожили даже сны. У каждого человека многократно повысилась приспособляемость к гравитационным нагрузкам: сто, сто пятьдесят гравитонов торможения, а жизнь человека по-прежнему продолжалась.

Огромное сердце Вселенной пульсировало. Шторм с ревом мчал по своему главному пути, не только разрушая, но рождая животворное излучение, очищая темноту от ее ядов… И наконец крошечные кораблики, следовавшие каждый своим курсом, вырвались за его пределы.

Тут же они начали сближаться, искать друг друга, как будто воспылав непреодолимой страстью создать “сердечный союз”. Автоматически они заняли свои старые места, и вот уже линейный корабль “Звездный рой” начал приобретать свою прежнюю форму. Однако оставались незаполненные промежутки: некоторые из сегментов были потеряны.

На третий день исполняющий обязанности Первого капитана Рутгерс вызвал уцелевших капитанов на передний мостик, где он временно расположил свой штаб После совещания было передано сообщение для экипажа: “Сегодня утром в 008 часов пришло сообщение от Первого капитана, Достопочтенной Глории Сессилии, леди Лорр из Благородного рода Лорров. Она совершила вынужденную посадку на планете какого-то желто-белого солнца. Корабль разбился при посадке и ремонту не подлежит. Поскольку связь с ней осуществлялась с помощью ненаправленного субкосмического радио, поскольку определить точное местонахождение подобного обычного типа солнца среди стольких миллионов других солнц невозможно, капитаны, собравшиеся на совет, вынуждены с горечью сообщить, что имя нашей Благородной леди теперь пополнит длиннейший список жертв военно-космического флота — список тех, кто погиб при исполнении служебных обязанностей.

Огни Адмиралтейства будут гореть синим светом до особого распоряжения”.

Глава 13

Когда Молтби подошел, она стояла к нему спиной. Он постоял в нерешительности, напряг свой мозг и задержал ее на месте у части корабля, которая была когда-то главным капитанским мостиком “Звездного роя”. Длинная металлическая игла лежала, наполовину зарывшись в болотистую почву большой долины; ее нижний конец был погружен в сверкающие глубокие темно-коричневые воды медленно текущей реки. Молтби остановился в двух шагах от высокой стройной женщины и, по-прежнему не выдавая своего присутствия, еще раз осмотрел местность, где им предстояло жить. Мелкий дождь, сопровождавший его во время прогулки, уходил за желтый край долины куда-то “на запад”. Небольшое желтое солнце выглянуло из-за темных охристых облаков и ослепило его. Кругом раскинулись джунгли. Преобладающая гамма цветов была непривычной — от темно-коричневого до светло-желтого.

Молтби, вздохнув, вернулся мыслями к женщине и сделал так, чтобы она не заметила, как он подошел к ней. Во время своей прогулки он постоянно думал о Достопочтенной Глории Сессилии. По существу, проблема взаимоотношений мужчины и женщины, заброшенных на необитаемую планету и вынужденных остаток жизни провести вместе, решалась, конечно, просто. Тем более что один из этой пары, подвергшийся определенному воздействию, был, можно сказать, обречен любить другого. Он мрачно улыбнулся. Он прекрасно понимал, что источник этой любви был искусственным, но это не уменьшало ее силы.

Лучи гипнотического устройства поразили его в самое сердце. К сожалению, они не коснулись женщины. Два дня, проведенные наедине с ней, убедили его в том, что у леди Лорр из Благородного рода Лорров и в мыслях не было уступить естественным требованиям создавшегося положения. Пора дать понять ей об этом, и не потому, что это необходимо или даже желательно решить эту проблему поскорее, а просто потому, что такая проблема существует. Он сделал шаг вперед и обнял ее.

Высокая стройная женщина упала в его объятия так, как будто всю жизнь принадлежала ему. Продолжая подчиняться его воле, она ответила на поцелуй с такой силой и горячностью, которых он не ожидал от нее. Он хотел освободить ее сознание во время поцелуя, но не сделал этого.

Когда Молтби отпустил ее, это было лишь физическое освобождение: ее сознание все еще было полностью подчинено ему. Около дверей стоял металлический стул. Он подошел, опустился на него и стал смотреть на Глорию.

Он был потрясен. Страсть, охватившая его, была связана с психологическими установками, заданными ему на корабле, — он понимал это. Но она выходила далеко за пределы его прежней оценки интенсивности собственных чувств. Раньше ему казалось, что он полностью владеет своими чувствами, но сейчас это было не так. Острый, язвительный ум, некоторая отстраненность, объективность должны были, по его представлению, быть в основе его реакции на нынешнюю ситуацию. Но сейчас они отсутствовали. Гипнотизирующее устройство, похоже, сработало безукоризненно.

Он так любил эту женщину, что простого прикосновения к ней было достаточно, чтобы парализовать его волю. Но постепенно пульс возвращался к норме, а он с показным равнодушием рассматривал ее. Конечно, красива. Но — по обычным меркам красоты. Почти все женщины-роботы деллианской породы были более привлекательны. Губы, хотя и полные, выдавали некоторую резкость характера. Выражение глаз даже оставляло впечатление бессердечности, жестокости. Значительная эмоциональная подвижность этой женщины говорила о том, что ей трудно будет примириться с судьбой пожизненного робинзона на неизвестной планете. Об этом следовало подумать. Пока же…

Молтби вздохнул и освободил ее от гипнотических чар, созданных его двойным мозгом. В целях предосторожности он повернул ее спиной к себе. Он с любопытством наблюдал, как она мгновение стояла неподвижно, затем направилась к небольшому холму с деревьями, возвышавшемуся над болотом. Она поднялась по склону и посмотрела в направлении, откуда он пришел несколько минут назад. Она явно его искала. Наконец Глория повернулась и, рукой заслоняя глаза от блеска заходящего солнца, спустилась с холма. И тут она заметила Молтби.

Глория остановилась, прищурила глаза, тихо приблизилась к нему и неожиданно резко сказала:

— Вы подошли очень тихо. Должно быть, сделали круг и пришли с запада?