Подумав, Дриан сказал:

— Правительства Пятидесяти Солнц обеспокоены характером последнего ультиматума, потому что он создает своего рода идеальную возможность для гиброидов. За свое предательство они могут получить такое вознаграждение, как если бы предшествующее поколение выиграло войну.

К этому Молтби ничего не мог добавить.

В несколько измененном виде он повторил свою ложь:

— Думаю, что большинство гиброидов предпочитает остаться верными народам Пятидесяти Солнц. Как я сказал, соотношение приблизительно четыре к одному характеризует основную тенденцию в настроениях гиброидов.

Наступило молчание. Молтби размышлял, что стоит за этим разговором. Верят ли они ему? Едва ли они могут в своих расчетах полагаться только на заверения капитана Питера Молтби.

Дриан откашлялся.

— Капитан, я много слышал о так называемом двойном разуме гиброидов. Но никто не мог мне толком объяснить, как он функционирует. Не могли бы вы, так сказать, просветить меня в этом отношении?

— На самом деле это не так опасно, как кажется некоторым, — солгал Молтби в третий раз. — Думаю, что страх перед этим феноменом, родившийся во время войны, в значительной мере связан с ожесточенностью последних боев. Вам известно, как выглядит обычный мозг — бесчисленное количество клеток, каждая из которых соединена с соседними. На этом уровне мозг гиброида ничем не отличается от обычного. Спускаясь на уровень ниже, мы находим в каждой клетке мозга гиброида целые цепочки больших протеиновых молекул. В обычном мозге они не соединены в пары, у гиброида — соединены.

— А что это дает?

— Гиброид обладает деллианской способностью сопротивляться попыткам сломить его дух и волю, и неделлианскими потенциями в творческой деятельности.

— И это все?

— Это все, что я знаю об этом, сэр, — продолжал свою линию Молтби.

— Ходят разговоры, что они обладают устрашающими способностями к гипнозу. Хотя, по правде говоря, никто не знает, как он действует. Что вы скажете об этом?

— Возможно, — ответил Молтби, — они пользовались специальными гипнотическими устройствами… Но это совсем другой вопрос.

Похоже было, что Дриан принял решение. Он взял в руки радиограмму и передал ее Молтби.

— Это адресовано вам, — сказал адмирал. — Если это шифровка, то мы не смогли ее прочесть, — честно признался он.

Это действительно было кодированное сообщение. Молтби понял это с первого взгляда. Так вот для чего вызывал его адмирал.

Сообщение гласило:

Подписи не было. Это означало, что сообщение было в действительности просьбой о помощи. Оно было послано по субкосмической радиосвязи и перехвачено на “Атмионе”.

Придется, конечно, сделать вид, что он ничего не понял, по крайней мере да тех пор, пока не решит, что предпринять.

— Я вижу, что здесь нет подписи, — озабоченно произнес Молтби. — Что, ее опустили сознательно?

Вице-адмирал выглядел обескураженным.

— Я подумал то же самое.

На мгновение Молтби стало жаль адмирала. Ни один деллианин, ни один неделлианин никогда не смогли бы расшифровать код, использованный для этого сообщения. Это было под силу только тем, кто обладал двойным сознанием, двумя умами, привыкшими взаимодействовать друг с другом. Обучение этим навыкам считалось настолько важным в воспитании гиброидов, что Молтби успел пройти его в полном объеме еще до своего пленения, более двадцати лет тому назад. Суть реального послания сводилась к тому, что меньшинство заявило о своем намерении установить контакт со “Звездным роем” и начало кампанию в поддержку своих действий, которая длится уже неделю. Они, представители этого меньшинства, предупреждали, что все привилегии, обещанные Первым капитаном земного корабля, получат только те из гиброидов, кто выступит на их стороне.

Молтби должен был явиться туда лично. Но как? Его зрачки слегка расширились, когда он подумал, что есть единственный способ — использовать “Атмион”. Мгновенно сообразив это, Молтби стал напрягать свои мышцы особым деллианским методом. Это его как бы наэлектризовывало. Через минуту его двойное сознание заработало сверхмощно. Вот он почувствовал близость чужого сознания. Подождав, когда это ощущение стало частью его самого, он мысленно сказал себе: “Пустота?” Еще несколько секунд он очищал свой мозг от всех посторонних мыслей. Потом Молтби поднялся с кресла. Вице-адмирал Дриан тоже встал, точно так же, такими же движениями, будто его мышцы полностью подчинялись воле Молтби. Да так оно и было! Адмирал подошел к пульту управления, коснулся переключателя:

— Машинное отделение, — сказал он.

Голос и действия Дриана были направлены мозгом Молтби, и он приказал взять курс, который должен был привести “Атмион” к тайной столице гиброидов.

Глава 4

Достопочтенная леди Лорр прочла уведомление “о признании недействительным” решения Первого капитана и несколько минут сидела неподвижно, в гневе сжав кулаки. Наконец, собрав все свое самообладание, она вызвала капитана Уэйлесса.

Лицо мужчины сразу окаменело, когда он увидел на экране леди Лорр.

— Капитан, — начала она с обидой в голосе, — я только что ознакомилась с вашим документом, под которым стоят двадцать четыре подписи.

— Полагаю, он отвечает Уставу, — сухо сказал Уэйлесс.

— О, уж в этом я не сомневаюсь, — с иронией сказала она, но, посерьезнев, продолжала: — Капитан, откуда такая безумная решимость немедленно возвращаться домой? Жизнь — нечто большее, чем просто Устав. Мы оказались вовлеченными в удивительное приключение. Уверена, что в вас сохранилась страсть к чему-то подобному. Или я ошибаюсь?

— Мадам, — последовал холодный ответ, — я восхищаюсь вами и люблю вас. Вы потрясающе талантливый человек и руководитель. У вас есть талант внушать людям собственные идеи. Но если у кого-то могут быть свои представления, вас это удивляет и обижает. Вы так часто оказывались правы, что просто не можете допустить мысли о том, что вы в чем-то иногда способны ошибиться. На нашем огромном корабле есть тридцать капитанов, готовых дать вам совет; но при чрезвычайной ситуации, а фактически в любое время, они могут в соответствии с Уставом просто отменить ваше решение. Мы все преклоняемся перед вами, Ваше Превосходительство, но помним свои обязанности и перед остальными членами экипажа.

— Но вы не правы! Мы можем заставить эту цивилизацию открыться… Капитан, — сказала она после некоторого колебания, — не могли бы вы один-единственный раз встать на мою сторону?

Она обратилась к нему почти умоляюще и тотчас же пожалела об этом. Ее просьба, видимо, ослабила напряжение Уэйлесса. Он вдруг рассмеялся, попытался сдержать себя, но рассмеялся еще громче.

— Простите, мадам, — выдавил он сквозь смех, — ради бога, простите!

Она нахмурилась:

— Над чем вы смеетесь?

Он снова стал серьезным.

— Ваши слова: “один-единственный раз”. Леди Лорр, вы, видно, забыли, сколько раз вы уже просили нас поддержать какой-нибудь из ваших проектов?

— Может, раз-другой такое и случалось… — осторожно сказала она, пытаясь вспомнить.

— Я не считал, — сказал Уэйлесс, — но думаю, ошибусь не намного, если скажу, что за время экспедиции, используя ваш законный юридический статус на корабле, вы обращались к нам с такой просьбой не менее ста раз. И теперь, когда один-единственный раз закон используется против вас, вы чувствуете себя просто оскорбленной.

— Я не оскорблена. Я… — она замолкла. — О, вижу, что убеждать вас бесполезно. По какой-то причине вы решили, что шесть месяцев — это вечность.